Один философ, решивший остаться в тени, сформулировал цель и задачи философии таким образом:
Все люди умеют бегать, но некоторые люди знают, как бегать быстро. С философией происходит примерно то же самое: всем в какой-то момент приходится мыслить (не путать с «думать»), и вот тут тебе становится ясно, что мыслишь ты из рук вон плохо. То есть ты не то что бегаешь медленно, ты вообще еле ноги передвигаешь.
Занятия философией, кажется, и являются той самой тренировкой для мысли. Проблема состоит в том, что наращивая своё умение мыслить, счастливее ты не становишься. Уж точно не богаче, не смелее и не увереннее в себе. Возможно, в этом корни современного полунасмешливого, полужалостливого отношения к людям, получающим философское образование - мол, посмотрите на этих блаженных, которые тратят годы на изучение трудов, в которых «нормальный человек» ни слова не понимает, а потом не имеют никаких перспектив в «нормальной жизни».
Возможно, есть в этом упрощённом восприятии доля правды, но с ней очень непросто согласиться. Человек, который учится мыслить, явно способен спрогнозировать свою дальнейшую жизнь на несколько лет вперёд. Значит, дело изучения философии такой человек выбирает совершенно добровольно. Значит, дело всё же в чём-то другом, и важны для них совершенно другие вещи.
Какие именно - мы решили у них и спросить. Но для начала - притча:
Аристотель
Политика, 1259а. 335-322 до н. э.
- «Когда Фалеса попрекали его бедностью, так как-де занятия философией никакого барыша не приносят, то, рассказывают, Фалес, предвидя на основании астрономических данных богатый урожай оливок, еще до истечения зимы роздал накопленную им небольшую сумму денег в задаток владельцам всех маслобоен в Милете и на Хиосе; маслобойни Фалес законтрактовал дешево, так как никто с ним не конкурировал. Когда наступило время сбора оливок, начался внезапный спрос одновременно со стороны многих лиц на маслобойни. Фалес стал тогда отдавать на откуп законтрактованные им маслобойни за ту цену, за какую желал. Набрав таким образом много денег, Фалес доказал тем самым, что и философам при желании разбогатеть нетрудно, только не это дело составляет предмет их интересов».
Алексей Назаренко
политолог
В последнее время в нашей стране все более расхожим считается мнение, что наука - это что-то техническое, исключительно прикладное, а гуманитарная наука - это какой-то абсурд, рудимент, разводка на деньги.
Философия - это действительно удивительная область знания. Не все философы её называют наукой (предпочитают, например, термин «метанаука»), и вполне естественно, что среди не очень образованных людей (с нашей-то школой, да и нашими вузами) многие задаются вопросом: а зачем философия вообще нужна? Ведь никакой прикладной области для философов нет, а на рынке труда позиций «философ» не наблюдается.
Тем не менее, философское образование необходимо, ведь именно философия разрабатывает и проектирует познавательные механизмы науки в целом, другими словами, философия определяет потенциал научно-технического, социального, экономического, культурного развития.
На сегодняшний день в России на высшем уровне говорится о необходимости вывода нашей страны из кризисного положения, укрепления позиций на мировой арене. Это не просто слова, это системы стратегических целей и задач, которые требуют тщательной теоретической проработки.
Кто будет этим заниматься? Нефтяники? Программисты? Нет. Это гуманитарное поле, и здесь уже без философии точно не обойтись, не отделаться школьным курсом обществознания.
Не могут серьёзные вопросы, затрагивающие интересы (а может быть и судьбы) больших социальных групп, решаться по наитию, по субъективной воле и на основании такого же субъективного опыта руководителя.
Руководитель должен мыслить широко, глубоко и научно. Кстати, это понимали в Советском союзе. Философское образование (хоть и весьма однобокое) рассматривалось преимущественно как второе высшее, необходимое для руководящих сотрудников.
Но приходится признать, что сама постановка вопроса о необходимости философии и философского образования - это очень дурной симптом, говорящий о полномасштабном социальном, культурном, экономическом регрессе.
Теэтет. 174а
Рассказывают, что когда Фалес, наблюдая небесные светила и заглядевшись наверх, упал в колодец, то какая-то фракиянка, миловидная и бойкая служанка, посмеялась над ним, что-де он стремится знать, что на небе, того же, что рядом и под ногами, не замечает. Эта насмешка относится ко всем, кто проводит свой век в занятиях философией.
