Протоиерей Валериан Кречетов
Слово в Неделю седьмую по Пасхе, святых отцев Первого Вселенского Собора
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Сегодня, в воскресный день, святые отцы установили праздновать память Первого Вселенского Собора. Евангелие, которое мы слышали сегодня, читается всегда, когда совершается память святых отцов Вселенских соборов.
Что это такое за установление - Вселенский Собор?
Это установление связано с истинной верой. Очень часто в обыденной жизни слышны такие выражения: «Главное - веровать в Бога. А как веровать - это каждый по-своему». Это явление предсказал еще святитель Феофан Затворник: это безразличие к истине веры, эта самость, выросшая на гордыне, самомнении, своем я, породит то, что, чем дальше, тем больше будет вот таких верований. И сначала появилось среди верующих разделение небольшое, потом - больше и больше, а под конец, как предсказал святитель Феофан, будет «что ни голова, то своя вера».
И вот то, что истины веры - это самое важное, самое главное, святые отцы засвидетельствовали тем, что они собирались со всей Вселенной, со всех церквей, где проповедовано было Евангелие, и утверждали истины веры. То есть, как нужно веровать и как понимать существо Божие.
В сущности, эта истина, если здраво посмотреть на нее, должна быть понятна каждому, когда касается дело самого человека. Мы ведь всегда недовольны, когда о нас говорят неправду. «Это ложь, я же не такой!» И в обычной жизни это явление распространенное. Существуют, как говорят, исторические личности, известные лица, или какие-то правители, или общественные деятели, представители науки, искусства, или военачальники. И вот о них пишутся книги, издаются мемуары, в которых одни говорят, что они были такие, другие - что они были другие. Каждому хочется знать историческую истину, что же это был за человек на самом деле, что он из себя представлял, что это была за личность. Эти вопросы в истории, в литературе, везде постоянно присутствуют, и их стараются разрешить. Понять, каким же был, допустим, Иван Грозный или император Павел I. Было время, одного представляли только палачом, другого - ненормальным каким-то, чуть ли не недоразвитым. Ну, а уж как представляли наших последних царей, мы знаем. Но проходят годы, и выясняется, что многие из них были святые и то, что писали о них раньше, - ложь.
Одним словом, нам хочется знать истину о каждом человеке. И о себе самих, мы считаем, должно быть мнение правильное.
Хотя, что касается нас, то это вопрос сложный, потому что нам хочется, чтобы о нас говорили хорошо. Мы, правда, к несчастью, не всегда бываем такими, но нам хочется выглядеть хорошими. И тут можно сказать: да, нам хочется, чтоб о нас была правда, но так, как нам хочется.
Эта неистинность в нас происходит от того, что, как сказал пророк Давид,всяк человек ложь (Пс. CXV, 2). Мы - грешные, и нам не хочется, чтобы о наших грехах знали, чтобы говорили о нас, какие мы есть. Больше того, даже на исповеди трудно сказать самому, какой ты есть. Тут и лукавство крутится, и самооправдание. Поэтому человек, когда он говорит о себе, то он, как говорят, «далеко не объективен». У нас есть такое выражение: «объективное мнение». «Объективного мнения» у людей грешных быть не может. Оно всегда субъективно, потому что они смотрят со своей колокольни. И сказать истину даже о себе, в общем-то, никто не может, потому что, большей частью, он сам неистинен, не знает и самого себя.
Не в смысле обличения, а в качестве примера возьмем евангельский пример - как говорят, классический. Апостол Петр. Ревностный был, и, действительно, любил Спасителя. И сказал: Аще и вcu соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся. А Господь сказал: Аминь глаголю тебе, яко в сию нощь, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене (Мф. XXVI, 33-34). И все это произошло. Так как сказать: прав был Петр или не прав?
И прав, и не прав. Прав, потому что он действительно высказал то, чего искренне хотел. Как потом эту верность он и засвидетельствовал своей мученической смертью. А неправ был потому, что не мог сам, как человек, оценить свои силы и меру вражьего нападения. Поэтому так и случилось - то, что с ним произошло.
Так вот, когда вопрос касается земной жизни людей, то он важен. Потому что мы, действительно, по крайней мере, стараемся приблизиться к тому, что есть.
Вопрос же, касающийся Бога, в высшей степени важен.
Поэтому истинная вера как раз и является самым главным, к чему человек должен стремиться.
Сам Господь сказал: Се же есть живот вечный, да знают Тебе единого истинного Бога, и егоже послал ecu, Иисус Христа (Ин. XVII, 3).
Единого истинного Бога. И поэтому те слова, которые мы слышим: Бог един, и поэтому все веры, мол, имеют равное право, - противоречат истине. Нет. Этого не может быть. Единственное высшее право имеет только истинная вера. Поэтому именно истинная вера должна быть в основе понимания и Божества, и понимания жизни.
Откуда же это множество верований? А очень просто. Они возникают тогда, когда люди стремятся не к истинной вере, а к своему я, к утверждению своего понимания этих вопросов. То есть к тому, о чем сказал святитель Феофан: «что ни голова, то своя вера». «Я понимаю Бога вот так - и всё».
Более того, даже Евангелие, то есть то, что записано, слова Спасителя, и то люди толкуют по-своему. Откуда и множество конфессий.
Но истинная вера остается все равно, она должна быть на первом месте. И поэтому Вселенские Соборы собирались и излагали эти основы истинной веры. И истина эта принималась не большинством, как иногда говорят, а всеми без исключения, то есть полнотой всех присутствующих. Если кто-то не был с этим согласен, то он не входил в число тех святителей, которые подписывались под деяниями Собора, и уже был вне истинной Церкви. Только когда было полное единодушие, полнота принятия, тогда считалось, что человек является членом Церкви и исповедует истинную веру.
В сегодняшнем Евангелии Господь сказал: Да будут едино, якоже и Мы. То есть только при полном единении и принималась истинная вера. Здесь в основе лежит прежде всего свидетельство от Бога. Потому что люди принимали догматы веры на основании Священного Писания и на основе свидетельств свыше от благодати Святаго Духа. Благодать свидетельствовала, что она присутствует и утверждает тот догмат, который был принят на этом Вселенском Соборе. В частности, когда на Первом Вселенском Соборе принимался догмат о единосущии Иисуса Христа, Сына Божия, с Отцом, тогда спросили: «Ну как это понять?» Всё, что касается Божества, до конца непостижимо. В какой-то мере в соответствующем духовном возвышенном состоянии святые отцы могли Его постигать, но в полноте Бог непостижим. Поэтому догматы веры утверждаются Духом Святым и святыми отцами, в которых Дух Святый действует.
Решения Вселенских Соборов начинались так: Изволися Духу Святому и нам.И далее шло изложение деяний Вселенского Собора.
И это соизволение Духа Святаго на Первом Вселенском Соборе засвидетельствовал простец, святитель Спиридон Тримифунтский. Когда его спросили, как это может быть: Иисус Христос - Богочеловек, единосущный Отцу? - он взял плинфу, то есть кирпич, и сжал ее. И из нее потекла вода и одновременно вспыхнул огонь. Хотя вода и огонь в жизни несовместимы, водой гасят огонь. То есть это свидетельство чудесное. На последующих Вселенских Соборах, где был принят догмат о ипостаси Сына Божия, Иисуса Христа, записано: «Божество и Человечество соединено во Иисусе Христе неслитно, неизменно, неразлучно и нераздельно». То есть оно остается Божеством-Человечеством, не изменяясь, и не слилось, не смешалось, но - неразделимо, неразлучно. И об этом догмате святитель Иоанн Златоуст говорит: «Что это так, я верую. Но как это, постигнуть не могу».
Да и что говорить, если взять человеческий разум, то даже в самом творении, не говоря уже о Творце, есть вопросы, на которые человек не может ответить. Если мы мысленно представим себе, из чего сами состоим, то каждый мельчайший элемент нашего видимого существа из чего-то состоит, а тот, в свою очередь, - тоже из чего-то, и это - безконечное дробление. Что же является первоосновой, какая-то частичка? А она тогда из чего состоит? Углубляясь дальше и дальше в микромир, мы все равно не можем постигнуть, из чего все состоит. Поля, говорят. А что такое поля? Если мы углубляемся мысленно в пространство, все дальше, дальше и дальше - а там что? А за тем, что мы достигаем, что дальше? Где конец в пространстве?
Если и в видимом миpe мы не можем некоторые вещи постигнуть, даже просто представить их себе, то что мы можем говорить о существе Бога? Невидим, непостижим.
