О погребении Иисуса Христа повествуют все четыре евангелиста , и каждый сообщает свои подробности. При этом из всех четырёх евангелистов только Матфей упоминает об опечатывании гробницы и приставлении к ней стражи.
| Евангелие | Описание погребения |
|---|---|
| От Матфея (Мф. ) |
Когда же настал вечер, пришёл богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф , который также учился у Иисуса; он, придя к Пилату , просил тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело; и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своём гробе , который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился. Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба. На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, ещё будучи в живых, сказал: после трёх дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мёртвых; и будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать. |
| От Марка (Мк. )  |
И как уже настал вечер, - потому что была пятница, то есть [день] перед субботою, - пришёл Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова. Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его, давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба. Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали. |
| От Луки (Лк. )  |
Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их; из Аримафеи, города Иудейского, ожидавший также Царствия Божия, пришёл к Пилату и просил тела Иисусова; и, сняв его, обвил плащаницею и положил его в гробе, высеченном [в скале], где ещё никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота. Последовали также и женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело Его; возвратившись же, приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди. |
| От Иоанна (Ин. )  |
После сего Иосиф из Аримафеи - ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, - просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошёл и снял тело Иисуса. Пришёл также и Никодим, - приходивший прежде к Иисусу ночью, - и принёс состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором ещё никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко. |
Историки, изучая евангельский рассказ, приходят к выводу, что погребение Иисуса было выполнено в соответствии с иудейскими погребальными традициями того времени.
Согласно евангельскому повествованию, на погребении Иисуса присутствовали женщины и тайные ученики Христа из высшего слоя общества, то есть те, которые, в отличие от апостолов , меньше рисковали подвергнуться аресту:
Евангелие от Петра (6:21-24)
Автор апокрифа сообщает о выставлении рядом с гробницей охраны и об её опечатывании, повторяя тем самый рассказ евангелиста Матфея . При этом называется имя центуриона , направленного Пилатом для охраны гроба. Им был некий Петроний. Православное предание считает, что в числе стражи у гроба был сотник Лонгин , участвовавший в распятии Иисуса и пронзивший его рёбра своим копьём .
Апокрифическое «Евангелие от Никодима » (самые ранние версии датируются IV веком), написанное от лица одного из участников захоронения, придерживается канонических подробностей о погребении. Затем в тексте рассказывается, что Иосиф Аримафейский за участие в похоронах и предоставление гробницы был арестован иудеями:
После распространения слухов о Воскресении, вызвавшем панику у иудеев, Никодим, который был тайным учеником, занимая при этом видный пост, даёт священникам совет, который позволяет ему защитить Иосифа, оказавшегося к этому времени дома, в Аримафее, от дальнейших нападок.
В ответ на страдания своей матери Иисус втайне обращается к ней со словами утешения: «О мати моя Марие, не рыдай мне зрящи во гробе… воскресну и тебе возвеличу яко Бог небесе и земли, и падшаго Адама введу в царство небесное… ». Плач Богородицы лёг в основу православного канона «На плач Пресвятой Богородицы », читаемого в Великую пятницу перед плащаницей (см. ниже раздел «Богослужебное почитание »).
В отличие от евангельского повествования, одним из участником погребения Христа в «Страстях Христовых » упоминается Иоанн Богослов . Это оказало влияние на иконографию данного сюжета, где у тела Христа всегда присутствует фигура этого молодого апостола.
Мусульмане верят, что Иса был взят живым на небо и вернётся перед страшным судом, чтобы сразиться с Даджалем . Победив его, Иса, по мнению мусульманских богословов, проживёт на земле 40 лет , а затем умрёт и будет похоронен рядом с пророком Мухамедом в Медине .
Христианская традиция связывает два библейских пророчества с указанием на погребение Иисуса Христа:
По евангельскому тексту, тело Иисуса было погребено в пустой, ранее не использованной гробнице, которая была вырублена в скале, находившейся на земле в собственности Иосифа Аримафейского, около сада, близкого к Голгофе. Территория этого сада находилась за пределами городской стены Иерусалима того периода. По мнению историков, это было место бывших каменоломен, в которых богатые горожане приобретали себе гробницы.
