Аарона Вагнера можно назвать счастливым человеком. Ему только 35 лет, а у него подрастают четверо ребятишек. Младший, Иосиф, родился около двух месяцев назад. «Когда меня спрашивают: «Будут ли ещё?», я отвечаю: «Ещё не вечер!» – смеётся раввин. – Детей не может быть много. Каждый ребёнок – это благословение». Уже прошло девять лет, как он стоит во главе еврейской общины Иркутска и области. При нём восстановили синагогу. Открыли еврейский детский сад. Теперь в мечтах – школа. «Так много надо сделать, что даже не знаю, как всё объять, - говорит Аарон. - Уеду из Иркутска только тогда, когда пойму, что общине я больше ничем помочь не могу».
Аарон Вагнер – старший из сыновей в большой семье Зеева Вагнера, главного раввина Центрального федерального округа, президента научного фонда «Еврейская энциклопедия», заместителя главного редактора «Российской Еврейской Энциклопедии». Первый сын Зеева Вагнера, Аарон родился в Иерусалиме через год после репатриации родителей из СССР. Имя Аарон, говорят, носил первый еврейский первосвященник, а означает оно «светлый, возвышенный». Сегодня в России работают трое из семерых детей Зеева Вагнера. Брат Аарона, Беньямин Вагнер, – главный раввин Красноярска и Красноярского края, сестра Натаниела работает в Перми. Ещё трое трудятся в Израиле, самая младшая сестра Аарона, Юдит, пока учится. «Все мои братья и сёстры в основном трудятся в социальной, образовательной сфере, с детьми, – рассказывает Аарон Вагнер. – Бизнесменов нет».
– К вопросу о материальном. Ведь раввин – это не совсем священник. Или совсем не священник?
– Мы исходим из понятия, что священник – это святой. Я не святой, я – раввин. А раввин в нашей традиции – духовный учитель. В современное время, особенно на территории бывшего СССР, где было многое разрушено, раввин является не только духовным учителем, но и администратором. В классическом виде существует организованная община, которая платит раввину, он в ответ осуществляет определённое служение. Когда мы с женой сюда ехали, понимали: не на пустое место едем. Люди в Иркутске сохранили общину, они как могли развивали её. Но всё равно делать пришлось очень многое. Конечно, мне хотелось бы больше времени выделять на духовное воспитание, но раввин должен заниматься и хозяйственными делами.
– Какие планы у общины сейчас? Вы сумели открыть детский сад; по логике, должна появиться школа.
– Да, родители приходят, просят открыть специальную школу. Но, к сожалению, не всё так просто. Невозможно открыть детский сад и поставить себе галочку. Нужно содержать его, необходимо воспитывать детей. Наш детский садик – как ребёнок, ему ещё расти и расти. Важно работать с детьми так, чтобы они понесли полученные знания о традициях в семьи. И мы видим, как культура идёт в семьи. Люди собираются в пятницу вечером за праздничным столом, зажигают свечи. Иногда это совсем не еврейские семьи. А родители часто говорят: «Как жаль, что мой старший ребёнок не был в таком детском садике».
– Но всё-таки будет школа?
– Я не могу сказать, что её не будет. Пока ничего говорить не хочу, поскольку я люблю заявлять о вещах, насчёт которых уже есть ясность. Для открытия школы нужны серьёзные средства, очень много согласований в самых разных инстанциях, учебные планы и прочее. Сейчас мы рассматриваем несколько вариантов. Может быть, есть смысл сделать аналог вечерней школы, чтобы дети приходили в синагогу и получали дополнительное образование. Когда горела синагога, многие люди стояли и плакали. Они были уверены, что здание не восстановят. Но мы с вами сегодня сидим в красивом здании, пусть оно ещё не окончено на 100% снаружи, но уже полностью готово изнутри. Надо надеяться, что так же будет и с другими нашими начинаниями. Огромная благодарность людям, которые помогают общине. Я не называю их спонсорами, это партнёры. В каких процентах партнёры? 50 на 50%, 30 на 70%? Это видно Богу, пусть он ведёт эту бухгалтерию. А насчёт школы – придёт время, и увидим.
– Какова судьба книги «Евреи в Иркутске»? Помнится, вы хотели прояснить судьбу потомков Натана Олевского, который возглавлял иркутскую общину до 1918 года.