И вот на праздник Святой Троицы, в коленопреклонных молитвах Святой Троице говорится: Невидиме, Непостижиме, Неизследованне, Неизменне –называются все эти свойства Божества. Поэтому засвидетельствовать истину может только Сам Господь и тот, кому Господь откроет.
Свидетельства Вселенских Соборов, как я уже сказал, так и записывались:Изволися Духу Святому и нам. Господь свидетельствовал, свидетельствовали и рабы Божии, которые все это от Духа Святаго восприняли и изрекли.
Так что истины веры и истинная вера очень важны. Небрежное отношение к этому вопросу - просто недостаток ума и рассуждения. Ибо когда дело касается каких-нибудь обыденных вещей, то мы как-то рассуждаем, а когда доходит до Бога - куда-то весь ум девался.
Взять, например, людей, которые говорят: «Идите к нам». И к ним идут, потому что там все просто, никаких усилий. Когда же приходят в храмы православные, в храмы истинного Бога, то всё благолепие храма, вся его красота, архитектура, иконы, все изображения - все это свидетельствует именно истинную веру. Потому что Господь сотворил миp прекрасным, эта вся красота и отражается в доме Божием, храме Божием. И когда говорят, что «это все не важно, не нужно, а главное - в душе», то это - отвержение сущности Божества, потому что Бог все сотворил не только премудро, но и прекрасно, добро зело. Тут не только целесообразность, но и красота.
Извините, и в обычной жизни, когда мы общаемся, особенно когда дело идет о симпатиях, я уж не говорю о семейной жизни, нам мало, чтобы были голова, руки и ноги. Голова должна быть соответствующего вида. То есть, оказывается, понятие красоты нам не чуждо, когда этот вопрос касается или нас самих, или тех, на кого мы обращаем внимание. И неважно, что у него просто есть и туловище, и руки, и ноги, - мы смотрим, как они выглядят. Более того, искусство только тем и занимается, чтобы все это изобразить и показать. И вокруг этого столько всего крутится. Неважно, что все устроено целесообразно: пять пальцев есть, и нос есть, и уши. Какой нос? Оказывается, это совсем не все равно. Так что не надо лгать. Не надо обманывать себя и других и говорить: «А, не все ли равно!» Оказывается, далеко не все равно.
Когда, например, приходит время поста, можно услышать: «Не все ли равно, что есть?» Ну, раз все равно, ну что ж ты тогда волнуешься? Ешь, что попало. Оказывается, не все равно. Не лги, когда ты задаешь этот вопрос.
Не лги, когда ты говоришь: «Не все ли равно, как веровать?» Тебе далеко не все равно, как ты выглядишь и какого люди о тебе мнения. Почему ты думаешь, что о Боге можно что попало говорить и как попало к Нему относиться? Нет, совсем не так.
Все это как раз - свидетельства истины. Если так здесь, то так - и во всем. А то, когда касается вопрос церкви, то: «Зачем это все делать, украшать?» Когда же касается своего жилища, то мы смотрим, какие обои, какой оттенок, и на все прочее. А уж одежда-то? Пожалуй, одинаковой одежды уже почти и не найдешь, всё каждый что-то особенное хочет. А когда касается веры - тут все равно, как попало можно. Зачем же, когда вопрос касается самого человека, мы так внимательны ко всем этим вещам, а когда касается Божества - то там как попало?
Нет. Истинная вера - это самое главное. Как сказал один из наших мыслителей, И.В. Киреевский, «человек - это его вера».
Если мы веруем в Бога, если говорим, что Бог есть любовь, то прежде всего должны исповедовать Святую Троицу. Потому что любовь всегда проявляется в чем-то, в каком-то делании. Любовь - это согласие и полное единение всех Лиц Святой Троицы. Вы знаете наш классический образ рублевской Троицы. Если созерцать этот образ, то мы увидим, что все Лица Святой Троицы находятся в полном согласии и единении. И Каждый прислушивается к Другому, и Каждый внимает, и Каждый проявляет это согласие даже Своим видом.
Так вот, это единение - как раз первообраз того, к чему должны стремиться все творения. И всевозможные учения о борьбе видов - это все следствия грехопадения человеческого, в начале не было так. Если все было добро зело,то все было и полезно, и все - во славу Божию. Когда же человек, нарушив заповедь Божию, согрешил, то Господь сказал: Терния и волчцы возрастит тебе земля (Быт. III, 18). Вот когда началось противление. Как воспротивился человек Богу, так же и вся природа стала противиться - и внутри себя, и человеку. Первый человек нарушил заповедь, - кстати, эта первая заповедь была заповедью поста: всё ешь, а вот с этого дерева не ешь. Это был самый легкий пост: только от одного дерева среди рая не вкушать. Человек нарушил эту заповедь, и теперь чем дальше, тем больше убеждается, что, наверное, в конце существования человечества, по тому самому измышлению, каждому можно будет вкушать индивидуально только от одного дерева, а от всех других - нельзя: от этого - аллергия, от того - диатез, от этого - еще что-то. И пришли к тому, что, нарушив сначала одну заповедь, потом стали пожинать последствия этого со всех сторон. Именно это и является в нашей православной вере воспитательным моментом, возвращающим нас к первоначальному состоянию: послушание, исполнение заповедей, воздержание. Сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом(Мк. IX, 29). То есть молитва, пост, воздержание и являются теми средствами, которые нас возвращают в первозданное состояние.
Святые отцы на Вселенских Соборах как раз и были такими подвижниками, которые возвращались, насколько это возможно, каждый - к первозданному состоянию. И Господь открывал им безвестная и тайная премудрости Своея (Пс. L, 8). И эти премудрости они изрекали на Вселенских Соборах. Мы по вере воспринимаем то, что Господь им открыл, и этому веруем и исповедуем в Символе веры. Поэтому Символ веры есть необходимое условие истинной веры - должно быть ясно изложено, во что человек верует. И это очень важно. Поэтому, когда говорят: не все ли равно? - нет, выходит, не все равно.
Да, когда принимаешь эту истину, то приходится и что-то делать, трудиться над собою. Вот от этого люди и убегают, не хочется трудиться. И поэтому совсем не возвышенные мотивы у этого множества верований, а довольно примитивные. Там - не нужно поститься, там - не нужно стоять, а можно сидеть - опять удобно, там еще чего-то делать не нужно. Одним словом, чем больше «не нужно» и чем больше «можно», тем скорее люди и принимают эти верования, изобретаемые падшими духами. Сказано: Царствие Небесное нудится и нуждницы восхищают е (Мф. XI, 12). То есть нужен труд. В нашей православной вере этот труд всегда присутствовал, и прежде всего труд над своей душой, потому здесь и является самый главный подвиг.
Будем стараться трудиться над своей душой. Будем стараться хранить чистоту веры православной и не уклоняться ни в какие еретические соблазны. Все, что не в православной Церкви, для нас должно быть чуждо. Да, где-то есть что-то, что приближается к этому или стремится, но вся полнота веры - наша православная.
А когда говорят: «Главное - то, а это - не главное»… Да, главное, пожалуй, - голова и туловище. Ну, руки - не главное, без руки, даже без двух, люди живут. Без ног тоже живут. И без пальца, бывает, живут. Но добровольно, по-моему, никто не хочет, чтобы у него отрезали руки и ноги. Поэтому самим отказываться: то не нужно, это не нужно - нет, я думаю, нормальный человек этого не будет делать.
И когда говорят: «И так люди живут, и так» - да, живут. Но нет полноты жизни. А полнота жизни - в принятии полноты православной веры. Православная вера дает полноту жизни, а все остальные этого себя лишают.
Пост, строгость воздержания. Сам себя никогда не заставишь, а с помощью Божией и все вместе можем попоститься. На самом деле, если не постился, то если разговляться - какая радость? А у нас эта радость есть, общая радость, и тогда уж, действительно, праздник. Когда постоишь в церкви да придешь - оценишь, что и сесть-то можно. А уж если лечь - и подавно хорошо. И уже начинаешь всё ценить. Я уже не говорю о многих других радостях.
Поэтому будем благодарить Бога, что Господь святыми отцами открыл, установил и дал нам полноту истинной веры. И будем стремиться к этой полноте. А что не сможем - ну, грешны, прости, Господи. А тем, кто этого не имеет, - помоги им, Господи, и исцели. Аминь.
протоиерей Валериан Кречетов
по благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия
Слово в Неделю 7-ю по Пасхе,
святых отцев Первого Вселенского Собора
Ин., 56 зач., XVII
, 1-13.
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Сегодня, в воскресный день, святые отцы установили праздновать память Первого Вселенского Собора. Евангелие, которое мы слышали сегодня, читается всегда, когда совершается память святых отцов Вселенских соборов.
