| Словник : Шуйское - Электровозбудимость . Источник: т. XL (1904): Шуйское - Электровозбудимость, с. 341-343 () |
Элеатская (или Элейская ) школа - была основана в городе Элее, в Великой Греции, Ксенофаном, жившим в конце VI и начале V в. до Р. Хр. Город Элеа основан фокейскими (в Малой Азии) выходцами, бежавшими от персидского господства, и долго процветал благодаря мудрым законам, данным ему Парменидом, учеником Ксенофана. Известен рассказ о том, как Зенон, ученик Парменида, будучи обвинен в стремлении к ниспровержению государственного порядка, установленного Неархом (тираном, захватившим власть), откусил себе язык, дабы не назвать под влиянием пыток своих сообщников. Во время римского господства Элеа превратилась в Велию (Velia), в ней жил юрист Требатий Теста, друг Цицерона; сюда бежал Цицерон после убиения Цезаря; здесь Брут навещал Цицерона; Цицерон написал в Велии свою топику, посвященную Требатию. В Велию врач Антоний Муза посылал страдавшего глазами Горация, ибо в древности она настолько же славилась своим здоровым климатом, насколько ныне она известна вредным воздухом (aria cattiva). Письмо к своему другу Вала Гораций начинает словами: Quae sit hiems Veliae, quod coelum, Vala, Salerni. Дальнейшая история Велии мало известна; в XIII в. здесь была крепость, в которой засел гр. Галвано Ланчиа, брат красавицы Бианки, жены Фридриха II Гогенштауфена, дядя Манфреда, погибший вместе с ним на эшафоте в 1268 г. Впоследствии сарацины, имевшие в Агрополе сильно укрепленное пристанище, по всей вероятности, разрушили некогда цветущий город Велию, от которого остались лишь незначительные руины; ныне на месте древней Элеи стоит Castel-a-Mare della Brucca. Город Элея никогда не приобрел бы славы, если бы в нем не расцвела философская школа, имевшая таких представителей, как Ксенофан, Парменид, Зенон и Мелисс. Ксенофан в поэтической форме боролся с антропоморфизмом и политеизмом греков, стараясь провести идею единства всего существующего и тождество единого с Божеством. В более строгой форме, с громадной диалектической силою, ту же идею проводил гениальный Парменид. О впечатлении, которое произвело его учение, дает понятие диалог Платона, посвященный Пармениду. Идеи Ксенофана были облечены в теологическую форму; Парменид придал им характер метафизического учения, прототипа пантеистической системы. Зенон, любимый ученик Парменида, обосновывал отрицательным путем учение Ксенофана и Парменида о единстве бытия. В том же направлении действовал и Мелисс (см.). Наиболее запутанным и потому наименее выясненным представляется учение Ксенофана, предполагаемого ученика Анаксимандра. О жизни Ксенофана известно весьма мало. Он происходит из Колофона, ионийской колонии в Малой Азии, завоеванной лидийцами, и был странствующим поэтом-рапсодом. Почему и когда он покинул родной город - неизвестно. Сначала он переселился в Сицилию, потом в Великую Грецию, именно в Элею. Жил Ксенофан очень долго и, по всей вероятности, сложил множество стихов; из них лишь немногие отрывки дошли до нас в сочинениях разных писателей, по преимуществу доксографов. Учение Ксенофана касается, главным образом, теологии и физики; воссоздать его чрезвычайно трудно, ибо в обеих своих частях оно представляется противоречивым и недостаточно полным; наконец, нелегко отделить Ксенофана-поэта от Ксенофана-философа. Казалось твердо установленным положение, что Ксенофан - монотеист, причем монотеизм его приближается к пантеистическим воззрениям. Недавно, однако, Фрейдендаль в книге «Die Theologie des Xenophanes» обратил внимание на то, что Ксенофан говорит о «величайшем Боге среди других»; таким образом, он в действительности не отказался от политеизма. Это свое воззрение на Ксенофана Фрейдендаль защищал, не без некоторого успеха, против Целлера и Дильса в «Archiv für Geschichte der Philosophie» (т. I, стр. 332 и сл.). Однако вероятнее мнение, относящее политеистические выражения на счет Ксенофана-поэта, который, несмотря на свою критику антропоморфизма, приписывает Богу ощущение и мышление. Гораздо труднее решить вопрос о том, какого мнения держался Ксенофан относительно природы: одни источники утверждают, что Ксенофан учил о бесконечности вселенной и поэтому отрицал вращательное ее движение; другие говорят, что Ксенофан считал вселенную ограниченной в пространстве. Физические учения Ксенофана не оказали влияния на дальнейший ход развития науки, ибо слишком мало согласовались с опытом; так, напр., Ксенофан утверждал, что видимые нами светила не одни и те же, а каждый день прежние светила сменяются новыми. Трудность понимания Ксенофана зависит от того, что главный источник для его философии - псевдоаристотелевский трактат «De Melisso, Xenophane et Gorgia» - сообщает, очевидно, неточные о нем сведения. О Пармениде и Зеноне см. соотв. ст. Мелисс Самосский, почитатель Парменида, отказался от одного из основных его положений - ограниченности пространственного бытия. В этом отступлении от принципов школы Целлер и другие видят упадок и разложение элеатизма. Таннери, напротив, старается представить Мелисса как создателя трансцендентального монизма, родоначальника философского идеализма, учившего, что мир явлений есть иллюзия наших чувств и отрицавшего протяженность бытия. Вряд ли, однако, дошедшие до нас фрагменты дают право на такое толкование. - Значение Э. школы в греческой философии и в истории философии вообще чрезвычайно велико. Элеаты явились сознательными защитниками единства всего существующего; они же открыли глубокие противоречия, коренящиеся в обычном, основанном на восприятии представлении о вселенной. Антиномии пространства, времени и движения как определений действительно сущего были раскрыты элеатами с большим диалектическим талантом. Наконец, элеаты первые вполне отчетливо различили действительно существующее, постигаемое мыслью, от явления, с которым человек знакомится благодаря чувствам. Нельзя утверждать, что элеаты справились с задачей, поставленной ими, правильно представили отношение единства к множественности или нашли выход из антиномии ограниченности и бесконечности бытия; решение этих вопросов не может быть выведено из начал элеатской философии. Вполне естественно поэтому, что элеатская школа постепенно переходит в эристику, софистику и сливается с другими направлениями. Главнейший недостаток Э. школы заключался в том, что, будучи по направлению чисто метафизической, она в то же время желала быть и учением натурфилософским и смешивала понятия двух порядков. Тем не менее, влияние элеатов велико; их понимание истинно сущего отразилось на Эмпедокле, Анаксогоре и Демокрите; они имели влияние и на Сократовскую диалектику, и на Платоновское учение об идеях, и на метафизику Аристотеля. Наконец, всякий пантеизм поневоле возвращается к представлениям элеатов: так, напр., нельзя не видеть связи между системой Спинозы и мировоззрением элеатов. Ср. Н. Diels, «Parmenides Lehrgedicht» (В., 1900); Zeller, «Philosophie d. Griechen» (iт., 5-e изд.); кн. С. Трубецкой, «Метафизика в Древней Греции»; Таннери, «Первые шаги древнегреческой науки» (СПб., 1902); Сватковский, «Парадокс Зенона о летящей стреле» («Ж. М. Н. Пр.», 1882, ч. 256).