– Мы собираем материалы для книги. Интересных сведений очень-очень много, и есть люди, которые готовы собрать их воедино. Но средств ещё нет, потому приходится расставлять приоритеты. Пока есть насущные вещи, связанные с воспитанием и образованием членов общины. Мне говорили: зачем ты собираешь деньги на детский сад, когда фасад синагоги не закончен? Но ведь детский сад важнее! Безусловно, история – это драгоценность. Потому мы и пытались искать родных Натана Олевского в Израиле, но пока тщетно. Зато были обнаружены некоторые его книги, вышедшие в Иркутске, нашлись и фотографии. Да и сам факт, что мы его вспоминаем сейчас, это уже большая победа. К сожалению, мы отлично помним отрицательных героев, а хороших людей забываем. Дай Бог, нам удастся выпустить книгу в будущем.
У Аарона Вагнера и его жены Дорит четверо детей – Мендл, Хая, Меер, а младший, Иосиф, родился два месяца назад. Ребятишки знают два языка, а кто-то и три: русский, иврит, английский. Старшие уже читают и пишут на русском и иврите. Раньше Дорит разговаривала дома с малышами только на английском. Но потом решили: у кого способности есть к языкам, пусть учит, а другие пусть изучают то, что им интересно. «Нельзя давить на детей, – уверен Аарон Вагнер. – Но если они смотрят фильм или мультик иностранный, мы стараемся ставить запись на английском. Пусть впитывают язык». Сейчас Аарон Вагнер и Дорит подали документы на получение российского гражданства.
– Четыре ребёнка – это много или мало?
– Я не думаю, что о детях вообще можно говорить «много-мало». Когда детей много, это счастье, да ты их сам начинаешь воспитывать по-другому. Если у ребёнка есть братья и сёстры, он знает, что такое делиться, беспокоиться о других. Ребёнок, растущий один, – совсем другое дело. Как и дети, у которых большая разница в годах. Когда меня спрашивают: «Будут ли ещё?», я всегда отвечаю: «Ещё не вечер!» (смеётся). И когда мы рассуждаем об улучшении демографии, то решение-то простое – меньше говорить, больше делать. Ребёнок – это от Бога, и сколько Всевышний даст, столько даст. Есть пословица: «Каждый ребёнок приходит со своей буханкой хлеба». Семья – это не коммерческий проект. Это самая неэкономическая вещь на свете. У ребёнка три партнёра: мама, папа и Бог.
– Чем занята ваша жена?
– Она помощник мой, мой друг, моя опора. Она – всё для меня. Дорит курирует наш детский сад, занимается делами общины. Нет такого: я пошёл на работу, жена осталась дома. Всё, чем я занимаюсь как раввин, – это наше общее дело. И когда у нас случаются семейные праздники, это уже праздники общинные. Вы знаете, какое количество звонков и эсэмэсок бывает, когда рождаются дети! Когда семья раввина открыта, это нормально. Значит, еврейские законы о гостеприимстве, о радушии – это не просто формальность. Часто у нас бывают гости. Как сказать, что это? Работа ли одного раввина или это наша с женою работа? Или это просто наша жизнь? Мы чувствуем себя не партнёрами, это намного больше. Я и жена вместе – 100%. Я без неё не буду полным, и она без меня тоже. И дети это чувствуют и учатся.
У раввина, как у любого религиозного служителя, нет рабочего дня «с восьми до пяти». Раввин – он в любое время суток раввин. Есть много незаметных вещей, которые Аарон Вагнер делает не потому, что «так надо», а потому, что по-другому не может. Например, вечером в пятницу разослать членам общины СМС: «Не забудьте зажечь свечи за праздничным ужином». И в беседе с журналистом он вдруг увлекается, потому что прежде всего – учитель. Предлагает: «А что, если нам поговорить о субботе?»
– Неожиданно, – смущаюсь я, понимая, что у меня перехватывают нить разговора.
– А что тут неожиданного? Вы спрашивали про семью. А суббота – это как раз про семью!
Вы знаете, что в еврейской традиции шабат – это очень важно. Нельзя ни ездить на машине, ни зажигать свет, никакой работы. Может быть, кто-то скажет: это примитивно – не пользоваться компьютером, не включать телефон. Но мне кажется, в этом и есть дальновидность Бога. Мы поколение, где самый главный член семьи – гаджеты. И нет у нас времени, чтобы взглянуть друг другу в глаза и поговорить. А вот в моей семье есть суббота – день, когда все гаджеты отключены. Мы сидим за столом, и некуда торопиться. В «Монополию» играем, в шахматы сражаемся, «Лего» собираем, в кубики играем. Это только кажется, что родил ребёнка, накормил, в школу отвёл – и всё. Советую всем семьям, неважно, какой вы религии, каких убеждений, возьмите один день, не обязательно субботу, и объявите его днём без гаджетов. Для того, чтобы папа сел рядом с ребёнком и открыл книгу, не нужны никакие деньги. Нужна любовь.
– А вы со своим отцом часто видитесь? Советуетесь?