Поиски пещеры, в которой было погребено тело Иисуса, были предприняты в 326 году по указанию императора Константина его матерью императрицей Еленой . Об открытии Гроба Господня сообщает Евсевий Кесарийский в своём труде «Жизнь Константина »: он был обнаружен под языческим храмом Афродиты , построенном римлянами.
Погребение Иисуса Христа вспоминается в Православной и Католической церквях во время различных богослужений конца Страстной недели . Кроме этого упоминание о погребении Христа вошло в христианский Символ веры , начиная с его самой ранней апостольской редакции , а в 325 году на Первом Вселенском соборе было включено в Никео-Цареградский Символ веры («распятого за нас при Понтии Пилате, страдавшего и погребённого, воскресшего в третий день по Писаниям »).
Вынос плащаницы , плата ткани с изображением тела мёртвого Иисуса Христа, снятого с креста, совершается на вечерне Великой Пятницы, которая обычно совершается днём.
Сюжет погребения Христа не следует путать с близким ему Оплакиванием Христа , где фигурируют те же персонажи. Разница между этими двумя иконографическими сюжетами очень тонкая: Оплакивание - это эмоциональная статичная ситуация, а Положение предполагает динамическое действие . Евангельское повествование также включает мотивы бальзамирования и пеленания тела перед погребением, но в изобразительном искусстве эти фазы обычно опускаются. Подчас можно встретить тему несения тела Христа, гроб в изображении ещё не фигурирует.
Иконография сюжета композиционно вариабельна. Действие обычно происходит перед пустой нишей (пещерой), или же внутри гробницы, через дверной проём которой виден пейзаж.
Для мастеров итальянского Возрождения особенно характерны произведения на этот сюжет, написанные Тицианом и Рафаэлем . Для католических храмов чрезвычайно типичными были скульптурные группы Погребения Христа, подчас выполненные с максимальной реалистичностью и появляющиеся со времён Средневековья .
В иконописи и православных фресках этот сюжет также встречается . Событие изображается в разных вариантах. Часто в каменном гробу представлен лежащий Спаситель, к его главе припадает Богоматерь, над телом склонились Иоанн Богослов и старец Иосиф, рядом стоят жены-мироносицы и Никодим. Иногда в центре на заднем плане изображён крест, на котором был распят Господь .
|
||||||||||||||||||||||||
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
Могла ли это быть гробница, где находился Иисус? Археологи утверждают, что нашли место упокоения Христа в Иерусалиме. Они говорят, что захоронение включает останки мужчины с женой и сыном.
В могиле Тальпиот, заявляют археологии, обнаружены кости Иисуса и его семьи.
Израильский ученый Арье Шимрон, работающий на месте более 35 лет, провел 150 химических анализов, чтобы предоставить доказательства своих слов.
История началась со строительного бума в Иерусалиме в начале 1980-х годов, когда были найдены около 800 могил. Одна из них содержала оссуарии – коробки с костями умерших с именами Иисуса, Марии и Иосифа. На другой было начертано имя «Иуды, сына Иисуса».
Гробница Тампиот, канал Дискавери
Место захоронение было известно, как Тальпиот могила, а не Иисуса из Назарета. Но Шимрон насройчиво верил, что истина рядом.
Канадо-израильский журналист Симха Якубович снял документальный фильм о месте открытия. В кинокартине отражено, что склеп, открытый Арье, был подлинным. А гробница принадлежит семейству Иисуса из Назарета. Представлен ряд исторических доказательств.
Содержимое гробницы было выкуплено частным коллекционером в 1970 году по имени Джеймс. Шимрон, ответственный за анализ предметов, обнаружил следы магния, железа и магния – тех же химических веществ, что и предполагалось, должны находится на фамильной усыпальнице Иисуса.
Шимрон предположил, что этот факт является недостающим звеном в исследовании:
«Я думаю, что получил однозначное доказательство того, что Джеймс провел большую часть своей жизни, до самой смерти в могиле Тальпиот».
Режиссер Симха Якубочик из издательства Jerusalem Post, работающий над документальным фильмом, рассказал:
«Он (Шимрон) сделал огромное открытие. Я слежу за его работой в течение последних семи лет. Эта находка показывает, что гробница действительно принадлежала семейству Иисуса из назарета».