Ксенофан............................................................................................................. 2
Антимифологизм............................................................................................. 2
Происхождение религии................................................................................ 2
Космогония и космология............................................................................. 3
Онтология......................................................................................................... 3
Бог Ксенофана................................................................................................. 4
Гносеология..................................................................................................... 5
Парменид............................................................................................................. 5
Жизнь и сочинения......................................................................................... 6
Пролог............................................................................................................... 6
«Путь истины»................................................................................................. 6
Бытие и небытие........................................................................................... 7
Доказательство.............................................................................................. 7
Бытие и мышление....................................................................................... 7
Небытие и мышление................................................................................... 8
Метафизика.................................................................................................... 8
«Путь мнения»................................................................................................. 9
Философская школа элеатов, как и Пифагорейский союз, возникла в «Великой Элладе», в Элее. Главные представители школы – Ксенофан, Парменид, Зенон и Мелисс. Учение элеатов – новый шаг в становлении древнегреческой философии, в развитии ее категорий, в том числе категории субстанции. У ионийцев субстанция еще физична, у пифагорейцев – математична, у элеатов она уже философична, ибо эта субстанция – бытие. Более того, именно элеаты поставили вопрос о соотношении бытия и мышления, т.е. основной вопрос философии. Поэтому можно сказать, что формирование античной философии заканчивается в школе элеатов, именно там протофилософия становится философией.
Ксенофан происходил из Ионии, из полиса Колофона. Время жизни философа определяется из его слов: «Вот уже семьдесят семь лет, как я с моими думами ношусь по эллинской земле, перед тем мне было от рождения… двадцать пять лет». «Носиться» же Ксенофану пришлось потому, что Колофон был захвачен персами в 546-545 гг. до н. э. Отсюда следует, что Ксенофан родился около 570 г. до н. э. и был жив еще в 478 г. до н. э. Лишенный родины, Ксенофан вел полную превратностей жизнь странствующего поэта-аэда. В своих стихах он воспел основание полиса Элея, где он стал основателем философской школы. Кроме того, Ксенофан писал сатирические стихотворения – «силлы», где высмеивал как поэтов (Симонида), так и философов (Пифагора). В одной из силл некто (возможно Пифагор) узнает голос своего умершего друга в визге щенка. Подражая Ксенофану, можно сказать: «Ворона серотелая летает неспеша – твоя осиротелая в ней каркает душа». Сатира Ксенофана была также направлена против ходячего религиозно-мифологического мировоззрения греков.
Именно Ксенофан впервые высказал смелую мысль о том, что боги – творения человека. У Ксенофана становится явным то, что лежит в основании генезиса философии, - преодоление, а затем и критика мифологического мировоззрения. Согласно Колофонцу, все предания о сражениях титанов, гигантов и кентавров – «вымыслы прошлых времен». Поэтому вместо того, чтобы воспевать на пирах титаномахию, греки должны просить у богов дарования справедливости. Но боги Гомера и Гесиода несправедливы и аморальны, ибо эти поэты приписали им воровство, прелюбодеяние и взаимный обман, они подобны людям не только своим внешним видом и образом жизни, но и нравственным уровнем.
Но так и должно быть, если учесть, что боги творятся людьми по своему образу и подобию. У эфиопов боги курчавы и черны, а у фракийцев – голубоглазы и рыжеваты. Вообще «смертные думают, будто боги рождаются, имеют одежду, голос и телесный образ, как они». Отсюда создаваемые людским воображением образы богов. Но «если бы быки, лошади и львы имели руки и могли бы ими рисовать и создавать произведения (искусства), подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей».
Так Ксенофан вскрыл антропоморфные корни религии (и, конечно, был далек от того, чтобы увидеть социальные). Правда, вне внимания Ксенофана осталась неявно антропоморфная религия, в которой боги действуют как люди, но их черты звероподобны. Но это не умаляет заслуги Ксенофана, поскольку всякая религия в сущности антропоморфна, принадлежит в своей мировоззренческой части к социоантропоморфическому виду мировоззрения.
Но мировоззрение Ксенофана не только негативно, не только антимифологично. Оно и сверхмифологично. Ксенофан дает свою картину физического мира, исключающую мифологизмы.
Ксенофан как философ-физик примыкает к ионийской традиции. На него большое впечатление оказали, по-видимому, находки камней с отпечатками на них морских животных и растений. Эти эмпирические факты Ксенофан обобщает. Некогда вся земля была покрыта морем. Но затем часть земли поднялась и стала сушей. То, что некогда было морским дном, стола горами. Поэтому земля – основа всего сущего, субстанция. Именно земля простирается своими корнями в бесконечность. Что же касается воды, то она соучастница земли в производстве жизни. «Земля и вода есть все, что рождает и растит». Даже души состоят из земли и воды. Из воды и небесные тела. Образно говоря, у Ксенофана не небо отражается в море, а море в небе. Из воды возникают облака, из облаков – все небесные светила. Как все первые философы и ученые, Ксенофан еще не различает метеорологические и совершенно с ними не соизмеримые астрономические явления. Ксенофанова Луна – «свалявшееся облако». Солнце каждый день новое. И оно свое для каждой местности. Оно загорается утром и гаснет вечером. Ксенофаново Солнце образуется из скопления искорок, а сами эти искорки – воспламенившиеся испарения воды. Надо отметить, что и в этих своих утверждениях Ксенофан не безоснователен. Он ссылается на поражающее воображение явление, которое сами греки называли Диоскурами и которое, как мы теперь знаем, связано с атмосферным электричеством. Потом его стали называть «огнями святого Эльма». Это те огни, которые загораются на вершинах мачт кораблей.