Алиса Загрядская
Можно сказать, что философия формирует комплексное мышление, учит создавать системы (теоретические конструкты, отвечающие на вопросы «что?», «зачем?» и «как работает?») и делать проекты - всё, что нужно в мире, где роботы отнимут у людей рабочие места, а программы будут писать сами себя. Но это, на мой взгляд, как раз наименее существенно, потому что относится к частностям.
Также можно сказать, что философия учит понимать экзистенциальные шутки в интернете (например, такие).
Только вот после Ницше, Шестова и Камю это совсем не шутки. Это ощутимая кожей пустота в разломе бытия.
Но главный ответ о назначении философии довольно депрессивен. Вернее, относится к темам, которые в обществе приличном (позитивно мыслящем) табуированы. На самом деле, философия, конечно, не о депрессии - но и не о том, как быть счастливым, это не терапия. Она по ту сторону добра и зла.
Сократ в «Федоне» говорит, что истинные философы много думают о смерти. В общем-то, логично для первого философа, который задумался о личности: что тебе перводвижитель, разберись сначала с категориями собственного сознания.
Именно философия сознания и когнитивная философия кажутся мне самыми актуальными направлениями. Чтобы ощутить их важность, не обязательно иметь специальное образование, но люди, которые им обладают, имеют определённые бонусы.
Травматический экзистенциальный опыт рано или поздно случается со всеми. Это моменты, когда реальность трескается, и ты словно со стороны наблюдаешь своё сознание и его связь с вещами, которые прежде считал объективно существующими и обладающими какими-то качествами.
Проще говоря, когда наш мир рушится, мы немного сходим с ума, и к этому нужно быть готовым, потому что именно финальное разрушение ждёт нас впереди.
Кроме бытия и небытия, есть и другие неудобные вопросы: отсутствие объективных смыслов, невозможность преодоления пропасти между Я и Другим, которую не сокращает даже любовь (если мы любим, то всегда только свои представления о другом человеке), личная невоплощённость (стремящийся человек всегда не такой, каким мечтал бы быть).
С этим всем работают религии и традиционный уклад общества - там есть простые, понятные ответы. Жизнь после смерти, образ Божий, практический опыт предков, «это хорошо, потому что хорошо, и ценно, потому что ценно». Такие системы дают способ расставить приоритеты, обосновать пережитое субъектом и определить линию поведения. Однако если вы мыслите рационально и привыкли ставить всё под сомнение, готовые ответы вас не удовлетворят.
Философия и, в первую очередь, философия сознания - это наука о том, что мы такое. А мы - химическая реакция между структурными единицами нервной системы. И, в то же время - мир накануне Армагеддона. Чувственное восприятие - тонкие ниточки-щупы, которые мы тянем к пустым вещам, чтобы никогда не дотянуться. Как со всем этим жить? Только через целеполагание, акт воли и интенцию, которые реализуются в практисе. Потом ты, конечно, всё равно умрёшь. Но перед этим ты должен осознанно стать субъектом мышления и воли. Вот это задача философа.
Кондуров Вячеслав
аспирант юридического факультета СПбГУ
Ничто, кроме философии, не занимается действительно основополагающими вопросами, на которых стоит фундамент нашей культурной и общественной жизни. Любое суждение современных общественных аналитиков базируется на философской основе - осознают это отдельные люди или нет.
Мне, конечно, проще рассуждать о значении философии для юридической науки и практики. Действительно, философия (в том числе, философия права) лишена того прикладного значения, которое есть, скажем, у уголовного или гражданского права. Но она является фундаментом, который проясняет многое не только при изучении отдельных феноменов той или иной юридической практики, но полезна и при законодательном регулировании.
В конце концов, все блага современной социальной жизни, как, к примеру, права и свободы гражданина, вытекают из философии Нового Времени. Именно там они были обоснованы. Серьёзные вызовы современного мира, как то: эвтаназия, регулирование виртуального мира, вопрос об абортах, трансгуманизм, трансплантация органов, клонирование и так далее, не могут получить внятного решения в праве без тщательной философской проработки.
Что касается вопроса о том, является ли философия наукой, следует спросить сначала о том, что такое наука. Каковы ее признаки? Ведь эти вопросы тоже решаются философией, гносеологией. Я бы сказал, что наукой она, скорее, не является - конечно, не в укор философии. Она залегает в основе других наук, делает их возможными. Но сама таковой не является именно в силу всеохватности предмета, на которую не способны частные науки. Впрочем, это вопрос сложный, он требует развернутого обоснования и долгого размышления. В конце концов мы все равно упремся в тот факт, что для ответа на сущностные, важнейшие вопросы жизни нам необходима философия. Стоит ли тогда сомневаться в том, имеет ли она значение?