Это утверждение вызвало гнев христан:
«Многие люди верят, что Иисус поднялся в своем духовном воплощении на небо. Другие считают, что он физически вышел из гробницы и взошел на небо», — сказал Якубович.
Предполагаемая могила Ииуса в пригороде Иерусалима содержала ящики с костями с именами членов семьи Иисуса. Некоторые ученые утверждают, что в них хранятся останки Иисуса из Назарета, другие настроены скептически. Надпись на гробнице Тальпиот гласит: «Иешуа, сын Иосифа», что означает «Иисус, сын Иосифа».
Недавно ученые обнаружили предполагаемое место рождения Иисуса, датируемое 4 г. до н.э. в Назарете, маленькой деревне в Галилее.
Ученые лишь делают предположение. Доказательства о том, что Иисус был похоронен на Земле может подорвать один из основных принципов христианства: что Иисус взошел на небо и воскрес после распятия.
Другая группа ученых выражем несогласие с гипотезой. Они говорят, что имена на коробках внутри гробнице не соответствовали именам семьи Иисуса. Исследованя опубликованы в рецензируемом журнале.
«Во времена жизни Иисуса существовала традиция захоронения в саване. Когда плоть разлагалась, оставшиеся кости захоранивались в известняковом склепе», — рассказал Марк Гудакре, преподаватель Нового Завета и христианства из Университета Дьюка в Северной Кароле, принимавший участие в исследовании.
Первое открытие было сделано в 2002 году. На коробке, датируемой I в., была найдена надпись на арамейском языке: «Джемс, сын Иосифа, брат Иисуса». Если этот артефакт подлинный, то вероятно, он относился к реликвиям семьи . Предмет перешел в частную коллекцию в 1976 году.
В 2003 году Израильский департамент древностей установил, что слова «брат Иисуса» выгравированы позднее коллекционером Одедом Голаном, осужденным за мошенничество. После семи лет заключения, израильски судья пришел к выводу, что Голан не виновен в подлоге в частности по тому, что на фотографии 1976 на шельфе уже находилась эта надпись. Вносить исправления на артефакт не имело смысла после того, как об открытии стало известно общественности.
В 1980 году группа исследователей раскопала гробницу первого века в Тальпиот, пригороде Иерусалиме. Гробница была замурована в дерново-карбонатной почве и содержала 10 коробок с надписями имен Иисуса, Марии, Иуды, Иосифа и Йосе.
В центре внимание общественности могила появилась с выходом документального фильма 2007 года «Потерянная могила Иисуса ». Картина снята режиссером Симха Якубовича, продюсером выступл Джеймс Кэмерон, известный постановкой «Титаника». В фильме освещено, что гробница Тальпиот принадлежала семье Иисуса из Назарета. Хотя множество археологов не согласны с этой теорией.
При проведении нового исследования Шимрону удалось взять образцы почвы с нескольких мест гробницы. Он сравнил состав химических веществ: алюминия, магния, железа и калия. Затем сравнил их с 30-40 результатами анализов, выбранных случайно в нескольких древних захоронения на всей территории Иерусалима. Анализ ДНК провести было невозможно для изучения, поскольку останки быстро перезахоронили после раскопок. Еврейский закон запрещает тревожить захоронения.
Шимрон установил, что химические реагенты из гробницы соответствовали данных из ящиков Тальпиота.
«Затопление гробницы было вызвано сильным землетрясением в Иерусалиме в 363 г. н.э.», — рассказа Широм Live Science. – «Почва и грязь затопили могилу и уничтожили оссуарии».
Так обе гробницы имеют единый химический состав, ученый предположил, что склеп с именем Джемса идентичен по составу гробницы Тальпиот.
Это всего лишь один из аргументов, косвенно свидетествующих о находке места захоронения семьи Иисуса из Назарета. Большая часть ученых утверждают, что могила принадлежала совсем другому Иисусу. Данные опираются на статистку, высока вероятность нахождения в гробнице останков семьи с похожими именами святого семейства. Почти все имена семьи Иисуса были широко распространены в то время. Кроме того, некоторые имена не имеют исторических доказательств, как «Иуда, сын Иисуса».
«Нет доказательств того, что у Иисуса был сын, не говоря уже о том, что его звали Иула», — рассказал Гудакр, ответственный за проведение раскопок.- «Надпись на коробке «Мариамна» звучит как альтернатива имен «Мери или Мара». Марию Магдалину ранние христиане не называли «Мариамна». Ее звали Мариам или Мария. Только это обстоятельство полностью ломает теорию о гробнице мессии».