Однако позитивная часть мировоззрения Ксенофана не ограничивается его связью с ионийской традицией. Ксенофан был не только завершителем ионийской физики. В качестве такового он закончил ряд физикофилософов, которые брали за субстанциально- генетическое начало мироздания одну из четырех стихий. Фалес выбрал воду, Анаксимен – воздух, Гераклит – огонь, а Ксенофан – землю.
Мировоззрение Ксенофана не только сверхмифологично в своей физичности, но оно и сверхфизично. Оно сверхфизично в своей философичности. У Ксенофана физическая и собственно философская картина мира начинают расходиться. Философия начинает выделяться из мировоззренческой физики. Нечто похожее было и у ионийских философов. Вода Фалеса, воздух Анаксимена, огонь Гераклита, не говоря уже об апейроне Анаксимандра, были не только физическими явлениями, но, будучи сущностями других форм вещества, несли в себе и сверхфизический аспект. Они были носителями мироединства. В познании этого единства ионийские философы видели сущность философии. Но все же это единство было погружено в природу. У ионийцев оно так и не смогло из нее выкристаллизироваться. Не то у Ксенофана. Мысль его идет дальше. Она все еще неуклюжа. Поэтому Аристотель и говорит о Ксенофане, что тот «ничего не различил ясно» в едином. Он не определил его ни как ограниченное, ни как безграничное, ни как материальное, ни как идеальное (как то, что «соответствует понятию»). Но, говорит Аристотель о Ксенофане, воззревши на небо в его целости, он заявляет, что единое – вот что такое бог. Аристотель недоволен Ксенофаном. Он говорит, что Ксенофан как мыслитель грубоват. Аристотелю более импонирует Парменид. Но мы не будем строги к Ксенофану, ибо именно он при рассмотрении мира в целом выделил его философский аспект. Правда, этот аспект в силу исторической незрелости мысли Ксенофана оказался слитым с понятием бога.
Критика политеизма велась Ксенофаном не столько с позиций атеизма, сколько с позиций монотеизма. И в этом смысле она была ограниченной. Эта ограниченность хорошо видна в том, что Ксенофан так и не смог преодолеть до конца столь, казалось бы, ненавистный ему антропоморфизм. Да, его бог, как говорит Ксенофан, «не подобен смертным ни телом, ни мыслью». Однако он всевидящ, всемыслящ, всеслышащ. В этом отношении бог Ксенофана, конечно, антропоморфен. Мировоззрение Ксенофана антропоморфно, как антропоморфен всякий философский идеализм. Он отнимает у мироздания все приписываемые ему мифологией человеческие черты за исключением одной – мышления, сознания. Бог Ксенофана – это чистый ум. Он не физичен. У него нет телесной силы. Его сила в мудрости. Критикуя эллинское обыденное сознание и его ценности, Ксенофан говорил, что «мудрость гораздо лучше силы людей и лошадей». Поэтому философ, с точки зрения Ксенофана, более полезен для общества, чем какой-нибудь олимпийский чемпион. Бог Ксенофана и есть такой космический философ. Он неподвижен. Переходить с места на места, метаться по миру, как это делают обычные боги, ему не приличествует. Этот богофилософ всем правит одной лишь силой своей мысли, без всякого физического усилия. Такой бог один и един. Вот все, что мы узнаем из тех шести строчек, которые сохранились и в которых Ксенофан говорит о своем боге.
В этих строках сказано, что бог не подобен человеку. Но то, чему он подобен, сводится там лишь к всемогуществу мысли. Он не подобен человеку не потому, что он не мыслит. Напротив, кто мыслит, так это именно бог. Его мысль всемогуща. Она движет миром так же, как мысль человека движет его телом. Но чему же тогда подобно тело бога? Об этом мы узнаем из доксографии. Об этом было сказано уже у Аристотеля: единый бог Ксенофана – это небо в его целости. От других доксографов мы узнаем, что бог Ксенофана подобен шару и тождественен космосу. Богокосмос Ксенофана един, вечен, однороден, неизменен, невредим и шарообразен. Таким образом, Ксенофан оказывается пантеистом: бог есть все, но это «все» берется не в многообразии, а в высшем единстве. В основе этого единства – мысль. Поэтому в той мере, в какой это можно говорить о протофилософии (а мировоззрение Ксенофана остается еще на протофилософской ступени), мировоззрение Ксенофана идеалистично, а поскольку он подчеркивает неизменность мироздания, то и метафизично. Это поразительным образом уживается со стихийным материализмом и наивной диалектикой физической картины мироздания у Ксенофана. Но и в рамках онтологии идеализм Ксенофана ограничен его пантеизмом.
Посмотрим теперь, каковы гносеологические основания этого раскола между физической и философической картиной мира в мировоззрении Ксенофана. Мы видим, что то обесценивание физической картины мира, которое столь характерно для элеатов и которое начинается уже у Ксенофана, гносеологически обосновывается обесцениванием чувственной системы познания. Согласно Ксенофану, ощущения ложны. Поэтому он не настаивает на достоверности нарисованной им картины мироздания как физического феномена. Более справедлив Ксенофан к разуму. Правда, разум нас тоже обманывает. Но у Ксенофана этот обман – все же исторически преходящее явление. Ксенофан обращает внимание на тот несомненный факт, что истина все еще случайна. Она – результат не столько систематического мышления, сколько случая. Ксенофан, собственно говоря, не отрицает возможности познания мира. Он отрицает возможность знания о таком познании. И это именно в силу случайности истины. Он говорит: «Если бы даже случайно кто-нибудь и высказывал подлинную истину, то он и сам, однако, не знал бы [об этом]. Ибо только мнение – удел всех». Такому случайному обладанию истиной Ксенофан противопоставляет догадку об истине как процессе. Эта догадка выражена, конечно, наивно. Ксенофан говорит так: «Не от начала все открыли боги смертным, но постепенно, ища, [люди] находят лучшее». Гносеологический аспект здесь еще не отделен от практического и нравственного. Но чрезвычайно важна совершенно определенно выраженная мысль о том, что истина – не результат божественного откровения. Истина – исторический продукт человеческих ее исканий.