Что это такое за установление – Вселенский Собор?
Это установление связано с истинной верой. Очень часто в обыденной жизни слышны такие выражения: «Главное – веровать в Бога. А как веровать – это каждый по-своему». Это явление предсказал еще святитель : это безразличие к истине веры, эта самость, выросшая на гордыне, самомнении, своем я, породит то, что, чем дальше, тем больше будет вот таких верований. И сначала появилось среди верующих разделение небольшое, потом – больше и больше, а под конец, как предсказал святитель Феофан, будет «что ни голова, то своя вера».
И вот то, что истины веры – это самое важное, самое главное, святые отцы засвидетельствовали тем, что они собирались со всей Вселенной, со всех церквей, где проповедовано было Евангелие, и утверждали истины веры. То есть, как нужно веровать и как понимать существо Божие.
В сущности, эта истина, если здраво посмотреть на нее, должна быть понятна каждому, когда касается дело самого человека. Мы ведь всегда недовольны, когда о нас говорят неправду. «Это ложь, я же не такой!» И в обычной жизни это явление распространенное. Существуют, как говорят, исторические личности, известные лица, или какие-то правители, или общественные деятели, представители науки, искусства, или военачальники. И вот о них пишутся книги, издаются мемуары, в которых одни говорят, что они были такие, другие – что они были другие. Каждому хочется знать историческую истину, что же это был за человек на самом деле, что он из себя представлял, что это была за личность. Эти вопросы в истории, в литературе, везде постоянно присутствуют, и их стараются разрешить. Понять, каким же был, допустим, Иван Грозный или император Павел I . Было время, одного представляли только палачом, другого – ненормальным каким-то, чуть ли не недоразвитым. Ну, а уж как представляли наших последних царей, мы знаем. Но проходят годы, и выясняется, что многие из них были святые и то, что писали о них раньше, – ложь.
Одним словом, нам хочется знать истину о каждом человеке. И о себе самих, мы считаем, должно быть мнение правильное.
Хотя, что касается нас, то это вопрос сложный, потому что нам хочется, чтобы о нас говорили хорошо. Мы, правда, к несчастью, не всегда бываем такими, но нам хочется выглядеть хорошими. И тут можно сказать: да, нам хочется, чтоб о нас была правда, но так, как нам хочется.
Эта неистинность в нас происходит от того, что, как сказал пророк Давид,всяк человек ложь (Пс. CXV , 2). Мы – грешные, и нам не хочется, чтобы о наших грехах знали, чтобы говорили о нас, какие мы есть. Больше того, даже на исповеди трудно сказать самому, какой ты есть. Тут и лукавство крутится, и самооправдание. Поэтому человек, когда он говорит о себе, то он, как говорят, «далеко не объективен». У нас есть такое выражение: «объективное мнение». «Объективного мнения» у людей грешных быть не может. Оно всегда субъективно, потому что они смотрят со своей колокольни. И сказать истину даже о себе, в общем-то, никто не может, потому что, большей частью, он сам неистинен, не знает и самого себя.
Не в смысле обличения, а в качестве примера возьмем евангельский пример – как говорят, классический. Апостол Петр. Ревностный был, и, действительно, любил Спасителя. И сказал: Аще и вcu соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся. А Господь сказал: Аминь глаголю тебе, яко в сию нощь, прежде даже алектор не возгласит, трикраты отвержешися Мене (Мф. XXVI , 33-34). И все это произошло. Так как сказать: прав был Петр или не прав?
И прав, и не прав. Прав, потому что он действительно высказал то, чего искренне хотел. Как потом эту верность он и засвидетельствовал своей мученической смертью. А неправ был потому, что не мог сам, как человек, оценить свои силы и меру вражьего нападения. Поэтому так и случилось – то, что с ним произошло.
Так вот, когда вопрос касается земной жизни людей, то он важен. Потому что мы, действительно, по крайней мере, стараемся приблизиться к тому, что есть.
Вопрос же, касающийся Бога, в высшей степени важен.
Поэтому истинная вера как раз и является самым главным, к чему человек должен стремиться.
Сам Господь сказал: Се же есть живот вечный, да знают Тебе единого истинного Бога, и егоже послал ecu, Иисус Христа (Ин. XVII , 3).
Единого истинного Бога. И поэтому те слова, которые мы слышим: Бог един, и поэтому все веры, мол, имеют равное право, – противоречат истине. Нет. Этого не может быть. Единственное высшее право имеет только истинная вера. Поэтому именно истинная вера должна быть в основе понимания и Божества, и понимания жизни.
Откуда же это множество верований? А очень просто. Они возникают тогда, когда люди стремятся не к истинной вере, а к своему я, к утверждению своего понимания этих вопросов. То есть к тому, о чем сказал святитель Феофан: «что ни голова, то своя вера». «Я понимаю Бога вот так – и всё».
Более того, даже Евангелие, то есть то, что записано, слова Спасителя, и то люди толкуют по-своему. Откуда и множество конфессий.
Но истинная вера остается все равно, она должна быть на первом месте. И поэтому Вселенские Соборы собирались и излагали эти основы истинной веры. И истина эта принималась не большинством, как иногда говорят, а всеми без исключения, то есть полнотой всех присутствующих. Если кто-то не был с этим согласен, то он не входил в число тех святителей, которые подписывались под деяниями Собора, и уже был вне истинной Церкви. Только когда было полное единодушие, полнота принятия, тогда считалось, что человек является членом Церкви и исповедует истинную веру.
В сегодняшнем Евангелии Господь сказал: Да будут едино, якоже и Мы. То есть только при полном единении и принималась истинная вера. Здесь в основе лежит прежде всего свидетельство от Бога. Потому что люди принимали догматы веры на основании Священного Писания и на основе свидетельств свыше от благодати Святаго Духа. Благодать свидетельствовала, что она присутствует и утверждает тот догмат, который был принят на этом Вселенском Соборе. В частности, когда на Первом Вселенском Соборе принимался догмат о единосущии Иисуса Христа, Сына Божия, с Отцом, тогда спросили: «Ну как это понять?» Всё, что касается Божества, до конца непостижимо. В какой-то мере в соответствующем духовном возвышенном состоянии святые отцы могли Его постигать, но в полноте Бог непостижим. Поэтому догматы веры утверждаются Духом Святым и святыми отцами, в которых Дух Святый действует.
Решения Вселенских Соборов начинались так: Изволися Духу Святому и нам. И далее шло изложение деяний Вселенского Собора.
И это соизволение Духа Святаго на Первом Вселенском Соборе засвидетельствовал простец, святитель Спиридон Тримифунтский. Когда его спросили, как это может быть: Иисус Христос – Богочеловек, единосущный Отцу? – он взял плинфу, то есть кирпич, и сжал ее. И из нее потекла вода и одновременно вспыхнул огонь. Хотя вода и огонь в жизни несовместимы, водой гасят огонь. То есть это свидетельство чудесное. На последующих Вселенских Соборах, где был принят догмат о ипостаси Сына Божия, Иисуса Христа, записано: «Божество и Человечество соединено во Иисусе Христе неслитно, неизменно, неразлучно и нераздельно». То есть оно остается Божеством-Человечеством, не изменяясь, и не слилось, не смешалось, но – неразделимо, неразлучно. И об этом догмате святитель говорит: «Что это так, я верую. Но как это, постигнуть не могу».
Да и что говорить, если взять человеческий разум, то даже в самом творении, не говоря уже о Творце, есть вопросы, на которые человек не может ответить. Если мы мысленно представим себе, из чего сами состоим, то каждый мельчайший элемент нашего видимого существа из чего-то состоит, а тот, в свою очередь, – тоже из чего-то, и это – безконечное дробление. Что же является первоосновой, какая-то частичка? А она тогда из чего состоит? Углубляясь дальше и дальше в микромир, мы все равно не можем постигнуть, из чего все состоит. Поля, говорят. А что такое поля? Если мы углубляемся мысленно в пространство, все дальше, дальше и дальше – а там что? А за тем, что мы достигаем, что дальше? Где конец в пространстве?
Если и в видимом миpe мы не можем некоторые вещи постигнуть, даже просто представить их себе, то что мы можем говорить о существе Бога? Невидим, непостижим.
И вот на праздник Святой Троицы, в коленопреклонных молитвах Святой Троице говорится: Невидиме, Непостижиме, Неизследованне, Неизменне – называются все эти свойства Божества. Поэтому засвидетельствовать истину может только Сам Господь и тот, кому Господь откроет.
Свидетельства Вселенских Соборов, как я уже сказал, так и записывались:Изволися Духу Святому и нам. Господь свидетельствовал, свидетельствовали и рабы Божии, которые все это от Духа Святаго восприняли и изрекли.