Даже ответ на вопрос о значении философии в современном мире уже является в некотором роде философским и требует, следовательно, философской аргументации. Стало быть, философия нужна уже хотя бы для того чтобы ответить на вопрос о её предназначении.
Игорь Ларионов
кандидат философских наук, доцент Института философии СПбГУ
Разумеется, философию не нужно никому навязывать, как не нужно навязывать, например, художественную литературу. И знание физики не требуется для успешного пользования мобильным телефоном.
Философия - роскошное занятие свободного человека.
Думаю, философии вредит то, что она стала общеобразовательным предметом на первом курсе в аудиториях на сто человек. Лучше подошла бы серия спецкурсов, семинаров узкой направленности.
О многих вещах мы всё еще знаем очень мало. Но даже по поводу малоизвестных предметов мало устраивать ток-шоу мнений; нужно вести осмысленный разговор. В Европе этим впервые занялись философы в Древней Греции.
Можно рассказать о роли специальных направлений философии в отдельных вопросах естественных, точных или социально-экономических наук. Неустранимый философский аспект имеет проблема наблюдателя в квантовой физике (знаменитый «кот Шредингера»). «Тест Тьюринга» анализируется в мыслительном эксперименте философа Дж. Сёрла «китайская комната» . Классическая этическая «проблема вагонетки» обрела новую жизнь с появлением беспилотных автомобилей.
Однако основы философии понадобятся всем, мне кажется, в первую очередь, чтобы вас не обманули. Точнее, чтобы вы не обманули себя. В самых важных для человека вещах. Чтобы не перепутали, например, различные значения слова «любовь» (особенно ожидая ответной любви до гроба). Или не дали сбить с толку разными смыслами «ответственности» или «права». Чтобы понимали, что «свобода» может быть не только «волей», но и способностью принуждать самого себя посредством абсолютного нравственного закона (позиция Иммануила Канта). Обратите внимание, большинство таких значимых для нас вещей - это ценности (моральные, правовые и политические и т. п.), с которыми естественные и точные науки не работают.
Современный философ Славой Жижек называет подобные слова «плавающими означающими». Разные люди их повторяют, вкладывая различный смысл, и создается только иллюзия диалога, осмысленного разговора. Если же ими злоупотреблять, складывается не знание, а идеология, и не всегда безобидная.
Именно идеологию навязывают. Для разбора всех нюансов мало языкознания, социологии с антропологией или истории, хотя эти науки очень помогают. Традиционно именно философия с её дисциплиной мысли и языка лучше всего справляется с тем, чтобы развеять популярные предрассудки и идеологический мираж. Например, есть очень богатые, а есть очень бедные люди, и важно знать социальные и экономические причины, а также эффективные средства регулирования в этой сфере; но другое дело - внятно объяснить, почему вы считаете, что нищеты быть не должно, или, напротив, всё нужно оставить как есть.
Философия тренирует самостоятельность мысли, необходимую для развития демократических институтов и становления гражданина.
Я сомневаюсь, что можно быть свободным, просто повторяя мнение другого (даже если это авторитетный ученый) и не пытаясь самому понять, что именно нас окружает и что происходит с нами самими.
Особенно важно, чтобы ошибок, основанных на неверном понимании, противоречиях, поспешных обобщениях и оценках, узкой трактовке и так далее, не совершали профессионалы, от которых зависят наши благосостояние и жизнь - врачи, юристы, политики, топ-менеджеры…
Конечно, не каждый день врачу приходится делать выбор исходя из понимания того, что такое жизнь (например, отключать ли аппарат жизнеобеспечения), а политику - что такое справедливость (и лишать кого-то всего необходимого для жизни). Но даже одна такая ошибка может стоить именно вашей жизни.
1. Ответить на наиболее фундаментальные вопросы о мире и человеке.
2. Помочь осмыслить свое место в мире и смысл жизни.
3. Научить синтетическому (философскому) стилю мышления, то есть умению глубоко и всесторонне видеть любую проблему и плодотворно решать ее.
4. Научить познанию будущего.
5. Обучить принципам «мудрой жизни», в том числе жизни без иллюзий.
6. Укрепить внутренний духовный «стержень» и развить способность стойко преодолевать жизненные трудности.
7. Научить совершенствованию и раскрытию своих внутренних сил.
Вопросы для самоконтроля
1. Что такое философия?