Учение Парменида стало основой философии элеатов. Именно Парменид развил понятие единого миробога Ксенофана в понятии единого бытия и поставил вопрос о соотношении бытия и мышления. Вместе с тем Парменид был метафизиком: он учил о неизменности бытия. Если Гераклит думал, что все течет, то Парменид утверждал, что в сущности все неизменно.
Парменид – современник Гераклита. Акмэ того и другого приходится на 69-ю олимпиаду (504-501 гг. до н. э.). У Платона Парменид на тридцать лет моложе, иначе он не мог бы встретиться с юным Сократом, а эта встреча описана в диалоге Платона «Парменид». Парменид жил в Элее, он и разработал законы для своего родного города. Учителя Парменида – Ксенофан и пифагореец Аминий. Главное сочинение Парменида – философская поэма «О природе». По содержанию она распадается на Пролог и две части. Пролог сохранился полностью. От первой части сохранилось приблизительно девять десятых, а от второй – одна десятая. Прозаическое сочинение Парменида «Ахиллес» утрачено полностью.
Пролог аллегоричен. Он плод художественно-мифологического мировоззрения. Переход от Пролога к основной части поэмы – это наглядный генезис философии. В Прологе рассказывается о фантастической поездке юного Парменида к богине справедливости Дике, она же богиня правосудия и возмездия. Парменид едет на обычной двухколесной и одноосной колеснице с двумя конями. Но кони эти не простые – они «многоумные». Путь Парменида также необычен: он лежит «вне людской толпы». Проводники Парменида – Гелиады, т. е. «девы Солнца». Покинув «жилище Ночи» и скинув покрывала со своих голов, Гелиады настолько торопят бег коней к свету, что накалившаяся ось звучит как свирель. Путь упирается в «ворота дорог Ночи и Дня». Из света выходит богиня Дике – богиня справедливости, которая уже известна нам по Гесиоду. Дике фигурирует и у Гераклита – вместе со своими слугами Эриниями она следит за тем, чтобы Солнце не преступило меры. Она приветствует юношу, берет его за правую руку и далее следует ее непрерывный монолог. Парменид вкладывает свое учение в уста Дике. Она называет Парменида юношей, которого привел к ней не «злой рок», а «право» и «закон». Пренебрегая мифологией, богиня (самоотрицание мифологии) приказывает Пармениду побороть силу привычки, слепую привязанность к чужим мнениям, воздержаться от болтовни и обратиться к разуму как единственному руководителю. Дике говорит Пармениду: «Разумом ты рассуди трудную эту задачу, данную мною тебе». Несмотря на стихотворную форму изложения, речь Дике суха и логична. Это язык философии. В лице этой богини правды и справедливости сами боги как бы отрекаются от мифологии и начинают служить философии. Отныне их высший бог не Зевс, а Логос. Богиня призывает Парменида к смелости духа. У истины, говорит она ему, «бестрепетное сердце». И он должен знать и «бестрепетное сердце совершенной истины» и «лишенные подлинной достоверности мнения смертных». В соответствии с этим две части поэмы называются «Путь истины» и «Путь мнения».
В центре внимания Парменида две главнейшие философские проблемы: вопрос об отношении бытия и небытия и вопрос об отношении бытия и мышления. Оба вопроса, подчеркивает Дике, могут быть решены только разумом.
Однако разум не безошибочен. Даже на пути истины его подстерегают ловушки и западни. Попав в них, разум пойдет неверным путем и никогда не достигнет истины. Первая западня состоит в допущении существования небытия. Стоит только согласиться с тем, что «есть небытие и [это] небытие необходимо существует», как мы попадем в западню для мысли. Вторая западня состоит в допущении того, что «бытие и небытие тождественны и нетождественны». Здесь уже заведомо допускается существование небытия (первая западня), но далее небытие отождествляется с бытием, а затем тождество бытия и небытия отрицается.
Первая западня анонимна. Вторая же принадлежит «пустоголовому племени», чей ум беспомощно блуждает. Эти «пустоголовые» «двуголовы». Одна голова не может вместить два взаимоисключающих тезиса. В одной голове может уместиться лишь тезис, что бытие и небытие тождественны, а в другой – что бытие и небытие нетождественны. Но, продолжая мысль Парменида, можно сказать, что и тезис о том, что есть небытие, не может уместиться в одной голове, ибо оно означает, что небытие есть бытие. В «пустоголовом племени» можно угадать гераклитовцев, ведь «двуголовые» для всего, что говорит Парменид, видят «обратный путь», а этому учил Гераклит (у него «путь вверх» и «путь вниз» совпадают). Таким образом Парменид подошел к закону запрещения противоречия – к главному закону мышления.
Собственная точка зрения Парменида вытекает, по-видимому, из тезиса, что бытие и небытие нетождественны, т. е. Что бытие существует, а небытие не существует. Дике провозглашает, что с пути истины не собьется лишь тот, кто убежден, что «бытие ведь есть», а «небытие не существует», «есть бытие, а небытия вовсе нет».
Парменид впервые прибегает к доказательству философского тезиса. До него философы главным образом изрекали, в лучшем случае они опирались на аналогии и метафоры. У Парменида же мы находим подлинное доказательство. Небытие не существует потому, что «небытие возможно ни познать, ни в слове выразить». Иначе говоря, «то, что не есть, невыразимо, немыслимо». Однако это доказательство само должно быть доказано. Поэтому Дике обращается к вопросу о бытии и мышлении.
Уже из предыдущего было ясно, что Парменид признает существующим лишь то, что мыслимо и выразимо в словах. В самом деле, Дике говорит: «Мышление и бытие одно и то же» или «одно и то же мысль о предмете или предмет мысли». Это можно понять как то, что бытие и мышление тождественны и как процесс, и как результат.