– Совет – одно из основных понятий в еврейской жизни. Сейчас идёт Песах, а в этот праздник по традиции ребёнок задаёт вопросы отцу, тот обязан отвечать. Характерная черта нашего народа – перед нами всегда стоит знак вопроса. Мы стараемся передать это детям – заинтересованность во всём. Я разговариваю с папой если не каждый день, то через день по телефону. Не обязательно, чтобы о чём-то посоветоваться, – просто услышать его голос. А если говорить о советах, то кроме отца у меня есть и в Иркутске люди, которым я могу позвонить и попросить помощи в трудной ситуации. У меня не такой огромный опыт, потому я хочу слышать мнение людей постарше, помоложе, составить весь спектр мнений. Понятно, что по религиозным вопросам я советуюсь с главным раввинатом. Меня часто называют духовным лидером. На самом деле это огромная ответственность. И перед людьми, но в первую очередь – перед Богом.
– Не скучаете по Израилю, всё-таки вы там выросли?
– Интернет сейчас даёт много возможностей общения. Это очень помогает. Конечно, есть и сложности здесь, но у меня рядом жена. Дети видят: мы помогаем людям знакомиться с еврейством, показываем, как это – быть религиозным евреем. Это со стороны кажется – всё легко. Статус, машина, квартира. Община беспокоится, чтобы была возможность жить в хороших условиях. Но препятствий в работе очень много. Однако сам факт, что люди звонят в трудных случаях, говорят: «Не переживай, всё будет хорошо!» – сильно радует. И это поднимает статус самой общины. Есть очень важная вещь: нельзя, чтобы община была замкнута на себе и в межнациональных, и в межконфессио-нальных отношениях. Иркутск всегда славился тем, что здесь уживались люди разных национальностей и конфессий. Я думаю, это нужно сохранять и качественно поднимать. Никогда передо мной не стоял вопрос: хочу или не хочу назад? Так много надо сделать, что даже не знаю, как всё объять. Уеду из Иркутска только тогда, когда пойму, что общине я больше ничем помочь не могу. Пока я чувствую, что нужен здесь.
Зеев (Владимир) Вагнер уехал в Израиль в 1975 году. А в 1989 вернулся в Москву в необычном статусе - иностранным специалистом, приглашенным Советом по делам религий при Совмине СССР. С тех пор статус его изменился, но он по-прежнему работает в Москве - заместителем главного редактора Российской еврейской энциклопедии.
Поводом к нашей нынешней встрече послужила брошенная им невзначай фраза: «Все демографы ошибаются. В России значительно больше евреев, чем насчитывают специалисты».
- Что Вас натолкнуло на такие выводы? Работа в Российской еврейской энциклопедии?
Отправной точкой явилась численность еврейского населения Москвы. Я занимался еврейской историей этого города еще в 70-е годы и понял, что официальная цифра - 250 тысяч, а реальная - 500 тысяч. В какой-то газете прошло письмо: «Мы, полмиллиона московских евреев, живем в мире и радости, проклиная Голду Меир». Ясно, что при тотальной цензуре не могла проскочить цифра, не соответствующая каким-то закрытым данным.
Про полмиллиона московских евреев я прочитал и в мемуарах одного из израильских послов, который работал в Москве в 50-е годы. В 1989 году, приехав в Москву, я встречался с массой высокопоставленных чиновников ЦК КПСС, которые «курировали» Израиль и еврейские дела. Я всем говорил, что, по моим оценкам, в Советском Союзе около шести миллионов евреев. Если мой собеседник не был специалистом в еврейском вопросе, он начинал спорить и отсылать меня к данным официальной переписи.
Если же я говорил с чиновником, который занимался еврейскими вопросами, он мне не возражал. Убежден, что внутренние материалы полностью соответствовали моим представлениям.
- А почему, собственно, так уж важно, сколько евреев живет в той или иной стране - два миллиона или десять?
Одно дело - работать на общину, которая, дай-то Б-г, продержится до твоей пенсии, а другое - работать на созидание - на большую общность, у которой впереди длинная жизнь... Такие выводы определяют иные подходы в работе.
Я говорю исключительно о евреях по Галахе - рожденных матерью-еврейкой. И я считаю, что сегодня, после большой алии, численность галахических евреев стран бывшего СССР около четырех миллионов. А еще шесть миллионов - это те, кто знает о своем еврейском происхождении. Это и те, кто удовлетворяет требованию израильского Закона о возвращении (внуки еврея), и те, кто ему не удовлетворяет, но знает о том, что в роду у них были евреи.
- В эти Ваши десять миллионов даже не входят члены их семей - нееврейские жены, мужья?
Ни в коем случае. Число это, конечно, очень приблизительное. Не существует алгоритма, который помог бы оценить численность евреев по Галахе.