Так что истины веры и истинная вера очень важны. Небрежное отношение к этому вопросу – просто недостаток ума и рассуждения. Ибо когда дело касается каких-нибудь обыденных вещей, то мы как-то рассуждаем, а когда доходит до Бога – куда-то весь ум девался.
Взять, например, людей, которые говорят: «Идите к нам». И к ним идут, потому что там все просто, никаких усилий. Когда же приходят в храмы православные, в храмы истинного Бога, то всё благолепие храма, вся его красота, архитектура, иконы, все изображения – все это свидетельствует именно истинную веру. Потому что Господь сотворил миp прекрасным, эта вся красота и отражается в доме Божием, храме Божием. И когда говорят, что «это все не важно, не нужно, а главное – в душе», то это – отвержение сущности Божества, потому что Бог все сотворил не только премудро, но и прекрасно, добро зело. Тут не только целесообразность, но и красота.
Извините, и в обычной жизни, когда мы общаемся, особенно когда дело идет о симпатиях, я уж не говорю о семейной жизни, нам мало, чтобы были голова, руки и ноги. Голова должна быть соответствующего вида. То есть, оказывается, понятие красоты нам не чуждо, когда этот вопрос касается или нас самих, или тех, на кого мы обращаем внимание. И неважно, что у него просто есть и туловище, и руки, и ноги, – мы смотрим, как они выглядят. Более того, искусство только тем и занимается, чтобы все это изобразить и показать. И вокруг этого столько всего крутится. Неважно, что все устроено целесообразно: пять пальцев есть, и нос есть, и уши. Какой нос? Оказывается, это совсем не все равно. Так что не надо лгать. Не надо обманывать себя и других и говорить: «А, не все ли равно!» Оказывается, далеко не все равно.
Когда, например, приходит время поста, можно услышать: «Не все ли равно, что есть?» Ну, раз все равно, ну что ж ты тогда волнуешься? Ешь, что попало. Оказывается, не все равно. Не лги, когда ты задаешь этот вопрос.
Не лги, когда ты говоришь: «Не все ли равно, как веровать?» Тебе далеко не все равно, как ты выглядишь и какого люди о тебе мнения. Почему ты думаешь, что о Боге можно что попало говорить и как попало к Нему относиться? Нет, совсем не так.
Все это как раз – свидетельства истины. Если так здесь, то так – и во всем. А то, когда касается вопрос церкви, то: «Зачем это все делать, украшать?» Когда же касается своего жилища, то мы смотрим, какие обои, какой оттенок, и на все прочее. А уж одежда-то? Пожалуй, одинаковой одежды уже почти и не найдешь, всё каждый что-то особенное хочет. А когда касается веры – тут все равно, как попало можно. Зачем же, когда вопрос касается самого человека, мы так внимательны ко всем этим вещам, а когда касается Божества – то там как попало?
Нет. Истинная вера – это самое главное. Как сказал один из наших мыслителей, И.В. Киреевский, «человек – это его вера».
Если мы веруем в Бога, если говорим, что Бог есть любовь, то прежде всего должны исповедовать Святую Троицу. Потому что любовь всегда проявляется в чем-то, в каком-то делании. Любовь – это согласие и полное единение всех Лиц Святой Троицы. Вы знаете наш классический образ рублевской Троицы. Если созерцать этот образ, то мы увидим, что все Лица Святой Троицы находятся в полном согласии и единении. И Каждый прислушивается к Другому, и Каждый внимает, и Каждый проявляет это согласие даже Своим видом.
Так вот, это единение – как раз первообраз того, к чему должны стремиться все творения. И всевозможные учения о борьбе видов – это все следствия грехопадения человеческого, в начале не было так. Если все было добро зело, то все было и полезно, и все – во славу Божию. Когда же человек, нарушив заповедь Божию, согрешил, то Господь сказал: Терния и волчцы возрастит тебе земля (Быт. III , 18). Вот когда началось противление. Как воспротивился человек Богу, так же и вся природа стала противиться – и внутри себя, и человеку. Первый человек нарушил заповедь, – кстати, эта первая заповедь была заповедью поста: всё ешь, а вот с этого дерева не ешь. Это был самый легкий пост: только от одного дерева среди рая не вкушать. Человек нарушил эту заповедь, и теперь чем дальше, тем больше убеждается, что, наверное, в конце существования человечества, по тому самому измышлению, каждому можно будет вкушать индивидуально только от одного дерева, а от всех других – нельзя: от этого – аллергия, от того – диатез, от этого – еще что-то. И пришли к тому, что, нарушив сначала одну заповедь, потом стали пожинать последствия этого со всех сторон. Именно это и является в нашей православной вере воспитательным моментом, возвращающим нас к первоначальному состоянию: послушание, исполнение заповедей, воздержание. Сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом (Мк. IX , 29). То есть молитва, пост, воздержание и являются теми средствами, которые нас возвращают в первозданное состояние.
Святые отцы на Вселенских Соборах как раз и были такими подвижниками, которые возвращались, насколько это возможно, каждый – к первозданному состоянию. И Господь открывал им безвестная и тайная премудрости Своея (Пс. L , 8). И эти премудрости они изрекали на Вселенских Соборах. Мы по вере воспринимаем то, что Господь им открыл, и этому веруем и исповедуем в Символе веры. Поэтому Символ веры есть необходимое условие истинной веры – должно быть ясно изложено, во что человек верует. И это очень важно. Поэтому, когда говорят: не все ли равно? – нет, выходит, не все равно.
Да, когда принимаешь эту истину, то приходится и что-то делать, трудиться над собою. Вот от этого люди и убегают, не хочется трудиться. И поэтому совсем не возвышенные мотивы у этого множества верований, а довольно примитивные. Там – не нужно поститься, там – не нужно стоять, а можно сидеть – опять удобно, там еще чего-то делать не нужно. Одним словом, чем больше «не нужно» и чем больше «можно», тем скорее люди и принимают эти верования, изобретаемые падшими духами. Сказано: Царствие Небесное нудится и нуждницы восхищают е (Мф. XI , 12). То есть нужен труд. В нашей православной вере этот труд всегда присутствовал, и прежде всего труд над своей душой, потому здесь и является самый главный подвиг.
Будем стараться трудиться над своей душой. Будем стараться хранить чистоту веры православной и не уклоняться ни в какие еретические соблазны. Все, что не в православной Церкви, для нас должно быть чуждо. Да, где-то есть что-то, что приближается к этому или стремится, но вся полнота веры – наша православная.
А когда говорят: «Главное – то, а это – не главное»… Да, главное, пожалуй, – голова и туловище. Ну, руки – не главное, без руки, даже без двух, люди живут. Без ног тоже живут. И без пальца, бывает, живут. Но добровольно, по-моему, никто не хочет, чтобы у него отрезали руки и ноги. Поэтому самим отказываться: то не нужно, это не нужно – нет, я думаю, нормальный человек этого не будет делать.
И когда говорят: «И так люди живут, и так» – да, живут. Но нет полноты жизни. А полнота жизни – в принятии полноты православной веры. Православная вера дает полноту жизни, а все остальные этого себя лишают.
Пост, строгость воздержания. Сам себя никогда не заставишь, а с помощью Божией и все вместе можем попоститься. На самом деле, если не постился, то если разговляться – какая радость? А у нас эта радость есть, общая радость, и тогда уж, действительно, праздник. Когда постоишь в церкви да придешь – оценишь, что и сесть-то можно. А уж если лечь – и подавно хорошо. И уже начинаешь всё ценить. Я уже не говорю о многих других радостях.
Поэтому будем благодарить Бога, что Господь святыми отцами открыл, установил и дал нам полноту истинной веры. И будем стремиться к этой полноте. А что не сможем – ну, грешны, прости, Господи. А тем, кто этого не имеет, – помоги им, Господи, и исцели. Аминь.
Слово в Неделю 9-ю по Пятидесятнице,
в день памяти святых отцев Шести Вселенских Соборов
и преподобного
Мф., 59 зач., XIV
, 22-34, Ин., 56 зач., ХVII,1-13.
Лк., 24 зач.,VI
,17-23.
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Сегодня, в воскресный день, вы слышали три евангельских чтения: два читались подряд, одно – отдельно. Первое чтение – о чуде хождения св. апостола Петра по водам по повелению Господню. Второе Евангелие – памяти святых отцев Шести Вселенских Соборов. Третье евангельское чтение – памяти преподобного и богоносно-го отца нашего Серафима, Саровского и всея России чудотворца, и всемирного чудотворца.