Но этот же тезис о тождестве бытия и мышления может быть понят и как утверждение, что предмет и мысль существуют самостоятельно, сами по себе, но что мысль – лишь тогда мысль, когда она предметна, а предмет лишь тогда предмет, когда он мыслим. В пользу такого толкования парменидовского отождествления бытия и мышления говорит вторая из вышеприведенных формулировок: «Одно и тоже – мысль о предмете и предмет мысли». Парменид был бы прав, если бы думал, что в подлинном смысле существует то, что может быть мыслимо, т. е. существенное, общее, главное, тогда как то, что немыслимо, т. е. несущественное, частое, не главное, случайное, почти не существует. Но он был бы не прав, если бы думал, что все то, что мыслимо, существует. Это был бы идеализм, и он не исключен для Парменида в силу недостаточной аналитичности.
Что это не исключено, видно из того способа, каким Парменид опровергает существование небытия. Небытие не существует, потому что оно не мыслимо. А немыслимо оно потому, что сама мысль о небытии делает небытие бытием в качестве предмета мысли.
Не следует искать у философа больше того, что у него есть. Парменид еще не различал разное значение бытия, на что обратил внимание уже Аристотель и его последователи – перипатетики. Евдем писал: «Пожалуй, можно не удивляться тому, что Парменид увлекся не заслуживающими доверия рассуждениями и был введен в заблуждение такими [предметами], которые тогда еще не были ясны. Ибо тогда еще никто не говорил о многих значениях [бытия]». Парменид просто не различает предметы мысли и мысли о предмете. Его сбивает с толку то, что мысль о предмете, а также выражающее эту мысль слово существуют, что, как он сам говорит в своей поэме, «и слово, и мысль бытием должны быть». У Парменида получается, что если мысль о небытии существует, то существует и то, что мыслится в мысли о небытии, т. е. небытие, и что оно существует не в качестве небытия, а в качестве бытия, потому что то, что существует, есть бытие, а не небытие. Это рассуждение не верно. Ведь одно дело мысль о предмете, а другое – предмет мысли. Можно мыслить и то, чего нет. Всякий проект – пример этому.
В своем учении о тождестве бытия и мышления Парменид стоит у порога идеализма.
В вопросе же о развитии Парменид уже входит в сферу метафизики как антидиалектики. Парменид делает вполне логичный, но в то же время метафизический вывод из того, казалось бы, несомненного тезиса, что небытие не существует. Если небытие не существует, то бытие едино и неподвижно. В самом деле, разделить бытие на части могло бы лишь небытие, но его нет. Всякое изменение предполагает, что нечто исчезает и что-то появляется, но на уровне бытия нечто может исчезнуть лишь в небытии и появиться лишь из небытия. Поэтому бытие и едино, и неизменно, и Парменид говорит, что «бытие неподвижно лежит в пределах оков величайших». Оно замкнуто, самодовлеюще, неуязвимо, «подобно массе хорошо закругленного шара, повсюду равноотстоящей от центра». Для этого бытия не существует ни прошлого, ни будущего. Парменид, таким образом, метафизически оторвал бытие от становления, единство – от множества. Правда делал он это лишь на самом абстрактном уровне – на уровне бытия. Но именно этот уровень объявлялся Парменидом истинным. В диалектике Гераклита была заключена крайность, ибо она граничила с релятивизмом. Но в крайность впадал и Парменид. Его бытие не поток, как у Гераклита, а как бы лед. Настоящая диалектика не противостоит метафизике как другая крайность. Она «золотая середина» между релятивизмом и метафизикой как антидиалектикой. Эту «золотую середину» античность так и не нашла.
Рассказав о бытии, небытии и мышлении, Дике резко обрывает свой рассказ об истине словами: «На этом месте я кончаю [свое] достоверное учение и размышление об истине… Узнай затем мнения смертных, слушая обманчивый строй моих стихов». Переходя к изложению мнения смертных, богиня обещает Пармениду, что он узнает «и природу эфира, и все светила в эфире, и разрушительные дела чистого светлого солнечного факела», и то, «откуда возникло все это». Она далее обещает юноше: «Узнаешь также природу круглоокой Луны и дела ее странствий; равным образом будешь знать, откуда выросло окружающее [нас] небо и каким образом управляющая им Необходимость заставила его блюсти границы светил». А еще, говорит Дике, Парменид узнает, «как начали возникать Земля, Солнце, Луна, вездесущий эфир, небесный Млечный путь, крайний Олимп и горячая сила звезд».
Однако из сохранившихся строк второй части поэмы мы этого не узнаем. Узнаем мы из них лишь то, что в этой части поэмы речь идет уже не о бытии и о небытии, а о двух природных началах – об огне (свете) и о земле (тьме). В физической картине мнимого мира большую роль Дике (Парменид) отводит Афродите и ее сыну Эросу. Афродита находится в центре космоса и всем оттуда управляет. В частности, Афродита заведует движением душ. Она «посылает души то из видимого [мира] в невидимый, то обратно». Видимый и невидимый миры – вовсе не бытие и небытие, оба они части кажущегося и мнимого мира. Оба мира – предмет «обманчивых слов». Эрос – сила, которая соединяет и связывает противоположное, свет и тьму, огонь и землю, мужское и женское. Таким образом, физическая картина мира у Парменида диалектична. Но она объявляется им неистинной.
Уже древние пытались объяснить, что заставило Парменида дополнить свою картину истинного мира картиной неистинного и кому эта вторая картина принадлежит? На первый вопрос трижды отвечает сама Дике, излагая Пармениду «кажущееся устройство [вещей], чтобы ни одно мнение смертных не обогнало» философа. Что же касается второго вопроса, то древние не сомневались, что физическая картина мира – творение Парменида. Однако некоторые историки античной философии думают, что философ изложил здесь какое-то чужое учение, возможно даже пифагорейскую физику.
Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. [Учебник для философских факультетов и аспирантов вузов по курсу «История философии»] – М.: Высшая школа, 1991.
Асмус В.Ф. Античная философия – М.: Высшая школа, 1976.
Богомолов А.С. Античная философия – М.: Издательство МГУ, 1985.
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Парменид в начале V века до н.э. основал Элейскую школу философии (названную в честь Элей, где он жил). Он полагал, что основная материя («сущее») представляет собой нечто единое, неизменяемое и неделимое. Из этой материи была создана Вселенная. Подобная теория отрицала, что во Вселенной существует какое-либо реальное движение или изменение. При этом Парменид, судя по всему, считал, что существует принципиальная разница между миром, познаваемым разумом, и миром, представление о котором мы получаем посредством чувств.
ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА – одна из основных раннегреческих философских школ (конец 6 – 1-я половина 5 века до н.э.); традиция метафизического монизма, объединяющая Парменида, Зенона Элейского и Мелисса (принадлежность Ксенофана к Элейской школе сомнительна, хотя его монотеистическая теология могла оказать влияние на монизм Парменида). Сложилась на Западе, в фокейской колонии Элея на тирренском берегу Италии. Эпистемология Элейской школы отмечена последовательным рационализмом и панлогизмом, онтология – строгим монизмом, известным в древности как учение о ἓν καὶ πᾶν (букв. – «одно и все» или «едино-целое»). Непроходимая пропасть между чувственным и умопостигаемым выражается в жестком противопоставлении мнения (докса), основанного на чувственных «явлениях», «истине», или «знанию», основанному исключительно на разуме-нусе и проверяемому логическим рассуждением...
ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА элеаты - философская школа в Древней Греции (конец VI - середина V в. до н.э.), представленная Парменидом и Зеноном из Элей, Мелиссом из Самоса. К непосредственным предшественникам элеатов относится Ксенофан из Колофона. Самый яркий деятель Э. Ш. - Парменид. Центральная категория его учения - бытие. При определении бытия не может быть недоговоренности, многосмысленности, смысловой текучести: нельзя сказать, что нечто существует и одновременно не существует. Подвижная и безответственная человеческая мысль должна замереть при прикосновении к проблеме бытия. Бытие, существование не возникает и не имеет конца, ибо иначе надо сказать, что в какой-то миг сущее не существует. Следовательно, бытие вечно - безначально и неуничтожимо. Бытие едино и неделимо, ибо в противном случае надо признать дополнительную причину дробления бытия на части как предшествующую сущему...
ЭЛЕАТЫ (ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА) (ELEATES). Элеей называлась греческая колония, расположенная на юге Италии. Именно там родились Парменид и Зенон Элеат (не путать с основателем стоицизма Зеноном из Китиона), возглавившие так называемую элейскую школу. Если верить тому, что сохранила традиция, они отрицали существование движения, изменения и множественности, настаивая на единстве и неизменной сущности бытия. Элеаты пытались доказать, что видимое и признаваемое расхожим мнением за истинное таковым не является. Отсюда парадоксы Зенона (Ахилл никогда не догонит черепаху; летящая стрела неподвижна и т.
ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА - школа древнегреческой философии VI-V вв. до н. э. Название получила от г. Элея - греческой колонии в южной Италии, где жили крупнейшие ее основатели. Основателем ее был Ксенофан Колофонский, главными представителями - Парменид и Зенон из Элей, Мелисс Самосский. Элейская школа впервые противопоставила мышление чувственному восприятию, отмечая неустойчивость, текучесть человеческих ощущений и чувственность бытия и отводя главную роль в познании мышлению. Элейская школа впервые в истории философии выдвинула понятие единого бытия и сделала его основой философствования.
Элейская школа
Парменид
Парменид (кон. VI-cep. V в. до н. э.) – философ и политический деятель, центральная фигура Элейской школы.
Парменид вкладывает свое учение в уста некой богини, символизирующей Истину. Она говорит Пармениду: «Необходимо, чтобы ты Единое изучил», – и указывает ему три пути:
1) путь абсолютной истины;
2) путь изменчивых мнений, ошибок и фальши;
3) путь мнений, достойных похвалы.
Наиважнейшим принципом Парменида является принцип истины: бытие есть и не может не быть; небытия нет и не может нигде и никак быть.
Бытие, в контексте размышлений Парменида, есть чистая позитивность, небытие – чистая негативность. Первое есть абсолютная противоположность второго. Этот принцип Парменид аргументировал так: все, о чем говорится и думается, есть. Невозможно думать (значит, и говорить), иначе как думая (значит, говоря) о чем-то, что есть. Думать ничто – все равно что не думать, говорить о ничто – значит ни о чем не говорить. Ничто немыслимо и невыразимо.
Парменид считал невозможным сосуществование противоречащих друг другу суждений: если есть бытие, необходимо, чтобы не было небытия.
Бытие есть то, что не порождено и неуничтожимо.
Бытие не имеет прошедшего и будущего, оно есть вечное настоящее, без начала и конца.
Бытие неизменно и неподвижно, во всем равно, не может быть «более бытия» или «менее бытия».
Бытие является для Парменида «законченным» и «совершенным», представленным в форме сферы как самой совершенной фигуры.
Путь правды есть путь разума, путь ошибок есть неизбежно данные чувства. В чувствах точности нет: не доверяйте чувственным восприятиям, не вращайте бесцельно глазами, не слушайте ушами, в которых раздается только шум, и не болтайте праздно языком, но разумом исследуйте высказанные доказательства. Путь заблуждений объем-лет все позиции, осмысляющие и применяющие небытие, ибо небытия нет, оно немыслимо и неразрешимо.
Парменид полагал, что и позитивное начало (бытие), и негативное начало (небытие) принадлежат бытию. Они могут быть поняты, лишь будучи включенными в высшее единство бытия.
Зенон и рождение диалектики
Зенон Элейский (ок. 490–430 гг. до н. э.) – философ и политический деятель, ученик и последователь Парменида. Он формулирует принцип приведения к абсурду. Впервые использует диалектический метод при аргументации опровержения принципов движения и множественности.
Противоречия понятия о движении выявляются в знаменитой апории «Ахилл», где анализируется положение, при котором быстроногий Ахиллес никогда не может догнать черепахи. Почему? Всякий раз, при всей скорости своего бега и при всей малости разделяющего их пространства, как только он ступит на место, которое перед тем занимала черепаха, она несколько продвинется вперед. Как бы ни уменьшалось пространство между ними, оно бесконечно в своей делимости на промежутки, и их надобно все пройти, а для этого необходимо бесконечное время.
Апории Зенона связаны с диалектикой дробного и непрерывного в движении. Если считать, что «время» измеряется количеством отрезков, то заключение справедливо. Обычно, однако, указывают, что Зенону просто не было знакомо понятие суммы бесконечного ряда, иначе он увидел бы, что бесконечное число слагаемых дает все же конечный путь, который Ахиллес, двигаясь с постоянной скоростью, без сомнения, преодолеет за надлежащее (конечное) время.