Якубович не согласен с данными статистики.
«Дело в том, что могила содержит больше археологических артефактов, чем другое место на планете. Имена не являются общими, а уникальны, например, Йосе – брат Иисуса», — пояснил журналист в письме к Live Science.
Новые результаты исследований носят невероятно противоречивый характер, поскольку они соприкасаются с одной из самых популярных личностей в истории – Иисуса из Назарета. Традиционно, христиане считают, что Иисус воскрес из мертвых и вознесся на небо после раскрытия и вернулся на Землю.
Христиане рассматривают дебаты ученых, как нападение на христианство и опровержение их веры.
Немногие даже из числа верующих знают, что помимо того Гроба Господня, за право обладать которым столь яростно сражались крестоносцы, в Иерусалиме существует и так называемый "альтернативный" Гроб или протестантская Гробница Иисуса, иначе называемая Могилой в саду, а также Голгофой Гордона.История этого места такова.
В 1882 г. бравый английский генерал Чарльз Гордон разглядывал в бинокль со стены Старого города окрестности и вдруг обратил внимание на холм, по форме напоминавший череп.
Генерал, конечно, знал, что название Голгофа буквально означает "череп" (от арамейского "гулголет") . Знал он и то, что лет за пятнадцать лет до него археолог Конрад Шик обнаружил на этом холме высеченную в скале гробницу и остатки ухоженного сада, явно принадлежавшего богатому человеку. В голове генерала одно мгновенно сложилось с другим: Голгофа, сад, захоронение, ибо в Евангелии сказано: "На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен» (Ин. 19:41); принадлежал этот сад богачу Иосифу из Аримафеи, который и похоронил снятого с креста Иисуса в своем саду. Между тем возле традиционной Голгофы в храме Гроба Господня следов сада обнаружено не было, Так родилась версия о захоронении Христа в Могиле в саду.
Голгофа Гордона находится неподалеку от Шхемских (или Дамасских) ворот (северный участок стены Старого города). В начале I века здесь была каменоломня, которая вместе с тем использовалась для казни через побивание камнями. Ныне рядом с ней располагается арабский автовокзал. Вид "Горы-черепа" тоже изменился — теперь сходство не такое явное: "глазницы" остались, но исчез "рот".
От ворот нужно перейти улицу и идти вдоль этого красивого здания — школы Шмидта.
Через полтораста метров табличка укажет дальнейшее направление.
За поворотом уже совсем близко.
В настоящее время Могила в саду находится под защитой и попечением независимого Британского благотворительного фонда "Общество Сада с Гробницей". Надо заметить, что Англиканская церковь хранит по этому поводу гробовое молчание.
При входе у вас вежливо осведомятся, откуда вы, и выдадут путеводитель. Есть и на русском языке. Вход бесплатный, хотя никто не возбраняет что-нибудь пожертвовать.
Путь к могиле — длинная, извилистая тропинка, петляющая по саду. Поначалу она выводит на Голгофу Гордона.
В то время, когда я вошел в сад, он был полон негров, которых понавезли белые миссионеры. Возле Голгофы один из них читал проповедь (или лекцию).
От Голгофы нужно вернуться и, завернув за угол здания с красной крышей, пойти на север.
Эта тропинка приведет к водохранилищу. Горловина его теперь накрыта.
Это — самый большой в Иерусалиме резервуар для хранения воды, вмещающий 900 тыс. литров. Считается, что он существовал уже до начала н.э.
Рядом с ним находится хорошо сохранившийся винодельный пресс также иродианской эпохи.
Он был раскопан в 1924 году и является одним из крупнейших сооружений в своем роде на земле древнего Израиля.
Эти находки свидетельствует о том, что владельцем этого сада являлся весьма состоятельный человек, возможно тот самый Иосиф из Аримафеи.
Наконец, идем к захоронению.
Попасть туда было чуть легче, чем в Мавзолей.
Руководил процессом какой-то клоун, видимо глава туристической группы.
К сожалению, гробница была завалена во время землетрясения в начале ХХ в., так что вход в нее раньше выглядел по-другому. Одновременно там с трудом могут находиться 4-5 человек. Но каменное ложе сохранилось, правда, оно так близко, что объектив фотоаппарата его с трудом берет.