А чего стоят данные переписи, основанной на записях в паспортах, легко понять. Сколько у вас друзей-евреев, у которых в паспорте записано все, что угодно, только не «еврей»?
- Если перепись - пустое, на чем Вы основываетесь в своих оценках?
На данных, полученных при подготовке Еврейской энциклопедии. Стараемся, чтобы источниками этой информации были коренные жители городов, сел, местечек, упомянутых в энциклопедии. Число евреев в разных местах в два-три раза больше, чем значится в данных переписи. В России этот коэффициент от 2 до 3. И это при том, что евреи не относятся к группам с высокой рождаемостью. И при том, что многие уезжают, а община стареет.
В Украине ситуация еще более загадочная, чем в России. Там коэффициент - не менее 3. Но есть города, где данные переписи и оценка еврейских лидеров различаются в двадцать раз! Помню, на одном из первых еврейских семинаров в Москве один одессит пошутил: критериям Закона о возвращении удовлетворяет все население Одессы.
- У Любавичского ребе, кажется, тоже были свои представления по этому поводу?
Ребе говорил, что в России самая большая община. Что это значит? Американская еврейская община насчитывает шесть миллионов. Значит, здешняя община - шесть миллионов плюс один. То есть это полностью соответствует тому, что говорю я. Еще я слышал от кого-то, что ребе говорил о десяти миллионах.
Если принять мои цифры, то получается, что численность евреев сохранилась с дореволюционного времени, то есть не было Катастрофы. Видимо, еще перед войной, когда только была введена запись о национальности в паспортах, уже тогда она существенно чаще не соответствовала истине, чем мы думали.
Так что все трагические прогнозы о вымирании, исчезновении российской еврейской общины сильно преувеличены. Официальная оценка еврейского населения России сегодня - тысяч четыреста. Но это ведь смешно. Оглянитесь вокруг!
Возьмите Российскую еврейскую энциклопедию и сделайте выборку современных политических деятелей. Найдете ли вы среди них того, кто, будучи евреем, записан таковым в паспорте? Вряд ли.
- Каким критерием Вы руководствовались, включая персону в свою энциклопедию?
Исходя из ментальности российского населения, мы включаем в энциклопедию тех, у кого один из родителей еврей, без учета его вероисповедания. Скажем, Шапиро Яков Львович - для всех еврей, хотя у него русская мама и по еврейскому закону он евреем не является. Генерал Рохлин для живущих в России еврей, несмотря на то, что у него русская мама.
Все представители политической российской элиты, попавшие на страницы Российской еврейской энциклопедии, за исключением разве что Швыдкого, и, возможно, Клебанова - в паспортах записаны русскими.
- И никто из них не возражал против того, чтобы его включили в еврейскую энциклопедию?
У нас было три случая, когда персонажи резко возражали против включения их в энциклопедию, а еще двое активно возмущались после публикации. Из 10 тысяч человек больше возражений и недовольства я не слышал. Многие, наоборот, обижаются, что не попали на наши страницы. Гайдар, например. Я знал, что у него бабушка по отцу, Гайдару, еврейка, но оказалось, что и бабушка по матери - по Бажову - тоже еврейка, то есть он галахический еврей.
- Еще в СССР Вы были религиозным евреем?
У меня папа был религиозным евреем. Хотя сегодня я оцениваю московский дом моих родителей скорее как традиционный, а не религиозный. В детстве я даже обвинял родителей в ассимиляции. Папа работал в субботу, но в еврейские праздники брал больничный. Мне повезло больше: когда я начал работать, суббота была уже выходным днем. У меня была только проблема зимой по пятницам: рано начинался шаббат, и мне приходилось под разными предлогами уходить раньше с работы. Дед мой никогда по субботам не работал. Он приехал в Москву из Бердичева, и его устроили конюхом на ВДНХ. Там можно было по субботам не работать.
В синагоге я с детства. Первое воспоминание - я у папы на руках на ул. Архипова.
- Вы считаете последнего Любавичского ребе Мессией?
Да. К сожалению, я единственный человек в Москве, кто говорит об этом открыто. Только в небольшой главе у Рамбама описаны все признаки Машиаха, и они, на мой взгляд, полностью соответствуют покойному Любавичскому ребе.
- Но Рамбам, кажется, писал как раз о живом человеке.
Поэтому до смерти ребе очень многие соглашались с тем, что он - Машиах, а потом решили, что раз он умер, значит, они ошибались. Для меня же факт физической смерти не является доказательством того, что ребе - не Машиах. Кто сказал, что Машиах не может на несколько лет уйти из этого мира, а потом в него вернуться? Известно, что одним из последствий прихода Машиаха станет воскрешение мертвых. Возможно, этот процесс и начнется с прихода ребе - Машиаха.