Евангельские чтения соединяют в себе истину православной веры. Ибо самое главное, то есть смысл существования человека здесь, на этой земле, – в познании истины. И через познание истины и жизни по этой истине – в стяжании благодати Святаго Духа, как говорил преподобный Серафим.
Се же есть живот вечный, то есть жизнь вечная, да знают Тебе единого истинного Бога, и егоже послал ecu Иисус Христа (Ин. XVII ,3).
Эти слова, в сущности, и отвечают на те вопросы, которые возникают обычно в жизни и о которых многие очень легкомысленно говорят: «Не все ли равно, как веровать? Главное – что в душе». Главное – это признание того, что Бог есть, – получается так. Ну, от этого ни один разумный человек никуда не может деться. Рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс. XIII , 1). Отрицание Бога есть отрицание самого себя, отрицание своего разума, настолько бытие Божие логично, с точки зрения здравого смысла. Поэтому, естественно, простое признание Бога – это еще не есть вера в том смысле, в котором о ней говорится в Евангелии. Потому что если мы Бога не видели, но веруем, что он есть, то, простите, бесы-то видели. Хотя о них сказано: беси веруют, и трепещут (Иак. 11:19 ). Значит, и там есть понятие веры. Только другое. Они знают, все мы знаем многие вещи, но от этого, увы, у многих не меняется их поведение и их жизнь.
Например, все мы прекрасно знаем, что умрем. Этого никто не избежит. Все знают, что последствия многих грехов очень тяжки. Однако, несмотря на это, люди грешат, не задумываясь над тем, что когда-то придется уходить из этого миpa и давать ответ за все, что мы натворили. Не хотят жить так, как заповедует истинная вера. Ибо и веру-то люди избирают, как сказано, по своим прихотям. Будет бо время, предсказывал апостол Павел, егда здравого учения не послушают, но по своих похотех изберут себе учители, чешеми слухом, и от истины слух отвратят, и к баснем уклонятся (2Тим., IV , 3-4).
Священномученик , епископ Дмитровский (†1937), писал:
«Каждый христианин должен распинаться миpy, быть распятым на кресте… Крест этот называется мироотречение. Mиpa нужно отвергнуться – не того миpa, в котором цветут прекрасные цветы – нет, через этот миp мы только познавать можем Творца, прославлять. От другого миpa нужно отречься – от того, который Господь называет: Mиp прелюбодейный и грешный. Mиp этот движется на адской колеснице, у которой три колеса, о которых говорит святой апостол. Колеса эти – похоть плоти, похоть очес, гордость житейская. Этими тремя колесами колесница миpa и движется прямо в пропасть адову, в царство сатаны.»
Эту истину изрекает только православная вера.
В течение года несколько раз празднуется память святых отцев Вселенских Соборов. Почему Святая Православная празднует их память? Потому что она этим все время нам напоминает, что самое главное, как сказано в сегодняшнем Евангелии, – се же есть живот вечный, да знают Тебе единого истиннагоБога, и егоже послал ecu Иисус Христа. То есть истинная вера, познание истинного Бога есть сущность жизни. Есть вечная жизнь . И потому все разговоры о том, не все ли равно, как верить, настолько наивны, если не сказать – безумны.
В беседе с одним архиреем у нас зашел разговор о том, что мы, люди, желаем знать истину о других личностях, желаем, чтобы о нас говорили правду. Как же может быть, что, когда вопрос касается Бога, это все равно?
И владыка сказал интересно:
— Вы знаете, я тоже над этим думал. Ведь мы обижаемся, когда про нас говорят неправду. Может быть, и Бог обижается, когда про Него говорят неправду?
Больше того, в современных обществах теперь есть законы, которые дают право, если о ком-то из людей сказали неправду, подавать в суд за клевету. Позвольте, если люди уже дошли до того, что по вопросу неправды о человеке можно возбуждать судебный процесс, то почему неправда о Боге не является важной? Говорят: «Не все ли равно?» Нет, не все равно.
Когда мы стараемся человеку, нами уважаемому, чем-то угодить, то мы стараемся узнать, что его интересует, что ему по сердцу. И стараемся найти это для него. Но представьте себе: если подарить человеку то, чего он на дух не переносит, как он к этому отнесется? «Может, – подумает, – смеются надо мной?» Это все равно, что непьющему человеку преподнести бутылку водки. Он скажет: «Зачем это мне? Это же отрава!» Если мы стараемся сделать то, что угодно человеку, то в высшей степени угодное Богу приятно Ему и принимается Им как жертва.
Почему принимается не всякая жертва – только жертва богоугодная? Слова эти мы употребляем, но не все задумываются над смыслом этого. На самом деле, богоугождение, само это слово несет в себе сущность истинной веры – означает то, что угодно Богу.
Те, кто представлял себе богов по своим жестоким, корыстным понятиям, представляли себе богов, требующих себе кровавой жертвы, и приносили в жертву даже людей.
Тут же возникает мысль: а как же в Ветхом Завете? Но суть жертв Ветхого Завета, которые приносились патриархами, заключалась в том, что эти жертвы являлись прообразом жертвы Сына Божия за грехи всего миpa. Поэтому ветхозаветная жертва и была жертвой кровавой. Она несла в себе символ Агнца, закланного за весь миp. И когда совершилось исполнение этого прообраза, тогда кровавая жертва престала. Потому в православном миpe всякие кровные жертвоприношения отсутствуют.
Жертва Сына Божия, Богочеловека, явилась свидетельством истинной веры. Как говорит святитель , ни один из предводителей всевозможных течений и учений не принес себя в жертву за своих последователей. Только один Сын Божий пострадал прежде всех за всех.
Это свидетельство истинной любви – до смерти. Об этом и сказано: Больше сея любве никто-же имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин.ХV.13). Эта жертва, принесенная за весь миp, является свидетельством любви Божией к человеку, к миpy. К тому миpy, который Господь сотворил и который возвращается к Богу через очищение, через покаяние. Тако бо возлюби Бог миp, яко и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный (Ин.III .16). Эти слова сказаны в Евангелии для того, чтобы засвидетельствовать истину любви Божией.Любовь Божия – это сущность Божества. Это то, что только и можно постигнуть, исповедуя Святую Троицу. Потому все вероисповедания, которые не исповедуют Святую Троицу, не могут исповедовать Бога как Любовь. Только те, кто исповедуют Святую Троицу, могут исповедовать Бога Богом любви. И никто не может исповедовать полноту проявления этой любви в миpe, как только тот, кто исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедшего и пострадавшего за весь миp.
Всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога есть, так говорит Иоанн Богослов, апостол любви. И всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа во плоти пришедша, от Бога несть и сей есть антихристов (1Ин. IV ,2-3).
Поэтому святые отцы так кропотливо, и даже до единой буквы, изъясняли исповедание веры.
Ни одно другое вероисповедание миpa не имеет вселенских соборов по вопросу веры. Нигде не собиралось со всей Вселенной по сто, по триста, по шестьсот человек, исповедующих веру христианскую, и не приходили к единому мнению, к единому исповеданию веры. Нигде такого не было. Так что, когда говорят, что все веры, мол, одинаковые, – извините. Никакой тут одинаковости нет. То, что они признают бытие Бога, этого мало, в это, как мы говорили, и бесы веруют и трепещут. Хотя представители некоторых вероисповеданий, в частности буддийских, сами прямо заявляют, что они в Бога не веруют. Один из наших известных митрополитов вспоминал, как на встрече представителей различных конфессий при составлении итогового документа православные предложили формулировку о том, что здесь их всех объединяет вера в Бога. На что представитель буддистов сказал: «Нас здесь не упоминайте. Мы в Бога не веруем». Они веруют в человека. Поэтому, собственно, их даже нельзя причислить к религиям (Религия – это связь человека с Богом. ), хотя некоторые это делают. Есть истинная вера: вера в Святую Троицу и в Сына Божия. А здесь – все наоборот: в Богочеловека не веруют, а веруют в человекобожие, то есть человека ставят на первое место и пытаются возвести его в ранг Бога, обоготворить без Бога. Человек может и должен обоготворяться, но через восприятие благодати Божией во Христе Иисусе.
И, поскольку ни одно вероисповедание миpa не собиралось на вселенские соборы, то, естественно, ни одно вероисповедание миpa, кроме христианского, не имеет Символа веры, и ни одно вероисповедание, кроме православного, не сохранило этот Символ веры в неизменности.
Наш православный Символ веры существует в написанном и напечатанном виде. Каждый православный человек должен знать его наизусть. В других вероисповедания есть отдельные высказывания по поводу верования, но такого Символа веры, как в Православной Церкви, нигде нет.