2. С постановки каких проблем начинается философия?
3. Чем характеризуется философское мировоззрение?
4. В чем заключается специфика философского знания и типа мировоззрения?
5. Определите объект и предмет научной философии?
6. Какова структура философии?
7. Сформулируйте основные функции философии и охарактеризуйте их.
8. В чем состоит значение философии для теоретической и практической деятельности человека?
9. Что такое «Основной вопрос философии»?
10. В чем специфика философской рефлексии?
11. Какова роль философии в развитии культуры?
Тема 3. Исторические типы философии
Учебные вопросы:
А. Философия Древней Индии и Китая
Б. Философия Древней Греции.
2. Философия Средневековья и эпохи Возрождения.
3. Философия Нового времени:
А. Западноевропейская философия ХУ11 века.
Б. Французский материализм ХУ111 века.
4. Немецкая классическая философия
5. Отечественная философская мысль
А. Становление неклассической философии ХХ века.
Б. Основные течения и школы в философии ХХ века.
Литература:
1. Спиркин А.Г. Философия. М.: Гардарики, 2006. Раздел 1.
Цель: Изучение философии помогает человеку
А. Понять сущность и содержание тех важнейших проблем, которые ставились и по-разному решались в философии.
Б. понять, что все философские системы являются формой самосознания исторически конкретной эпохи.
В. Представить развитие философии как цельный и логически стройный процесс.
Г. Увидеть, что вся история развития философии характеризуется многообразием и различием существующих в ней типов и направлений, историческая деятельность которых и есть реальная картина развивающейся философии.
В многовековой истории философии выделяют следующие её исторические типы:
· Древняя философия;
· Философия периода средневековья;
· Философия эпохи Возрождения;
· Философия Нового времени;
· Немецкая классическая философия;
· Отечественная философия;
· Современная философская мысль.
Зарождение философии
· Разложение родовых отношений, переход к классовому рабовладельческому обществу;
· Отделение умственного труда от физического;
· Развитие языка и письменности.
Письменные источники, оказавшие влияние на становление и развитие философии
Древняя Индийская философия
· Брахманы
· Итихасы
· Араньяки
· Эпические поэмы
· Упанишады
Веды – сборники гимнов богам, песнопений, ритуалов, изречений, жертвенных формул, заговоров, других знаний.
Философские школы Древней Индии
Ортодоксальные (астика)
· Санкхья (Капила)
· Йога (Патанджали)
· Веданта (Бадараяна)
· Ньяя (Готама)
· Вайшешиха (Канада)
· Миманса (Джаймини)
Неортодоксальные (настика)
· Джайнизм (Махавира)
· Буддизм (Будда)
· Чарвака (Брихаспати)
· Адживика (Макхали Госала)
Некоторые важные понятия философии Древней Индии
1. Атман – высшее субъективное духовное начало бытия; высшее духовное начало человека.
2. Брахман – высшая объективная реальность; безличное Абсолютное начало Бытия.
3. Джива – душа, монада, вселенское жизненное начало.
4. Дхарма – моральный закон, долг, духовное учение.
5. Карма – воздаяние; рок или судьба; закон причин и следствий.
7. Сансара – круговорот постоянных перевоплощений души в круге материальных и духовных миров.
8. Мокша (мукти) – освобождение от сансары и земной кармы.
9. Нирвана – высшее духовное состояние сознания, связанное с достижением сферы духовного бытия.
10. Пракрити – материальная природа; материальная субстанция.
11. Пуруша – духовная природа; духовная субстанция.
Буддизм и его основные идеи
Буддизм – религиозно-философское учение, распространившееся в Индии, Китае, странах Юго-Восточной Азии.
Основатель учения Гаутама Будда.
1. Главная идея буддизма – «Средний путь» жизни между двумя крайними «путем удовольствия» (развлечений, праздности, лени, физического и морального разложения) и «путем аскетизма» (умерщвления плоти, лишений, страданий, физического и морального изнеможения).
«Средний путь» - путь знания, мудрости, роазумного ограничения, созерцания, просветления, самосовершенствования, конечной целью которого является Нирвана – высшая благодать (блаженство).
В которой эксперты делятся с нами своими взглядами на основополагающие понятия и явления науки, культуры и истории.
Философия, по существу, не имеет своего предмета и говорит об общих закономерностях. Как только мы начинаем искать специфические знания, мы выходим из философии и погружаемся в научные или псевдонаучные дисциплины вроде филологии. Зачем тогда вообще нужна философия?