Интервью Наталии Зубковой,
«Иностранец»
ЗЕЕВ ВАГНЕР – МОСКОВСКИЙ ЕВРЕЙ
Израильский гражданин и российский академик
Зеев Вагнер – один из пионеров еврейского религиозного движения в России в 70-е годы. Участвовал в издании самиздатского журнала «Тарбут», одной из задач которого было религиозное просвещение.
C 1976 года в Израиле. Основал ешиву. Редактировал религиозно-философский журнал «Возрождение». сотрудничал в «Шамире» – ведущем издательстве, издающем религиозную литературу на русском языке. С 1989 года, с момента, когда это стало возможно, много времени проводит в Москве, где руководит рядом религиозных и культурных проектов. Зеев Вагнер – президент научного фонда «Еврейская энциклопедия», заместитель главного редактора «Российской Еврейской Энциклопедии», иностранный член Российской академии естественных наук.
– Господин Вагнер, вы ведь, насколько я знаю, коренной москвич?
– Да, я родился в Москве, прожил здесь значительную часть жизни, уехал отсюда, когда мне было 25 лет. Да и уже будучи израильтянином, провожу здесь достаточно много времени.
– У вас были проблемы в школе?
– Как вам сказать. Я был единственный еврей и, кажется, единственный ученик из интеллигентной семьи на всю школу. Да еще заикался. Так что сами понимаете...
– Родителям жаловались?
– Никогда. Свои проблемы я решал самостоятельно. А вот на меня жаловались. Однажды я рассказал девочке-однокласснице такой стишок, даже не стишок, а скорее уж, считалку:
Ты – картина, я портрет.
Ты – скотина, а я нет.
Я вовсе не хотел ее обидеть, просто мне понравилась эта считалка, Она показалась мне ужасно смешной. И то, что девочка обиделась, и то, что затем произошло, было для меня полной неожиданностью. Девочка пожаловалась учительнице, а та написала родителям совершенно нелепую записку, в которой было сказано, что я «надругался над честью русской девочки». Сейчас мне, конечно, смешно, а тогда было не очень.
– Ну и что родители?
– Мама пошла в школу и спросила, при чем тут национальность!
– А учительница?
– Согласилась с мамой. И даже как-то так потом не впрямую сказала мне, что была не права.
– Это уже представляется совершенно неправдоподобным.
– Тем не менее.
– Значит, обсуждали только национальную составляющую. А надругательство над девичьей честью?
– А вот это не запомнилось.
– На каком языке говорили с вами в детстве родители?
– Со мной и с сестрой по-русски, а между собой на идише. А когда приходили родственники, тоже на идише. Наши родственники жили на Соколе, с давних пор это был еврейский район. Я прекрасно помню стоявшие там одноэтажные деревянные дома. В 50-е и даже 60-е годы на улицах еще можно было услышать еврейскую речь. Мои двоюродные братья знали идиш, и я им очень завидовал.
– Когда вы впервые попали в синагогу?
– Совсем маленьким, на руках у папы.
– Ваш отец ходил в синагогу по субботам?
– Вы забываете, что до 1967 года суббота была рабочим днем. Напомню вам старый анекдот. Армянское радио спрашивают: «Какой подарок сделала советская власть евреям ко дню 50-летия революции?» Армянское радио отвечает: «Подарила субботу». Так что до 67-го года ходить в синагогу в субботу было весьма затруднительно. А чтобы иметь возможность молиться в синагоге по праздникам, мой отец обычно брал больничный лист. Кстати, когда я вырос и у меня возникла та же проблема, я решал ее так же, как и отец. У меня перед глазами был очень позитивный пример. Благодаря отцу я знал все еврейские праздники, посещал синагогу. Между прочим, она была в те времена по праздникам переполнена: и большой, и малый зал, и еще на улице сколько народу было.
– Что ж, сколько народа уехало.
– Дело не только в этом. Вот смотрите, кто ходил в синагогу, скажем, в 60-м году? Главным образом, пенсионеры. Когда работали, они боялись – на пенсии они уже могли себе это позволить. Это были люди 1900 года рождения и старше. Синагога – мир их детства, и советская жизнь не могла до конца из них это вытравить. Теперь возьмем тех, кто выходит на пенсию в этом году. Они родились в 40-м. Советское поколение. Синагога для них – совершенно чужой мир.
– Кроме тех, кто учился в последние годы.
– Такие люди есть. Но, во-первых, их мало, а во-вторых, они уезжают. Во времена моего детства и юности уехать было практически невозможно, а знающих людей было много.