Против множественности Зенон приводил следующие аргументы: если все состоит из многого, то каждая из частей оказывается одновременно и бесконечно малой, и бесконечно великой. Каждая частица одновременно и составляет бесконечно малую частицу всего, и, слагаясь сама из бесконечного множества частиц (которые делимы до бесконечности), представляет величину бесконечно большую. Если же признать, что многое, то есть частицы всего, не имеют никакой величины и потому неделимы, то выходит новое противоречие: все оказывается равным ничему. В самом деле, то, что не имеет величины, не может, присоединяясь к другому, его увеличивать (нуль не есть слагаемое). Поэтому и все состоящее из неделимых, лишенных величины, само не имеет никакой величины или есть (материально) ничто.
Мелисс Самосский и систематизация идей элеатов
Мелисс (кон. VI-нач. V в. до н. э.) был искусным флотоводцем и способным политиком. Известна его книга «О природе и бытии», но лишь по фрагментам.
Мелисс систематизировал дедуктивную доктрину элеатов и частично ее откорректировал. Прежде всего, он считал, что бытие «бесконечно», поскольку в нем нет ни временных, ни пространственных границ, а если бы оно было конечным, то ограничивалось бы пустотой, а значит – небытием, что невозможно. Как бесконечное бытие едино, поскольку если бы их было два, то они ограничивали бы друг друга. Это единое-бесконечное бытие Мелисс квалифицирует как бестелесное, но не в значении нематериального, а как то, что лишено фигуры, даже если это совершенная фигура сферы, как представлял Парменид.
Второй корректирующий момент состоит в том, что Мелисс элиминирует всю сферу мнений.
1. Есть множество вещей, которым наши чувства приписывают существование, наше чувственное познание было бы правдоподобно, но при условии, что хотя бы одна из них оставалась равной себе и неизменной, каковым является Единое Бытие.
2. Но тот же источник знаний говорит нам о том, что ничего из мира вещей не остается и не пребывает, в противоположность бытию и истине.
3. Значит, есть противоположность между тем, что разум понимает как абсолютное условие бытия и правды, с одной стороны, и тем, что устанавливают чувства и опыт – с другой. Поэтому Мелисс решительно отрицает ценность всего чувственного (ведь чувства утверждают небытие) и признает лишь устанавливаемое разумом. «Если бы было многое, – говорит он, – должно быть нечто, что было бы всем, Единым».
Так мысль приводит элеатов к Бытию вечному, бесконечному, единому, неизменному, неподвижному, бестелесному, где отрицаются множественность и сила феноменов. Однако ясно, что не все бытие, а лишь бытие привилегированное – Бог – отвечало требованиям элеатов.
Из книги Книга еврейских афоризмов автора Джин Нодар256. ШКОЛА Школа есть наиболее оригинальный институт, созданный библейским иудаизмом.Гинзберг - Студенты, ученые и святыеСинагогу дозволяется превращать в школу.Иошуа б. Леей - Талмуд, Мегилла, 27аМир сей выстоял ради школы для детей. Посещение ее не может быть отменено
Из книги О четверояком корне закона достаточного основания автора Шопенгауэр Артур§ 13. Кант и его школа Главное о законе достаточного основания сказано у Канта в маленькой работе «Об открытии, после которого всякая критика чистого разума должна оказаться излишней», а именно в первом ее разделе под буквой А. Там Кант настаивает на различии логического
Из книги Образование и смысл жизни автора Джидду КришнамуртиV. Школа Правильное образование направлено на воспитание в человеке внутренней свободы, ибо только с ее помощью возможно истинное воссоединение с целым, со всеми. Но свобода эта достигается отнюдь не при помощи доминирования над другими или успеха. Она приходит с
Из книги Курс истории древней философии автора Трубецкой Николай СергеевичГЛАВА VI. ЭЛЕЙСКАЯ ШКОЛА
Из книги История философии. Античная и средневековая философия автора Татаркевич ВладиславКиническая школа Основателем кинической школы был Антисфен, сын афинянина и фракийской рабыни, по афинскому закону незаконнорожденный и неполноправный; рассказывают, что когда его как-то попрекнули происхождением его матери, он отвечал, что сама мать богов была родом из
Из книги Античная и средневековая философия автора Татаркевич Владислав Из книги История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том II автора Коплстон ФредерикПарменид и элейская школа Более или менее одновременно с философией Гераклита появилась в Греции философская доктрина, которая была прямо противоположна его взглядам. В ней отрицалась изменяемость мира, и в устойчивости усматривалась исходная черта бытия. Доктрина
Из книги Философия: Конспект лекций автора Ольшевская Наталья Из книги Философия. Шпаргалки автора Малышкина Мария Викторовна Из книги Философия автора Спиркин Александр ГеоргиевичЭлейская школа ПарменидПарменид (кон. VI-cep. V в. до н. э.) – философ и политический деятель, центральная фигура Элейской школы.Парменид вкладывает свое учение в уста некой богини, символизирующей Истину. Она говорит Пармениду: «Необходимо, чтобы ты Единое изучил», – и
Из книги Гипноз разумности [Мышление и цивилизация] автора Цаплин Владимир Сергеевич20. Элейская школа: Парменид Парменид (кон. VI – сер. V в. до н. э.) – философ и политический деятель, центральная фигура Элейской школы.Парменид вкладывает свое учение в уста некой богини, символизирующей Истину. Она говорит Пармениду: «Необходимо, чтобы ты Единое
Из книги Фэн-шуй - путь к гармонии автора Водолазская Евгения Станиславовна21. Элейская школа: Зенон и рождение диалектики Зенон Элейский (ок. 490–430 гг. до н. э.) – философ и политический деятель, ученик и последователь Парменида. Он формулирует принцип приведения к абсурду. Впервые использует диалектический метод при аргументации опровержения
Из книги Философский словарь автора Конт-Спонвиль Андре6. Элейская школа: Ксенофан, Парменид, Зенон Гераклит подчеркнул одну сторону противоречия бытия - изменение вещей, текучесть сущего. Подвергая критике гераклитовское учение, Ксенофан, а особенно Парменид и Зенон обратили внимание на другую сторону - на устойчивость,
Из книги автора Из книги автораИнтуитивная школа При всем многообразии школ фэн-шуй вы можете применять наиболее простую школу, когда не нужны дополнительные знания, а достаточно только вашей интуиции. Это интуитивная школа. Ее преимущества в том, что, не используя услуги консультанта, вы можете сами
Из книги автораЭлеаты(элейская Школа) (?l?ates) Элеей называлась греческая колония, расположенная на юге Италии. Именно там родились Парменид и Зенон Элеат (не путать с основателем стоицизма Зеноном из Китиона), возглавившие так называемую элейскую школу. Если верить тому, что сохранила
Пока в дорийских городах южной Италии Пифагор раскрывал свое учение о числе и гармонии избранному кругу приверженцев, чтивших в нем пророка, другой мудрец, Ксенофан колофонский (около 570–480 гг. до Р. Х.), в ионийском городе Элее (Велии) излагал на площади или на общественных праздниках собравшемуся народу результаты своих исследований и размышлений о природе и божестве; он излагал их в поэтической форме, подобно тому как рапсоды декламировали песни Гомера. Во время покорения греческих городов Малой Азии персами, Ксенофан, отважный человек с пламенной душой, напоминал своим изнеженным согражданам об их предках, простых, энергичных воинах чистой нравственной жизни. Имея такой характер, он не мог подчиниться владычеству персов; он присоединился к бежавшим от них жителям города Фокеи и делил с ними их бедствия и опасности. Ксенофан воспевал основание города Элеи, в которой нашли наконец приют себе уцелевшие греческие эмигранты из Малой Азии. В Элее провел он много лет своей продолжительной жизни, и там сформировалась около него та философская школа, которая называется элейской по имени города, бывшего её родиною. Но характер Ксенофана был горяч, а учение его противоречило народной религии. Потому этот основатель элейской философии нигде не пользовался хорошим положением в обществе и бедным скитальцем проводил свою старость в Занкле, Катане и Сиракузах. Ксенофан умер в Сиракузах, достигнув очень глубокой старости; он был так беден, что его сыновья сами своими руками должны были похоронить его, – говорит предание.