Хотя я не являюсь философом в классическом смысле слова, я думаю, что философия необходима, потому что она позволяет подвергнуть рефлексии то, что делаю я, то, что делают люди конкретных дисциплин. Всегда нужна некая сверхобщая платформа, которая бы позволила взглянуть со стороны на основания нашей деятельности.
Я начинал как семиотик, ездил в Тарту. После появления работ Лотмана и его единомышленников казалось, что семиотика - это дисциплина, трансформирующая наше представление о мире. Мы были уверены, что вокруг сплошные знаковые системы, к которым можно свести всю культуру. Когда у нас разворачивалась семиотическая эпопея, во Франции развивался свой структурализм - он отчасти был нам близок, но только отчасти. И у нас, и во Франции семиотика восходила к Соссюру, к структурной лингвистике. Это видно в ранних работах, например, Мишеля Фуко или Лакана, который был тесно связан с Якобсоном, останавливавшимся у него во время своих наездов в Париж. Когда Лакан говорил, что бессознательное структурировано как язык, он многое заимствовал у Якобсона.
После Лотмана российская линия семиотики иссякла без больших последствий, хотя наработанное в 1960-1970-е все еще изучают в наших вузах. Французская линия, трансформировавшись, оказала огромное влияние на мир. Я думаю, причина в том, что французский структурализм был тесно связан с философией, что позволило ему переосмыслить основания и меняться со временем. Российская семиотика оказалась на редкость ригидной. Важно, например, что в нашумевшей книге «О грамматологии» Деррида подверг «деконструкции» лингвистику Соссюра и его понимание знака. Это позволило двигаться дальше, развиваться. Невозможно идти вперед без постоянной проблематизации аксиоматики науки. В России был запрет на философию. Ты приезжал в Тарту и обнаруживал, что о философии нельзя говорить, потому что философия у всех ассоциировалась с марксизмом-ленинизмом, а это была чистая идеология. Не существовало места для философии там, где делалась наука, где шел поиск «объективного» знания. Запрет на философию привел к кризису и крушению всей дисциплины.
Философия - это грандиозная и всегда шаткая попытка взглянуть на основания так, как человеку это не свойственно.
Российские ученые говорили: знак, знак, знак, но никто не проблематизировал понятие «знак», просто брали у Соссюра, что есть означаемое и означающее и что есть две стороны. А почему две стороны - никто даже не спрашивал. Достаточно было того, что так писал Соссюр. Был еще Пирс, который выдвинул свое представление о знаке, но мало кто Пирса читал, потому что он был философ-прагматик и находился вдали от интересов филологов. Пирс говорил о том, что знак должен иметь три стороны, а не две, что недостаточно иметь означающее и означаемое. Он называл третью сторону интерпретантой и утверждал, что без этой загадочной «метки» нельзя понять, знак перед нами или нет, а если знак, то какого вида. Модальность чтения этих знаков определяется интерпретантой. Ничего этого в России не знали. Соссюровская семиотика знала только оппозиции, больше ничего. Но для понимания смысла и функционирования культуры этого мало.
Мы должны все время сомневаться в догматике собственных дисциплин. Изнутри такой дисциплины, как семиотика, это невозможно сделать. Точно так же для того, чтобы понять основания математики, мы должны «выйти из математики», потому что математика оперирует определенными аксиомами и не в состоянии подвергнуть их рефлексии. Для меня философия - это возможность выйти в область рефлексии.
Я считаю, что вообще российская традиция отмечена нехваткой рефлексии. Наших студентов, например, к ней не готовят. Им читают курсы типа «XVIII век», «XIX век» или «Введение в психологию». Мы хорошо знаем систему вузовских дисциплин, не подразумевающих необходимости в проблематизации. Речь почти исключительно идет о передаче позитивного знания, как если бы оно обладало абсолютной ценностью. Но знание это лишь по видимости абсолютно. У нас и философия преподавалась как догматика, как набор догматических представлений, по существу антифилософский. Важно не кто и что говорил, а важна сама стратегия проблематизации. Ее страшно не хватает гуманитарному знанию, которое тем менее надежно, чем меньше себя осмысливает.
Философия всегда претендует на универсальность, и в этом заключается ее сила и слабость одновременно.
Философия, конечно, издавна предпринимала попытки стать позитивной наукой. В этом смысле интересны отношения психологии и философии. Психология - это прикладная наука, которая пытается изучить, как мы этот мир конструируем. Она расщепляет наше отношение к миру на разные модусы и старается эмпирически их описать: восприятие, память, эмоции, мышление и т.д. В философии всегда есть соблазн психологизации, например, тогда, когда речь идет о субъективности.