Некоторые негритянки перед тем, как войти внутрь, впадали в натуральную экзальтацию, пели псалмы и какие-то песнопения. И вдруг негритянская тургруппа схлынула, как волна, сад опустел. Войди я туда в это время, то подумал бы, что это — самое необитаемое место в Иерусалиме.
Итак, еще раз основания, по которым данное место считается гробницей Иисуса:
1. Голгофа находилась вне черты города, возле оживленной дороги (из Шхемских ворот дорога ведет в Дамаск).
2. Сад принадлежал богатому человеку.
3. Гроб высечен из цельного камня и не являлся пещерой, образовавшейся естественным путем "...и, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился" (Мф. 27:59-60).
4. Он был запечатан большим дискообразным камнем, о чем свидетельствует желоб за внешней стеной.
5. Внутри места оплакивания должно было быть место для нескольких скорбящих "...первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они ко гробу, и вместе с ними некоторые другие; но нашли камень отваленным от гроба. И, войдя, не нашли тела Господа Иисуса... То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними, которые сказали о сем Апостолам" (Лк. 24:1-4, 10).
6. Место погребения находится справа от гроба: "И, войдя во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду..." (Мк. 16:5) и его видно с улицы: "И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб" (Ин. 20:5).
7. В раннем Средневековье здесь предположительно находилась церковь, о чем свидетельствуют два высеченных креста на стене, один из которых теперь находится внутри гроба.
Ныне с вершины холма мусульмане стреляют из пушки в ознаменование окончания священного месяца Рамадан. С этого же места, по их мнению, должно начаться воскресение мертвых перед Страшным судом (рядом — престижное арабское кладбище).
узнать, как совершалось погребение Спасителя
 |
 |
|
 |
 |
 |
Пересказ учителем соответствующих Евангельских отрывков.
Подкрепление рассказа иллюстрациями или презентацией .
Просмотр видеоматериалов.
Изучение новой темы. Коллективное чтение детьми вслух соответствующих отрывков из Евангелия.
Пояснение учителем непонятных выражений или обстоятельств.
Закрепление изученного с помощью решения кроссворда .
(Мф.27:57-66; Мк.15:42-47; Лк.23:50-55; Ин.19:38-42)
Знавшие Иисуса Христа и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на все происходившее (см. Лк. 23:49).
Тогда некто именем Иосиф, из Аримафеи, член совета, человек богатый, добрый и праведный, не участвовавший в совете и деле синедриона, обратился к Пилату, прося отдать ему тело Иисуса. Пилат удивился, узнав, что Иисус уже умер. Призвав сотника и получив от него подтверждение смерти Христа, он разрешил Иосифу взять тело Иисуса для погребения.
Явился также и Никодим, тайный ученик из фарисеев, приходивший прежде к Иисусу ночью. Они сняли тело Господа со Креста. Глядя на бездыханное тело Учителя, Никодим не мог не вспомнить загадочных слов, сказанных ему когда-то Христом в тайной беседе: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому… Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную » (Ин. 3:14-16).
Теперь же Иосиф и Никодим погребали Господа. Иосиф купил новое полотно, называемое Плащаницей, чтобы обернуть им тело Христа, а Никодим принес около ста литров состава из смирны и алоэ. «Итак, они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи » (Ин. 19:40).
Возле Голгофы был сад, принадлежащий Иосифу, а в саду – гроб новый, то есть высеченная в скале пещера, в которой никто еще не был погребен. Там и положили Иисуса ради пятницы иудейской, потому что гроб был близко. К двери пещеры Иосиф привалил большой камень и удалился. «Была же там Мария Магдалина и другая Мария, которые сидели против гроба » (Мф. 27:61).
День близился к концу. Солнце скрылось за горизонт. Окровавленные кресты еще не были убраны и своим видом вызывали страх у случайных прохожих.
Мария Магдалина и другая с ней последними ушли из сада, где покоился Христос. Наступала суббота – великий день покоя. И враги, и друзья Христовы оставались у себя в домах. Жизнь Иерусалима как будто остановилась. Пилат сожалел о своем поступке, его жена скорбела о смерти Праведника, первосвященники и фарисеи торжествовали победу, а апостолы и друзья Христовы предавались неутешному горю. Для них все было кончено. Учителя больше нет в живых. Он умер ужасной смертью, хуже которой ничего нельзя было вообразить.