– В еврейский мир вас ввел отец?
– Он был главным моим источником религиозных знаний, а сионистские уроки мне преподал мой дядя. Он был давнишний и убежденный сионист – вот только выбраться из СССР у него никакой возможности не было. Я любил с ним беседовать, он много знал, у него была хорошая по тем временам еврейская библиотека, и я мог ею пользоваться.
– Когда вы включились в еврейское движение?
– Еще в школьные годы. У нас была хорошая еврейская компания. Мы писали листовки и распространяли их около синагоги.
– Какого содержания?
– Объясняли смысл праздников. Или вот, помню, была листовка с фрагментом из «Декларации прав человека» о том, что каждый человек имеет право жить там, где он хочет.
– А кроме листовок?
– Сионистские песни сочиняли и пели. Очень приятно было услышать их потом по «Голосу Израиля».
– При такой жизни как вам удалось избежать знакомства с КГБ? Не может быть, чтобы никто не стукнул.
– Ну, конечно, этого избежать не удалось. Они заслали к нам информатора, и он регулярно стучал. Естественно, у нас возникли проблемы.
– И как они разрешились?
– Исключением из комсомола и института.
– Могло быть и хуже. А потом?
– Потом много чего было. Я стал учить иврит. Алфавиту меня научил отец. Дальше я пытался заниматься по самоучителю, но скоро понял, что это невозможно; в конце концов я попал в одну из групп и стал заниматься систематически и помногу. Разумеется, тогда это было нелегально. У меня на квартире был организован семинар по изучению Торы.
– Вы знаете, что это упоминается в Краткой еврейской энциклопедии?
– Да, в статье «Советский Союз». Но ведь это был далеко не единственный семинар. Я занимался еще у Димы Каждана – он сейчас профессор математики в Бостоне, там уже был совсем другой уровень, там изучали Талмуд и философию хасидизма. Вообще было такое бурное и веселое время, общественная жизнь кипела. А ведь я работал, и дочь у меня родилась.
– Вы ведь издавали журнал?
– Да, «Тарбут». В переводе на русский «Культура». Мы занимались национальным просвещением. Уровень знаний о еврейской истории, культуре, религии – он и сейчас-то, при нынешней свободе, при нынешних возможностях, не слишком высок, а тогда вовсе был крайне низок. Люди вообще ничего не знали, но хотели знать. Кроме того, журнал способствовал национальному самоуважению, в чем люди очень нуждались. Я редактировал журнал, писал статьи, причем не только в «Тарбут», но и в журнал «Евреи в СССР» – был и такой. Кстати, там была опубликована моя статья «Евреи в Москве. Хронология с XV века до наших дней».
– Вы не боялись заниматься вещами, за которые можно было вполне оказаться в лагере?
– Знаете, абсолютно бесстрашными бывают только сумасшедшие. Конечно, бывало страшно. Ну так что? Это нормально. Человек преодолевает страх и делает то, что положено. Во время Ливанской войны я об этом часто размышлял. Впрочем, к опасности, как и ко всему прочему, привыкаешь.
– А в каком качестве вы принимали участие в Ливанской войне?
– Солдатом.
– Иудаизм накладывает на жизнь «соблюдающего» еврея специфические ограничения. Вы же ходили на советскую службу, и это не могло не бросаться в глаза. Как на все это смотрели русские люди?
– Естественно, по разному. На работе у меня возникали забавные проблемы в связи с тем, что я постоянно носил головной убор, предпочитал дармовому некошерному коньяку магазинную водку (на кондитерской фабрике, где я работал, водился коньячок), не ходил на субботники, зимой под разными предлогами по пятницам исчезал с работы засветло, а по праздникам «заболевал».
Помню, как все были поражены, когда я предпочел три дня работать на овощной базе вместо того, чтобы два часа в субботу помахать метлой, сметая листья на бульваре. Овощную базу потом отменили, и я неожиданно остался в выигрыше.
Из-за субботника меня в конце концов выгнали с работы. Эта история всеми обсуждалась, и я стал своего рода знаменитостью. Однажды на фабричном дворе ко мне подошла пожилая русская женщина, что называется из простых. Евреи – неевреи, соблюдение Субботы – от нее все это было бесконечно далеко. И вот она ко мне подошла и сказала неожиданные теплые слова, которые я помню до сих пор: «Мы знаем, что тебя за субботу выгоняют. Держись, сынок!»
Михаил Горелик
Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
Зеев Вагнер, как нарёк его журнал «Лехаим» – один из пионеров еврейского религиозного движения в 70-е годы, президент научного фонда «Еврейская Энциклопедия», иностранный член академии наук, бывший раввин Тулы… О том, как в советское время студент института им. Плеханова занимался еврейским самиздатом и о любви к Израилю, Зеев Вагнер рассказал редакции нашего сайта.