Некоторые считают, что философия - это прежде всего онтология, описание того, что «есть». Когда-то такое описание мыслилось независимо от субъекта. Такая онтология характерна для эпох, когда доминирует религия, потому что структуры мира в религиозном универсуме независимы от субъекта и связаны исключительно с Богом, создавшим некие иерархии, порядки, и в этих иерархиях заключены определенные формы бытия, которые тоже часто бывают иерархическими. И все это не зависит от того, какую позицию занимает субъект.
Но позже, в эпоху Ренессанса, уже выясняется, что весь мир конструируется субъектом, что мир зависит от его активности. Онтология сближается с феноменологией. Однако когда мы говорим, что мир конструируется субъектом, мы невольно вползаем в психологию, потому что именно психология как будто позволяет нам разобраться в тех формах, которые мир принимает в субъективном восприятии. Любопытно, однако, что уже Кант резко отделяет философию от психологии и утверждает, что философия имеет дело не с эмпирическим, но с трансцендентальным субъектом. Это положение становится позже центральным для феноменологии и множества философий современности. А это значит, что философия изучает формы нашего сознания, данные нам до опыта и определяющие то, каким будет опыт, исследуемый психологией. У Канта, например, пространство и время - не психологические категории, а именно такие трансцендентальные формы опыта. Психология изучает, как человек оперирует пространством и временем, но не может объяснить нам, почему человек не может мыслить вне этих первичных интуиций. Эти трансцендентальные категории определяют то, каким мир предстает перед нами. Как видим, и тут, в области трансцендентальной (внеопытной) психологии, философия касается таких общих оснований, которые недоступны эмпирической науке, но без понимания которых наука не может двигаться вперед.
Юлия Рыженко / сайт
Основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль считал, что именно описание такого рода фундаментальных, трансцендентальных структур и превращает философию в по-настоящему точную науку. Потому что именно философии оказываются доступными универсальные, то есть «объективные», структуры нашего бытия. Я, однако, остерегусь называть философию наукой. Феноменология Гуссерля не обладает строгостью математики, но она не обладает и эмпирической экспериментальной базой таких наук, как физика. Гуссерль придумал способ добраться до универсальных трансцендентальных структур феноменального мира. Он называл его трансцендентальной редукцией. Но возможность применения этого метода вызывает сомнения у многих философов. Сам Гуссерль писал, что эта редукция (которую он называл греческим термином «эпохé») лежит в области, выходящей далеко за пределы всякого научного наблюдения: «Быть может, выяснится даже, что тотальная феноменологическая установка и соответствующее ей эпохé прежде всего по своему существу призваны произвести в личности полную перемену, которую можно было бы сравнить с религиозным обращением, но где помимо этого скрыто значение величайшей экзистенциальной перемены, которая в качестве задачи предстоит человечеству как таковому». Такого рода мистические откровения вряд ли можно отнести к области науки. Сомневался в возможности редукции и выдающийся феноменолог Морис Мерло-Понти, который считал, что мы по определению не можем взглянуть на нашу мысль и обнаружить ее основания со стороны. «Величайший урок редукции, - писал он, - заключается в невозможности полной редукции. Вот почему Гуссерль все снова и снова задается вопросом о возможности редукции. Будь мы абсолютным духом, редукция не составляла бы никакой проблемы. Но поскольку мы, напротив, пребываем в мире, поскольку наши размышления имеют место во временном потоке, который они пытаются уловить (в который они, как говорит Гуссерль, “sich einströmen” ), нет такого мышления, которое охватывало бы нашу мысль». Поскольку философия пытается иметь дело с основаниями нашего мышления и нашего мира за пределами опыта, она, на мой взгляд, выводит себя за рамки науки. Философия - это грандиозная и всегда шаткая попытка взглянуть на основания так, как человеку это не свойственно. Замечание Мерло-Понти о том, что «нет такого мышления, которое охватывало бы нашу мысль», передает саму суть дилеммы, с которой сталкивается философ и которая делает такой уязвимой, но от этого не менее необходимой его деятельность. Философ - не ученый, это человек, стремящийся занять по отношению к нашему миру и способам его познания «невозможную» позицию. И это отчасти сближает настоящего философа с поэтом, который, как мне кажется, интересен лишь в той мере, в какой он помещает себя в область словесного невозможного.