Увы, при нашей некоторой необразованности немногие знают эту истину. А ее нужно твердо знать. Особенно, когда у нас начинаются разговоры о вере со всевозможными сектантами, которых сейчас стало очень много.
Что предлагают вместо истинной веры?
Вместо истинной веры каждый предлагает или своих предводителей, или самого себя.
Начинают агитировать: «Идите к нам!» Православные люди им говорят:
Зачем к вам идти, когда у нас есть храмы, есть православная вера?
Мы объясним вам Библию!
У нас есть объяснение Библии, написанное святыми отцами, множество толкований и Ветхого, и Нового Завета.
Что,- говорят,- вы их слушаете? Они – обычные люди. Слушайте нас!
Неужели в этом заявлении не видно обыкновенной наглости? Это значит: «Вы все, вместе со святыми отцами, – дураки, я – умный. Меня слушайте».
У нас, к несчастью, есть люди, даже были в нашем храме, которые ушли из храма, увлеклись этим сектантским ветром. И думаешь иногда: странно, почему же они были этим увлечены? Не говоря уже о святых отцах, они просто выкинули тысячелетнюю историю своей страны. Множество не только святых, но и простых, светских людей, полководцев, ученых, писателей: Ломоносов, Суворов, теперь уже канонизированный Ушаков, Пирогов, Менделеев, Циолковский, Королев… – да и устанешь перечислять, их очень много. Все это – глубоко верующие люди. Да, некоторые бывали увлечены в какой-то период жизни ветром, но все-таки в глубине души все оставались верующими, и если почитать их изречения, то чувствуется, что они очень трезво мыслили. И вот все это выбрасывается. И верится какому-то гастролеру, который приехал из другой страны, из какого-нибудь Нового Света – когда-то он так назывался и где, по известной статистике, почти две тысячи или больше вероисповеданий. То есть что ни голова, что ни выдумает, то своя вера. И это может сравниться с тем сонмом святых, которые так твердо отстаивали истины православной веры? Нет, все это выбрасывается в угоду кому-то, потому что он, видите ли, сказал: «Что вы доскам поклоняетесь?» Хотя это иконы, иконы чудотворные!
Множество чудес от этих икон засвидетельствовано, и до сих пор существует в истории. Например, на Афоне, когда один архиерей сомневался в том, что икона святого великомученика Георгия чудотворная, и, показав на нее пальцем, дотронулся до нее, то палец его пристал к этой иконе. И он, как ни старался, не мог оторвать этот палец, пока ему его не отрезали. И отрезанный кусочек этого пальца так и остался на этой иконе до сих пор.
Это уже – свидетельство Седьмого Вселенского Собора, утвердившего почитание святых икон.
Какая глубина во всех этих священных установлениях!
Шесть Вселенских Соборов – почему память их празднуется отдельно? Они были, прежде всего, именно о естестве Божием. Седьмой Вселенский Собор был об иконопочитании, он как бы удивительным образом отделен от них. То есть все, что касается божественного действия, – оно как шесть дней творения. В седьмой день почил Бог от дел Своих и дал человеку уже здесь, в этой жизни продолжать дело Божие. И человек продолжил это дело, сотворив иконы, но по повелению Божию. Священные изображения были еще в Ветхом Завете. И когда люди восстают против священных изображений, священных предметов, то они тем самым отвергают Ветхий Завет. Причисляя себя к христианам или к последователям Библии, они лгут, потому что они, таким образом, восстают против самой Библии.
Чему поклонялся древний Израиль на земле? Когда я спросил об этом одного сектанта, который обучался в каком-то их колледже, он долго не мог ответить мне на этот вопрос. Что было самым святым во время шествия по пустыне израильского народа? Кивот Завета. И об этом человек не мог сказать, настолько ему вбили в голову, что нельзя ничему поклоняться – тому, что сотворено человеком, даже и по повелению Божию. Ложным богам и их изображениям – да, нельзя: и те и другие есть ложь. А изображения истинного Бога, воплотившегося Сына Божия, Пречистой Его Матери, изображения святых есть истинные изображения. Вопрос лишь в том, насколько возможно человеческому естеству воспринять их. Есть понятие иконы, есть понятие картины и есть понятие фотографии – это вещи совершенно разные. Тонко, очень осторожно святые отцы разделяют эти понятия. Иконы не являются просто портретами, отражающими особенности характеров, душевного устроения святых, а являются отображением их духовной сущности.
Только истинная вера дает такую ясную картину. Во всех остальных учениях многие явления часто перемешиваются, так же как смешиваются духовность с душевностью. Даже в самом человеке люди до сих пор еще не могут ухватить: где же действие души и где действие тела, то есть физиологии? Великий ученый, верующий ученый академик И.П.Павлов и святитель , известный всем хирург, теперь уже канонизированный, многие другие по этим вопросам высказывались. Они понимали, что тело есть инструмент, через который душа общается с видимым миpoм. Это взаимодействие, это совместное существование и есть то, что совершается в этом миpe. И где действует только тело, а где действует душа? Есть иногда прямые примеры каких-либо судорог или конвульсий, а есть примеры воздействия беснований. Они очень похожи внешне, но внутренне имеют разную причину. Хотя все равно в глубине первопричина всего – духовная. И эти истины во всей полноте и ясности даны только в православной вере. Все остальное пытается прижиться к этому, и поэтому некоторая похожесть других так называемых вероисповеданий часто вводит людей неопытных и не знакомых с духовной областью в заблуждение. Вроде вот и там – то же самое. Например, у нас есть строгий пост. Святые Отцы постились очень строго, даже не вкушали пищи или вкушали только растительную пищу. И вот, говорят, у них тоже есть сыроедения всевозможные. Да, но употребление рода пищи само по себе не является признаком правильного духовного направления, потому что овощную пищу и скотина ест, но она духовно не совершенствуется. Смысл всех этих церковных установлений – другой. Смысл их в том, чтобы душа главенствовала над телом. Тело должно быть служанкой души. Род пищи, которую употребляет человек, воздействует на тело и часто мешает душе. Даже не только в духовном смысле, но и в умственном-то. Вы думаете, зря люди сказали: «сытое брюхо к учению глухо» и «сытый голодного не разумеет»? Здесь – связь души и тела. При слабости души тело начинает главенствовать над душой. Немощствует тело, немощствует и душа, как воспевается. Но все это только в наших, православных песнопениях, молитвах так ясно выражено. Вся полнота и ясность духовной и телесной жизни дана только в истинной вере – христианской, православной. Православной, потому что, как говорится в каноне святым отцам Шести Вселенских Соборов, не подобает приложити или оставити что Священного Предания православныя нашея веры. То есть ни убавить, ни прибавить нельзя.
Символ веры был для всех христиан до разделения один. И вот некто дал очень интересный пример. Спрашивают представителей христианских вероисповеданий, или, как говорят, конфессий. Обращаются к представителям западной церкви, католической:
Как вы веруете?
Мы веруем вот так и так. Но можем и прибавить.
Спрашивают протестантов:
А вы как веруете?
Мы веруем так и так. Но можно, если нужно, и убавить.
Спрашивают православных:
Как вы веруете?
Мы веруем вот так: вот Символ веры. Но ни прибавить, ни убавить – нельзя.
Другое дело, что мы чего-то не можем. Не можем – это не значит, что это нужно убрать. Да, иногда человек лишается чего-то. И в той же физиологии: если человек имеет руки, ноги, но у него одна рука не действует или парализована, то ведь никто не говорит: «Отрубите мне ее». Так же – и в духовной жизни: если мы чего-то не делаем, не соблюдаем, допустим, постов, как полагается, или другие правила, то это не значит, что их нужно отбросить. Нельзя сказать: это не нужно, так же, как нельзя сказать: рука или нога не нужна. Ты же не можешь без ноги-то, на одной не поскачешь, протез нужен или костыль, а так – ползать будешь. Рука не действует – ну что ж, можно полечить ее – смотришь, что-то такое там зашевелится.
Так же – если и что-то прибавить. Вот наглядный пример: вы смотрите на меня – не все волосы на голове. Ну что тут прибавить? Парик надеть, да? Ну, и что это будет? И что это даст? Вид, да? Так все равно же обман. Или покрасить волосы, сказать, что я уже молодой? Или разукраситься, как петрушка, или понавесить на себя все, что можно? Так все равно видно, что старый, что там молодиться? Прибавили тебе росту за счет каблуков или волосы за счет парика – ну, а потом вдруг – раз, каблук отлетел, парик ветром сдуло и опять ты, каким был, таким остался. А полноты жизни-то нету.
Есть болезнь стюардесс – так, по-моему, это называется, – когда они прибавляют, прибавляют себе ресницы, а те у них потом совсем отваливаются. Конечно, иногда приходится прибавлять зубы. Но все-таки естественные, живые лучше искусственных.