С Зеевом мы встретились в старой, очаровательной кофейне на улице Штраус в Иерусалиме, пересекающей Яффу. Обслуживала нас обаятельная сефардская старушка, по словам моего собеседника, работающая здесь с тех пор, как он переехал в Израиль…
-Вы с самого детства воспитывались в еврейских традициях?
Начну, пожалуй, с того, что мой отец был хасидом. Тогда мне казалось, что наша семья не достаточно религиозна, как полагает быть праведным евреям. Но сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что с учётом обстановки, мы были исключением из правил. Нам удалось сохранить еврейское самосознание и не отказаться от своего прошлого.
Что меня больше всего возмущало, так это незнание идиш! Все мои двоюродные браться и сестры разговаривали на идише. Из каждого дома в еврейском районе «Сокол-Аэропорт», где жили все мои родственники, доносились идишские словечки. Сам я вырос в центре Москвы.
-Еврейском районе «Сокол-Аэропорта»?
Да, в 60-е одноэтажные домики на Соколе, считавшегося тогда окраиной, как сейчас «заМКАДье», заселяли преимущественно евреи. Таким же был и Черкизово. Махновский Ребе воспитывал девочку, на пару лет младше меня. После общения с ней, я устраивал дома цирк… Как такое могло быть, что она, маленькая девочка, говорит на идише, а я – нет?
Родился и вырос я в Москве, в центре.
-Вы говорите о еврейских районах Москвы. Была ли возможность религиозного образования?
Это 70-е годы, какое еврейское образование! Даже подпольных еврейских школ не было, а учился я в обычной, русской. Советской! Религиозную базу дал мне папа, национальную – мамин старший брат, мой дядя. Он обожал иврит и питал любовь к Израилю. Умер он в России, до начала большой алии… Он много времени уделял моего образованию, структурировал свои идеи. Мой средний сын назван в его честь…
-Вы ходили в синагогу?
В Большой Хоральной синагоге, «на Архипова», ныне известной, как синагога на Китай-городе, молились тогда все. Когда говорят, что изначально её посещали «литваки» – это не так. Из каждого угла доносился украинский идиш. Украинский идиш – исконно хасидский язык. В большом зале молились все, а в малом обитали хасиды.
Для Вагнеров в «Хоралке» отводились постоянные места – для братьев, отца, дедушки. Остальные молились в Черкизово, там же я и женился.
-А в Марьину рощу?
Марьина роща тогда, как и «Сокол», казалась мне окраиной. Это сейчас я понимаю, что 15 минут до Садового кольца – практически центр! Впервые я побывал здесь в Суккот в 1975. Помню, что шалаш не вмещал всех желающих. А собираласись тогда не только хабадники, а абсолютно разные хасиды. Сидели по команиям.
-Как вы познакомились с женой?
Просто я увидел на районе девочку, которая мне понравилась, а она училась в одном классе с моим приятелем. Он нас и познакомил. Шидух, не шидух – решайте сами.
-У вашего отца было постоянно место в синагоге, то есть он ходил туда по Субботам? Соблюдал Шабат?
Этим вопросом я задался только лет 10 назад. Со времени знакомства с мамой – с 1939 года, он посещал её всегда, кроме периода войны. Сложности возникли и позже – до 1967 года суббота была рабочим днём. Как говорится, ко дню 50-летия революции советская власть подарила евреям субботу. Отцу приходилось всеми силами выкручиваться. Сначала он работал юристом, а в 50-е получил второе высшее образование и начал с нуля – от строителя десятника вырос до прораба. Чтобы не ходить на работу в Субботу, нужен был исключительный случай. Отец брал больничные листы, но и это не всегда удавалось. Когда дед приехал в Москву, сыновья устроили его конюхом на ВДНХ. Вот он мог позволить себе отдыхать в Субботу.
-Окончив школу, вы поступили…
В институт имени Плеханова. Евреев там было много! Столько же, сколько и всюду – 5%. Но в «Плешке» никто никогда не скрывал свою национальность. Мы ходили еврейскими компании, вне зависимости от факультетов и курсов. Больше ни об одном учебном заведении с таким еврейским активом в те времена я не слышал. Тогда, в студенческие годы, я решил заниматься еврейским и демократическим самиздатом. Знакомился с ребятами, искал людей, поджидал их у синагоги.
-Неужели руководство закрывало глаза на ваши «экстремистские» идеи?
– Знакомства с КГБ избежать мне не удалось. И засылали, и накрывали, и из комсомола исключили и из института «за поведение, не соответствующее званию советского студента».