Если человек скептичен, если он не поддается гипнозу авторитетов и систем, будь то Кант или Хайдеггер, он способен использовать философию очень продуктивно.
Философия всегда претендует на универсальность, и в этом заключается ее сила и слабость одновременно. Ханна Арендт видела в претензиях философии на всеобщность истоки свойственного ей авторитаризма (она писала об этом применительно к своему учителю и любовнику Хайдеггеру). Когда-то известный биолог Якоб фон Икскюль ввел понятие Umwelt . Umwelt - это окружающий мир, и каждое животное, говорил он, имеет свой Umwelt . Пчела видит только цветы, то есть определенные геометрические формы, которые она идентифицирует как важные для нее. А, например, облака для нее не важны, и она их не видит. Позже Хайдеггер говорил, что мир животного гораздо беднее мира человека, так как мы в состоянии вместить в наш мир гораздо больше элементов, не имеющих прагматической для нас значимости. Конфигурация Umwelt" а меняется в зависимости от состояния организма. Икскюль писал о том, что сытая акула не видит мелкой рыбешки, потому что она не входит в ее мир, она ей не нужна. А голодная акула видит мелкую рыбешку, потому что меняется ее мир. Мы исходим из того, что каждый биологический вид имеет свою феноменологизацию мира. Мы видим цвета, которые не видят другие животные, но, например, обезьяны видят красный цвет, потому что в джунглях они должны видеть плоды, являющиеся для них пищей, и поэтому красный цвет становится для них важным.
Но если мир являет себя в разных конфигурациях, то следует понимать, что его онтология - это не что иное, как «региональная онтология», что миров может быть много и что способы их описания тоже могут меняться. Вот почему я не очень верю в универсальность философских методов и образов мира. Мне кажется, что разумный и критический эклектизм вполне приемлем для философии, если, конечно, он не ведет к хаосу и дурному неразличению категорий и понятий. В любом случае философия (и в этом еще один ее парадокс) - это форма универсальной рефлексии, которая должна понимать свою соотнесенность с региональными онтологиями.
Ницше, например, не учился философии. Говорят, что он даже не прочел толком Канта.
При всем при том я считаю, что философия абсолютно немыслима без эмпирических наук. В начале XX века Эйнштейн заставил переосмыслить понятия времени и пространства, эти кантовские apriori . Но еще до этого неэвклидовы геометрии Римана и Лобачевского поставили вопрос о том, в каких конфигурациях пространства мы мыслим - эвклидовых или нет. А если эвклидовых, то почему? Физика, математика сдвигают философские представления и заставляют по-новому мыслить трансцендентальное. То же относится и к биологии, которая многое меняет в наших основополагающих представлениях о мире. В свое время лингвистика дала сильный импульс для философии. Одним словом, науки необходимы философии. Я не люблю русских религиозных философов, они по большей мере мыслят исходя из спекуляций о Боге, о котором никто ничего не знает. Мне кажется, это большой недостаток определенного стиля философствования…
Для меня лично очень важная область - биология, помогающая понять общие трансцендентальные основания нашего мира. Мы все, в конце концов, - биологические существа. Кант построил свою эстетику из биологии. Гегель считал, что философия - это то, что интегрирует научные знания. Он пытался сконструировать энциклопедию философских наук, то есть создать единое представление о взаимодействии и взаимосвязи разных наук. Я склоняюсь к тому, что конструирование единого подвластного философии поля - всегда ошибка. Даже если представить себе мир как смысловой континуум, мы должны вносить в него разломы, «катастрофы». Иначе мы не сможем его понять. Смыслы возникают на границах, водоразделах, расщелинах. Жорж Батай говорил о гетерологии, то есть приостановке, разрушении континуума. Я считаю, что, даже если мир континуален, нам не следует отказываться от идеи региональных онтологий, то есть радикально различных зон смысла. Глубокое различие научных дисциплин с такой точки зрения может быть продуктивным. Философия, как мне кажется, - это построение всеобщего в рамках гетерологии. Как видим, опять нечто невообразимое.