Женщины, считая, что погребение Христа еще не закончено и что следует возлить на тело Его ароматы, чего второпях не успели сделать до захода солнца, теперь принуждены были ждать до следующего дня, так как в субботу, день великого покоя, исполнить это было невозможно. Поэтому, возвратившись с Голгофы, они дома у себя приготовляли благовония и масти «и в субботу остались в покое по заповеди » (Лк. 23:56).
Первосвященники и фарисеи были очень довольны. Хотя и с великим трудом и множеством хлопот, им все же удалось быстро и окончательно расправиться с галилейским Пророком. Теперь по всем уставам закона Моисея они могли торжественно праздновать великую субботу. Однако что-то мешало им. На душе было неспокойно. Они вспомнили, что Иисус предсказывал не только Свою смерть, но и Воскресение в третий день. Что если ученики Его придут ночью, украдут Его тело и объявят народу, что Он воскрес? И как же так получилось, что они сами, фарисеи, оставили гроб без охраны? И это при том, что Пилат выдал тело изменникам синедриона – Иосифу и Никодиму. И тогда они решили нарушить покой субботы и немедленно идти к Пилату. «Господин! – сказали они ему. – Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак, прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого » (Мф. 27:62-64).
Но Пилат был раздражен и потребовал, чтобы первосвященники оставили его в покое. «Имеете стражу , – сказал он им, – пойдите, охраняйте, как знаете » (Мф. 27:65).
Тогда иудейские начальники распорядились сами. Они поставили у гроба Спасителя стражу, состоявшую из римских воинов, которая давалась им для охраны порядка при храме во время праздника. Перед тем как стать на караул, стражники внимательно осмотрели пещеру и, по приказанию первосвященников, поставили на камне печать синедриона.
Иерусалим. — Ученые продолжают исследование гробницы, которую традиционно считают местом погребения Иисуса Христа. Согласно предварительным выводам исследования, часть гробницы сохранилась до наших дней, пережив на протяжении столетий многочисленные разрушения, повреждения и реконструкции окружающего ее храма Гроба Господня в Старом городе Иерусалима.
Гробница, являющаяся самым почитаемым местом в христианском мире, сегодня состоит из погребального ложа, высеченного в известняковой стене пещеры. Как минимум с 1555 года, а может, с еще более раннего времени каменное ложе покрыто мраморной облицовкой — предположительно для того, чтобы паломники не растащили куски известняка на сувениры.
Когда ночью 26 октября плиту сняли, то консервационная команда из Национального технического университета Афин нашла при первичном осмотре только слой заполняющего материала. Исследователи безостановочно работали еще 60 часов, обнаружив вторую мраморную плиту с крестом, вырезанным на ее поверхности. К ночи 28 октября, за считанные часы до закрытия гробницы, их взорам предстало оригинальное погребальное ложе из известняка в неповрежденном состоянии.
Кроме того, исследователи подтвердили наличие оригинальных известняковых стен пещеры, находящихся внутри Кувуклии, или часовни, которая закрывает гробницу. В южной внутренней стене часовни прорезали окно, чтобы открыть одну из стен пещеры.
«Это священное ложе, перед которым преклонялись веками, но лишь сейчас его удалось реально увидеть», — заявила Антония Моропулу (Antonia Moropoulou), руководящая работами по консервации и восстановлению Кувуклии.
Действительно ли это гробница Христа?
Археология не может со всей определенностью сказать, что гробница, вскрытая недавно в храме Гроба Господня, это на самом деле место погребения Иисуса из Назарета. Однако косвенные доказательства указывают на то, что представители римского императора Константина спустя 300 лет правильно определили место захоронения.
Первые указания на погребение Иисуса дает Четвероевангелие, или четыре первые книги Нового Завета, которые были составлены примерно в 30 году нашей эры, спустя несколько десятилетий после распятия Христа. В деталях есть разночтения, однако эти книги довольно последовательно и непротиворечиво описывают, как в высеченной из камня гробнице, принадлежавшей богатому иудейскому последователю Иисуса Иосифу Аримафейскому, был погребен Христос.