Если в обычной жизни все это видно, то в вере это тем более важно.
Вот почему против убавления и прибавления. Потому что естество человеческое и против убавления, и против прибавления.
Так что простая жизнь дает нам примеры того, что истинная-то вера, действительно, дает полноту жизни. Потому что если человек в истинной вере, то ему не нужно ничего ни убавлять, ни прибавлять, у него все есть.
И это-то и есть истинная жизнь, настоящая.
Вот так проста истина истинной веры.
Поэтому нужно благодарить Бога, что Господь открыл нам истинную веру.
Старец Николай с псковского острова, Царство ему Небесное, часто говорил:
— Счастливые, что вы в истине, в истинной вере.
С какой любовью наши духовные отцы, старцы относились к православной вере, как они радовались, тому, что люди стоят в истинной вере!
Совершая память отцев Вселенских Соборов, будем твердо хранить веру православную, стараться стоять в истинной вере, исполнять то, что положено, по мере сил. Ну, а что не получится – не будем, как безумцы, отсекать себе ни пальцы, ни руки, а будем просто стараться вылечить это.
Кстати, когда человек чего-то не мог сделать, свалился в какой-то грех, батюшка Николай очень интересно говорил:
— Исцели его, Господи!
Какой замечательный образ дан! Образ того, что если человек чего-то не делает – не постится, скажем, то есть у него словно не действует что-то: рука, или нога, или там ухо, – то отрезать это не нужно, нужно лечить.
А исцеление дается через прощение грехов. А прощение грехов – через покаяние. Поэтому Господь сказал разслабленному, которого к Нему принесли на одре, видев веру их: Отпущаются ти греси твои, а потом : Востани, возьми твой одр и иди в дом твой (Мф. IX ,2,6). А другому исцеленному разслабленному сказал: Се здрав быстъ, ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Ин.V ,14).
И к этому призывает нас истинная вера. Если мы будем стремиться к истинной вере и, чувствуя свое маловерие, будем молиться: Верую, Господи, помози моему неверию (Мк. IX ,24), или хощу, спаси мя, или не хощу, и стараться по истинной вере перестроить свою жизнь, то Господь поможет и утвердит нас в жизни по истинной вере. Аминь.
16.05.17
Господь твой есть Любовь; люби Его и в Нем всех людей, как чад Его во Христе. Господь твой есть Огонь; не будь холоден сердцем, но гори верою и любовью. Господь твой есть Свет; не ходи во тьме и не делай ничего в темноте разума без рассуждения и понимания или без веры. Господь твой есть Бог милости и щедрот; будь и ты для ближних источником милости и щедрот.
св. прав. Иоанн Кронштадтский
Протоиерей Валериан Кречетов
/ Родительская суббота
(Из книги "Все ли равно как верить")
Школьное Богословие., М, 1997г.
2. ЗАЧЕМ ЭТО НАДО ДЕТЯМ?
3. ПАЛОМНИЧЕСТВО К ВЕРЕ
4. ЕСЛИ БЫ ДИРЕКТОРОМ БЫЛ Я
5. КАК ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЗАКОН О СВОБОДЕ СОВЕСТИ ДЛЯ ЗАЩИТЫ ПРАВОСЛАВИЯ В ШКОЛЕ?
6. "ОСНОВЫ ПРАВОСЛАВНОЙ КУЛЬТУРЫ" КАК ЛЕКАРСТВО ОТ ЭКСТРЕМИЗМА.
7. ПРИЛОЖЕНИЕ
8. Об изучении в школах "Основ православной культуры"
9. ИГРА В РЕЛИГИЕВЕДЕНИЕ
10. ОСТОРОЖНО: ВАЛЕОЛОГИЯ
11. ВАЛЬДОРФСКАЯ ПЕДАГОГИКА: СДЕЛАНО В СЕКТЕ
12. НЕ ВСЕ ТО, ЧТО СВЕРХУ - ОТ БОГА
13. ТЕХНИКА РЕЛИГИОЗНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
14. КУЛЬТУРА КАК ЖЕМЧУЖИНА
15. ПРОСТРАНСТВО КУЛЬТУРЫ
16. ПЕРВЫЙ УРОК.
17. ТВОРЕНИЕ МИРА
18. СОЗДАНИЕ ЧЕЛОВЕКА
19. АВЕЛЬ И КАИН
20. ПОТОП
21. ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ
22. РОЖДЕНИЕ МАТЕРИ
23. БЛАГОВЕЩЕНИЕ
24. О ХРИСТЕ
25. В КАКОМ ГОДУ ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА РОДИЛСЯ ХРИСТОС?
26. ВОЛХВЫ И ПАСТУХИ
27. ПЕРЕПИСЬ
28. СОЧЕЛЬНИК
29. ИКОНА РОЖДЕСТВА
30. ЧУДО ВСТРЕЧИ
31. ДЕНЬ БОГОЯВЛЕНИЯ
32. ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ГОРЫ: ПРЕОБРАЖЕНИЕ
33. ПРИТЧИ ХРИСТОВЫ
34. ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ГОРЫ: ГОЛГОФА
35. ПАСХА: ПУТЬ ИЗ АДА
36. ДУХОВ ДЕНЬ
37. МЕЧТА О КОММУНИЗМЕ
38. ЧЬЯ ВЛАСТЬ?
39. РОДИТЕЛЬСКАЯ СУББОТА
Родительская суббота
Одно из самых тягостных зрелищ на свете - поминки, совершаемые атеистами. Вот все пришли домой от свежей могилы. Встает старший, поднимает рюмку... И в этот момент все просто физически ощущают, что что-то могут и должны они сделать для того, с кем только что они простились. Молитва об ушедших - это потребность сердца, а не требование церковной дисциплины. Сердце требует: помолись!!! А рассудок, покалеченный еще школьными уроками безбожия, говорит: "незачем, молиться некому и не о ком: небеса полны разве что радиоволнами, а от того человека, с которым мы жили еще три дня назад, не осталось уже ничего, кроме того безобразия, которое мы только что засыпали землею". И вот даже на лицах людей отражается эта внутренняя ошибка. И звучат столь ненужные слова: "Покойный был хорошим семьянином и общественным работником"...
Нас не было - нас не будет. Так не есть ли человек, чья жизнь нелепо мелькает меж двумя пропастями небытия, не более чем "покойник в отпуске"?.. Я умру, а мир останется полным, как новехонькое яйцо. Борис Чичибабин однажды дал безжалостно-точное определение смерти, как она предстает неверующему человеку:
Как мало в жизни светлых дней,
Как черных много!
Я не могу любить людей,
Распявших Бога!
Да смерть - и та! - нейдет им впрок
Лишь мясо в яму,
Кто небо нежное обрек
Алчбе и сраму.
Что люди выносят с кладбища? Что сам ушедший смог обрести в опыте своего умирания? Сможет ли человек увидеть смысл в последнем событии своей земной жизни - в смерти? Или и смерть - "не впрок"? Если человек перейдет границу времени в раздражении и злости, в попытке свести счеты с Судьбой, - в Вечности отпечатлеется именно такой его лик... Поэтому-то и страшно, что, по мысли Мераба Мамардашвили, "миллионы людей не просто умерли, а умерли не своей смертью, т.е. такой, из которой никакого смысла для жизни извлечь нельзя и научиться ничему нельзя". В конце концов, то, что придает смысл жизни, придает смысл и смерти... Именно ощущение бессмысленности смерти делает столь тяжелыми и неестественными похороны атеистов.
Для сравнения сопоставьте Ваше ощущение на старом кладбище, где покой людей, сторожат могильные кресты, с тем, что чувствует Ваше же сердце при посещении советских звездных кладбищ. Можно с мирным и радостным сердцем гулять - даже с ребенком - по кладбищу, скажем, Донского монастыря. Но не чувствуется мира на советском Новодевичьем...
В моей же жизни был случай прямой такой встречи. В 1986 году в пожаре в Московской духовной академии сгорели пятеро семинаристов. Хоронили их на городском кладбище Загорска. И вот, впервые за десятилетия на это кладбище пришли священники - не таясь, в облачениях, с хором, с молитвой. Пока студенты прощались со своими однокурсниками, один из монахов отошел в сторонку и тихо, стараясь быть максимально незаметным, стал ходить среди соседних могил. Он кропил их святой водой. И было такое ощущение, что из-под каждого холмика доносится слово благодарности. В воздухе как бы растворилось обещание Пасхи...