Юлия Рыженко / сайт
Очень существенно для философии и искусство. Мы знаем, что одной из важных областей философии со времен Баумгартена и Канта является эстетика. Сегодня «эстетика» кажется устаревшей. Хотя совсем недавно вновь появились попытки ее возродить. Эстетика и искусство важны потому, что в мире есть вещи, которые непостижимы через рациональные понятия и категории. В таком случае часто говорится об интуиции, или, как издавна принято в российском философском лексиконе, - созерцании. Философия заворожена интуицией, так как в ней реализуется наиболее непосредственный контакт с реальностью. Интуиция позволяет нам без каких бы то ни было концептуальных механизмов схватывать «тотальности». Собственно, область эстетики и искусства - это чувственные элементы, организованные в формы, то есть в некие тотальности. Целый ряд философов отдавал предпочтение в постижении мира поэтам или художникам. Например, Хайдеггер, который молился на Гельдерлина. Искусство нужно философии потому, что оно противостоит неизменному ее стремлению сводить мир к концептуальным схемам. Эти попытки, многократно раскритикованные и связывающие философию с точными и естественными науками, всегда приводили философию к кризису. Мощные концептуальные аппараты очень редко соответствуют устройству мира. Мир сопротивляется концептуальным схемам. Гуссерль писал об адекватности миру «смутных понятий», которые он называл морфологическими , то есть связанными с формой. Понятие «собака» - смутное и основывается на неопределенном представлении о форме. От морфологических понятий до искусства - один шаг.
Самая большая угроза философии - догматизация. То, что в ХХ веке называется метафизикой. Метафизика возникает тогда, когда философия придает собственным понятиям статус некой абсолютной реальности. Метафизическое сознание - классическая болезнь философии. Двадцатый век прошел в философии под знаком борьбы с метафизикой, которую никак не удается побороть. Одним из таких борцов был Ницше, другим - Хайдеггер. И о каждом таком борце в конце концов говорилось, что ему не удалось преодолеть метафизику и что сам он - метафизик. Возможно, метафизическое сознание неискоренимо. Оно всегда порождает соблазн приложить некую философскую систему или некие понятия к реальности. Результат подгонки реальности к схеме всегда плачевен. Философ, увы, легко принимает схемы за реальность.
Чтобы заявить, что убивать плохо, не надо быть философом. Другое дело понять, почему убивать плохо.
Одна из самых расхожих и серьезных ошибок - это понимание философии как системы догматических представлений, а не как способа подвергнуть догматику рефлексии. Мне кажется, настоящего философа от плохого отличает скептицизм. Если человек скептичен, если он не поддается гипнозу авторитетов и систем, будь то Кант или Хайдеггер, он способен использовать философию очень продуктивно. Если же человек берет готовую модель: «Кант писал…», «Гегель говорил…» - ничего путного из этого не выйдет. Защита своей позиции ссылками на авторитет - абсолютно антифилософская позиция. Это мы проходили с марксизмом-ленинизмом. Философия чрезвычайно полезна как способ проблематизации и чрезвычайно опасна как возможность догматизации. И эти две возможности присущи ее природе.
Кстати, я не до конца уверен, что философия - это область специфического профессионализма, хотя в ней есть много технических аспектов, и без знания истории философии вряд ли можно сказать что-то новое. Ницше, например, не учился философии. Говорят, что он даже не прочел толком Канта, что не помешало ему стать крупным мыслителем. Есть люди, которые находятся на грани между философией и литературой, как, например, Жорж Батай или Морис Бланшо, литературный критик, прозаик, оказавший сильное влияние на таких философов, как Левинас или Фуко. При всей необходимости технических знаний и знания истории философии принципиально важной является способность свободно мыслить. И все же... Я часто работал со студентами, склонными к широковещательным декларациям о мире на пространстве нескольких страниц. Я всегда пытался объяснить им, насколько опасны глобальные спекуляции, основанные на малом знании и всегда ведущие к тривиальностям. С точки зрения философии, тривиальные вещи всегда неинтересны. Чтобы заявить, что убивать плохо, не надо быть философом. Другое дело понять, почему убивать плохо.
Философ Пятигорский без устали повторял одно и то же: «Надо думать, думать, думать». Когда я слышал и читал это бесконечное «надо думать», я невольно раздражался: «О чем, почему надо думать?» Неужели просто сидеть, подперев голову рукой, и думать непонятно о чем? Это мне казалось нелепостью Пятигорского, его недодуманностью. Однако в тех случаях, когда приходится думать, можно думать по-разному. Для этого не обязательно быть философом. Можно думать философски, а можно художественно, как угодно. Но тогда, когда мы касаемся оснований и хотим выйти за пределы тривиальности, нет лучшего подспорья, чем философия. Как иначе порвать с принятой аксиоматикой, как подвергнуть ее рефлексии? Как понять, чем мы являемся в нашем Umwelt" е и за его пределами?
Записала Юлия Рыженко