«Все это вполне вписывается в наши знания о том, как состоятельные иудеи во времена Иисуса хоронили усопших, — говорит Магнесс. — Конечно, это не является историческим доказательством данного события. Но это говорит о том, что какие бы источники ни легли в основу Четвероевангелия, рассказчики были знакомы с данной традицией и с похоронными обычаями».
За пределами городских стен
Иудейская традиция запрещала хоронить умерших внутри города, и в Новом Завете четко указывается, что Иисуса похоронили за пределами Иерусалима, недалеко от места его распятия на Голгофе. Спустя несколько лет после похорон пределы Иерусалима были расширены, и Голгофа вместе с гробницей оказались внутри города.
Когда примерно в 325 году в Иерусалим на поиски гробницы прибыли представители Константина, им якобы указали на храм, возведенный 200 годами ранее римским императором Адрианом. Исторические источники указывают на то, что Адриан приказал построить над гробницей храм, чтобы утвердить господство римской государственной религии в том месте, которое почитали христиане.
По словам богослова Евсевия Кесарийского, римский храм был снесен, и в ходе раскопок под ним была обнаружена высеченная из камня гробница. Верхнюю часть пещеры срезали, чтобы была видна ее внутренняя часть. А вокруг нее построили храм, чтобы закрыть место погребения. Фатимиды в 1009 году полностью разрушили этот храм, но в середине 11 века он был восстановлен.
В 20-м веке внутри храма Гроба Господня проводились раскопки, в ходе которых были обнаружены остатки, как считают ученые, храма Адриана и стен первой церкви Константина. Археологи также нашли древний известняковый карьер и как минимум полдюжины других высеченных в камне гробниц, часть которых можно увидеть и сегодня.
© AFP 2016, Gali Tibbon Работы по укреплению Кувуклиии гробницы Иисуса в церкви Гроба Господня в Иерусалиме
Наличие других гробниц того периода является важным археологическим доказательством, отмечает Магнесс. «Они показывают, что во времена Христа этот район действительно был иудейским кладбищем за пределами стен Иерусалима».
Бывший главный археолог Иерусалима Дан Бахат (Dan Bahat) отметил: «Мы не можем быть абсолютно уверены, что каменное ложе под храмом Гроба Господня это действительно место погребения Иисуса, однако у нас совершенно точно нет иного объекта, в отношении которого можно было бы заявить то же самое с теми же основаниями, и у нас нет причин отвергать подлинность этого места».
Месяцы восстановительных работ, десятилетия исследований
Спустя 60 часов погребальное ложе вновь было закрыто мраморной плитой, которая скрыла его на века или даже тысячелетия. «Те архитектурные консервационные работы, которые мы ведем, должны сохранить этот объект навечно», — говорит Моропулу. Но до возвращения плиты на место на поверхности камня были проведены многочисленные исследовательские работы.
Археолог Мартин Бидл (Martin Biddle), опубликовавший в 1999 году важнейший труд по истории гробницы, считает, что единственный способ узнать или понять причины, по которым люди верят, что это именно та гробница, куда согласно Новому Завету положили тело Христа — тщательно изучить данные, собранные за то время, когда погребальное ложе и стены пещеры были открыты.
«Надо самым внимательным образом, скрупулезно изучить поверхность камня на предмет наличия надписей», — говорит Бидл. Он ссылается на другие гробницы в этом районе, имеющие большое значение, так как они покрыты крестами и надписями, которые были нарисованы или нацарапаны на поверхности.
«Вопрос о надписях чрезвычайно важен, — говорит Бидл. — Нам известно, что под разными частями храма есть как минимум полдюжины других высеченных в камне гробниц. Так почему же епископ Евсевий назвал могилой Христа именно эту гробницу? Он не говорит, а мы не знаем. Не думаю, что Евсевий ошибался, ведь он был очень хорошим исследователем. Так что доказательства наверняка есть — их надо только найти».
Между тем, консервационная команда из Национального технического университета Афин продолжает реставрационные работы в Кувуклии. Они будут укреплять, очищать и документировать каждый сантиметр храма еще как минимум пять месяцев, собирая ценную информацию, которую ученые будут изучать долгие годы, чтобы лучше понять происхождение и историю одной из самых священных в мире реликвий.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