Или вот иной пример неуничтожимости человека. Попробуйте, взяв в руки книгу, помолиться об ее авторе. Берете в руки Лермонтова - скажите про себя, раскрывая нужную Вам страничку: "Господи, помяни раба твоего Михаила", Прикасается Ваша рука к томику Цветаевой - вздохните и о ней: "Прости, Господи, рабу Твою Марину и приими ее с миром". Все будет прочитываться иначе. Книжка станет больше самой себя. Она станет встречей с человеком.
Пушкин (упокой, Господи, раба Твоего Александра!) среди обстоятельств, которые человека делают человеком, называл "любовь к отеческим гробам". Каждого человека ждет отправление "в путь все. земли" (Иис. Нав. 23,14).
Не может быть вполне человеком тот, кого никогда не посещала мысль о смерти, кто никогда в тайнике своего сердца не повторял те слова, которые произнес преп. Серафим Саровский: "Господи, как мне умирать будет?"
Событие смерти, ее таинство - одно из важнейших событий во всей жизни человека. И потому никакие отговорки типа "некогда", "недосуг" и т. п. не будут приняты ни совестью, ни Богом, если мы забудем дорогу к родительским могилам. Надеюсь, мы никогда не доживем до тех лет, когда исполнится мечта Елены Рерих: "кладбища вообще должны быть уничтожены как рассадники всяких эпидемий".
Для восточного мистицизма тело человека - лишь тюрьма для души. По высвобождении - сжечь и выбросить. Для христианства тело - храм души. И верим мы не только в бессмертие души, но и в воскресение всего человека. Потому и появились на Руси кладбища: семя бросается в землю, чтобы с новой космической весной взойти. По слову ап. Павла, тело - храм духа, живущего в нем, а, как мы помним, "и храм поруганный - все храм". И потому тела дорогих людей у христиан принято не бросать в огненную бездну, а класть в земляную постель...
Перед началом и в дни Великого Поста, перед тем, как мы сделаем первый шаг навстречу Пасхе, звучит под сводами храмов слово нашей любви ко всем тем, кто прежде нас шел дорогой жизни: "Упокой, Господи, души усопших раб Твоих!". Это - молитва обо всех, ибо, по замечательному слову Анастасии Цветаевой, "тут только есть верующие и неверующие. Там - все верующие". Теперь они все видят то, во что мы только веруем, видят то, во что когда-то они же запрещали веровать нам. И, значит, для всех них наше молитвенное воздыхание будет драгоценным даром.
Дело в том, что человек умирает не весь. В конце концов, еще Платон спрашивал: почему, если душа всю жизнь борется с телом, то с гибелью своего врага она должна сама исчезнуть? Душа пользуется телом (в том числе и мозгом и сердцем), как музыкант пользуется своим инструментом. Если струна порвалась, мы уже не слышим музыки. Но это еще не основание утверждать, что умер сам музыкант.
Люди скорбят, умирая или провожая умерших, но это не есть свидетельство о том, что за дверью смерти только скорбь или пустота. Спросите ребенка в утробе матери - желает ли он выходить оттуда? Попробуйте описать ему внешний мир - не через утверждение того, что там есть, (ибо это будут реалии, незнакомые ребенку), а через отрицание того, что питает его в материнском чреве. Что же удивляться, что дети плача и протестуя, приходят в наш мир? Но не таковы ли скорбь и плач уходящих?
Лишь бы рождение не сопровождалось родовой травмой. Лишь бы дни подготовки к рождению не были отравлены. Лишь бы не родиться в будущую жизнь "извергом".
Мы вообще, к сожалению, бессмертны. Мы обречены на вечность и на воскрешение. И как бы нам не хотелось прекратить свое существование и не нести наши грехи на Суд - вневременная основа нашей личности не может быть просто унесена ветром времени... "Хорошие новости из Иерусалима" состояли в том, что качество этого нашего приснобытия может стать иным, радостным, бессудным ("Слушающий слово Мое на Суд не приходит, но пришел от смерти в жизнь" - Ин. 5,24).
Или непонятно, что такое душа? Есть ли она? Что это такое? - Есть. Душа - это то, что болит у человека, когда все тело здорово. Ведь говорим же мы (и ощущаем), что не мозг болит, не сердечная мышца - душа болит. И напротив - бывает, что при муке и скорби что-то в нас радуется и чисто поет (так бывает с мучениками).
"Смерти нет - это всем известно. Повторять это стало пресно. А что есть - пусть расскажут мне..." - просила Анна Ахматова. О том, "что есть", и говорят родительские субботы, восходящие к празднику Успения. Праздник... Но это ведь день кончины Богоматери. Почему же - праздник?
А потому, что смерть не есть единственный способ кончины. Успение - антоним смерти. Это, прежде всего - не-смерть. Два этих слова, различающихся, в языке любого христианского народа, означают радикально противоположные исходы человеческой жизни. Взращивает человек в себе семена любви, добра, веры, всерьез относится к своей душе - и его жизненный путь венчается успением. Если же разрушение он нес себе и окружающему миру, раной за раной уязвлял свою душу, а грязь из нее, неухоженной и заросшей, выплескивал вовне - конечный, смертный распад завершит его прижизненное затухание.
Отныне (в смысле - со времени воскресения Христа) образ нашего бессмертия зависит от образа нашей любви. "Человек поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им" - говорил преп. Макарий Египетский.
На иконе Успения Христос держит на руках младенца - душу своей Матери. Она только что родилась в Вечность. "Господи! Душа сбылась - умысел твой самый тайный!", - можно было бы сказать об этом миге словами Цветаевой.
Душа "сбылась", исполнилась - и в слове "успение" слышатся отголоски не только "сна", но и "спелости" и "успеха".
"Время умирать" (Эккл. 3,2). Может быть, самое разительное отличие современной культуры от культуры христианской - в неумении умирать, в том, что нынешняя культура не вычленяет в себе это время - "время умирать". Ушла культура старения, культура умирания. Человек подходит к порогу смерти, не столько стараясь всмотреться за его черту, сколько без конца оборачиваясь назад и с ужасом вычисляя все разрастающееся расстояние от поры своей молодости. Старость из времени "подготовки к смерти", когда "пора о душе подумать", стала временем последнего и решительного боя за место под солнцем, за последние "права"... Она стала временем зависти.
У русского философа С Л. Франка есть выражение - "просветление старости", состояние последней, осенней ясности. Последняя, умудренная ясность, о которой говорят строки Бальмонта, списанные "современностью" в раздел "декадентства":
День только к вечеру хорош.
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
Закону мудрому поверьте -
День только к вечеру хорош.
С утра уныние и ложь
И копошающиеся черти...
День только к вечеру хорош.
Жизнь тем ясней, чем ближе к смерти.
Здесь приходила к человеку мудрость. Мудрость - это, конечно, не ученость и не энциклопедичность, не начитанность. Это - знание немногого, но самого важного. Потому-то к монахам - этим "живым мертвецам", при постриге как бы умершим для мирской суеты и потому ставшим самыми живыми людьми па земле, - и ездили энциклопедисты за советом. Гоголь и Соловьев, Достоевский и Иван Киреевский, лично беседовавший с Гегелем и Шеллингом, своих главных собеседников нашли в Оптиной пустыни. Потому что здесь разговор шел "о самом важном". Самым важным Платон - отец философов - называл вот что: "Для людей это тайна: но все, которые по-настоящему отдавались философии, ничего иного не делали, как готовились к умиранию и смерти".
В середине нашего века константинопольский патриарх Афинагор I так говорил о времени умирания: "Я хотел бы умереть после болезни, достаточно долгой, чтобы успеть подготовиться к смерти, и недостаточно длительной, чтобы стать в тягость своим близким. Я хотел бы лежать в комнате у окна и видеть: вот Смерть появилась на соседнем холме. Вот она входит в дверь. Вот она поднимается по лестнице. Вот уже стучит в дверь... И я говорю ей: войди. Но подожди. Будь моей гостьей. Дай собраться перед дорогой. Присядь. Ну вот, я готов. Идем!"...
Помещение жизни в перспективу конца делает ее именно путем, придает ей динамику, особый вкус ответственности. Но это конечно, лишь, если человек воспринимает свою смерть не как тупик, а как дверь. Дверь же - это кусочек пространства, через который входят, проходя его. Жить в двери нельзя - это верно. И в смерти нет места для жизни. Но есть еще жизнь за ее порогом. Смысл двери придает то, доступ к чему она открывает. Смысл смерти придает то, что начинается за ее порогом. Я не умер - я вышел. И дай Бог, чтобы уже по ту сторону порога мог я произнести слова, начертанные на надгробии Григория Сковороды: "Мир ловил меня, но не поймал".
"Все ли равно как верить" - М., 1997.