Мелисс, уроженец Самоса, успешно командовал самосским флотом во время войны Афин и Самоса в 440 г. до н. э. Некоторые авторы рассказывают, что в молодости Мелисс учился у знаменитого философа Гераклита, однако затем примкнул к совершенно противоположному по смыслу элейскому учению.
Среди философов элейской школы Мелисс выделялся важными особенностями. Целиком следуя учению Ксенофана и Парменида о единстве, неизменности и вечности истинного бытия, он утверждал, что мир может быть таким только при условии своей бесконечности. Другие представители элейской школы, напротив, полагали, что мир конечен и имеет форму шара.
Кроме того, Мелисс, в отличие от других элеатов, считал, что мир должен быть бестелесным, ибо «если бы Бытие имело толщину, то тем самым имело бы и части и уже не являлось бы единым». По-видимому, и к мысли о бесконечности Бытия Мелисс пришёл тем же рассуждением. Конечное Бытие имело бы определённый размер – значит, его можно было бы разложить на части, а это нарушает элейское представление о всеобщем единстве и отсутствии множественности.
Но, доказывая отрицательными (в трудах Зенона) и положительными (в трудах Мелисса) аргументами призрачность внешнего мира, философия элейской школы давала оружие и против самой себя: те диалектические приемы, какими доказывала она единство и неизменность бытия, были приемы, которые вели к софистическому отрицанию всякой истины. Пример элейской школы показывает, как легко запутывается в своих собственных сетях ум, когда принимает за реальные предметы понятия, служащие для обозначения реальных предметов нашего опытного знания. Диалектика элейской школы скоро стала сводиться к пустой игре словами, которую с таким же удобством можно употреблять для аргументации против её учения, с каким она употребляли ее на свою защиту.
Принося всю известную нам по опыту действительность в жертву своей идее, элеаты доказали, что ум может с успехом спорить против свидетельства чувств. Но подобно победителю, который опустошил все кругом себя и умирает с голода в завоеванной области, их философия должна была погибнуть. Применив свои принципы к решению вопросов, к которым они неприменимы, философия элейской школы утратила из своего содержания всякую истину и незаметно превратилась в пустословие.
Элейская школа сделала важный шаг вперед в философском познании, возвысив значение разума, мышления, логики. Она поставила проблему различия, даже противоположности бытия и существующих вещей, сущности и видимых, кажущихся явлений, истины и произвольных мнений смертных. Правда, ни Парменид, ни его последователи в V веке еще не знают самих понятий «бытие» и «небытие». Терминологически это выглядит так. Элеаты используют глагольные формы «быть», «есть», «существовать» (einai, estin), субстантивированное причастие to eon – «сущее», «существующее» и их отрицания. Для обозначения «небытия» используется также слово meden (ничто, отрицание den – «что»; это словообразование мы встретим и у атомистов). Эти слова обозначают уже не «существующие вещи» ионийцев , но еще и не абстрактное «бытие как таковое». Философское понятие бытия здесь еще только намечено самыми общими чертами. И все же отличие философии как особого знания, «истины» в отличие от «мнения», уже осознано.
Этот важный шаг в самоопределении философии, сделанный элейской школой, имел глубокие и противоречивые последствия. Во-первых, разрушилось первоначальное единство человеческого знания, наивное в своей непосредственности, но объективно выражавшее общее направление развития познания, диалектически связанное с его противоположностью – дифференциацией знаний. Во-вторых, было подорвано столь же наивное и непосредственное единство «физической» в античном смысле картины мира. Единая во множестве своих проявлений природа-фюсис, превратившись в «бытие», оказалась «Единым», противопоставленным множеству отдельных вещей и процессов. Иными словами, «физика» была оторвана от «метафизики», которая не замедлила появиться. В-третьих, живая, подвижная, текучая диалектическая природа уступила место неподвижности и постоянству «бытия» – одновременно сверхприродного (meta ta physika) и антидиалектического. А живая, непосредственная, образная и противоречивая интуиция уступила место дискурсивному, непротиворечивому доказательному мышлению.
Уже последнее говорит о том, что здесь философия не только теряет. Элейская школа открывает целый новый «космос» – мир человеческой мысли. Его исследование не могло не быть чрезвычайно плодотворным. Парадоксальность античного мышления, раскрытая элеатами, побудила философов искать ее источники в математике, логике, в познавательном процессе, но в первую очередь – в самом человеке. Дискуссия, развязанная элейской школой, привела, с одной стороны, к возрождению фисиологии (изучения природы), а с другой – к проблеме человека и общества.