-Не страшно было вести подпольную деятельность?
Молодой был, глупый. И вообще, что значит «страшно»? Есть такое слово – «надо». Кто, если не мы?
-Что включал в себя самиздат?
Упор делался на сионистские и просто еврейские национальные идеи. Религиозных материалов почти не было. В мои цели входило достучаться до евреем, рассказать им о том, кто они. Кирув своего рода.
Издавал я журнал, «Тарбут» в переводе на русский с иврита – «Культура». Уровень знаний о своей истории и культуре среди евреев тогда был ещё ниже, чем сегодня – люди вообще ничего не знали, но хотели знать. Мы занимались национальным просвещением. Уровень знаний о еврейской истории, культуре, религии – он и сейчас-то, при нынешней свободе, при нынешних возможностях, не слишком высок, а тогда вовсе был крайне низок.
-Где вы брали материал?
Я любитель архивов, библиотек, книг. У меня и сейчас огромная библиотека. И даже из России я ещё не всё перевёз…
-Вы поэтому начали создавать Российскую еврейскую энциклопедию?
Да. Идея зародилась в 1993 году. Мы решили построить её на примере «Британики» – тематически. Первые тома планировали посвятить биографиям всех евреев (условие – один из родителей еврей и родился в России), четыре тома – география, включающие описание всех населённых пунктов, где жили евреи. Затем – всё, что связано с евреями и Россией, но не биография и не география. Восьмой и девятый тома будут дополнительными к первым трём. Сейчас готовим восьмой.
-Какие границы России в вашей энциклопедии?
Я империалист. Для меня Россия – больше, чем СССР и больше, чем Российская империя. Мы наложили одно на другое, расширив границы. К примеру, мы и Западную Украину описали.
-Вы всегда были ХаБаДником?
Нет. Я помню людей, которые сейчас говорят с придыханием о Ребе, но в те времена они ещё слабо представляли, в чём отличие различных хасидских течений. Мой путь в ХаБаД начался с того, что только через него можно было получать знания, кошерное мясо (и то, курицу»!) и цицит. тогда ходили без бороды. С мясом вообще была проблема. Люди покупали кур и искали шойхетов… О говядине я вообще молчу. В лучшем случае – раз в год, на праздник!
Уезжая в Израиль, я ещё не был до конца уверен, что стану именно Хабадником, но так вышло, что центр абсорбции находился в «Кфар-ХаБаДе». Сами понимаете…
В Израиль мы приехали с женой в Рош Ходеш Адар. А на праздники я уже уехал к Ребе в Америку.
-Как проходил отъезд в Израиль?
На святую землю я мечтал уехать с детства, опять же, спасибо дяде. Приняв окончательное решение, я два года подряд получал отказ, но в 1975 мне всё-таки удалось выехать с женой и маленьким ребёнком.
-Государство тогда оказывало поддержку репатриантам?
Льготы и помощь всегда были, но в 24 года особо не задумываешься о насущном, живёшь мечтой и светлой идеей. Мен окрылял сам факт, что я наконец живу на еврейской земле! О том, где находится министерство абсорбции, я узнал только через полтора года, когда уходил в Армию. В этом возрасте всё легко.
-Израиль оправдал ожидания?
Конечно! Год мы жили в Кфар-ХаБаДе, мечтая об Иерусалиме. Ерушалаим казался недосягаемым. Но, съездив сюда в гости к друзьям, я понял, что не смогу жить в другом месте.
-Чем вы начали заниматься в Израиле?
Вернувшись от Ребе, я устроился в «Шамир» – организацию, занимавшуюся духовной абсорбцией, созданной по инициативе Ребе. Здесь я проработал до 1989 года, пока не вернулся в Москву в статусе иностранного специалиста, приглашённого Советом по делам религий при Совмине СССР.
-Что вас подвигло вернуться в Россию?
1989 – время перестройки, запах свободы… До возвращения я работал на международной книжной ярмарке с израильской делегацией, познакомил старшую дочь с бабушкой. Пробыв в Москве 10 дней, я понял, что работы здесь немеренно. Как и сейчас. Вы в курсе, что в России – самая большая еврейская община? Если Американская насчитывает шесть миллионов человек, то сколько евреев у нас?
-Речь идёт об алахических евреях?
Разумеется. Ко мне обратился Раввин Лазар и сказал, что раз я и так половину времени провожу в России, а тогда я периодически приезжал сюда, то почему бы мне не работать здесь? Я поговорил со своим шефом, получил благословение Ребе и всё. Мы приехали с семьёй в Россию.
С 2002 года я работал в ФЕОРев качестве главного раввина центрального федерального округа – опекал все общины без раввина, руководил департаментом образования, благодаря чему объездил всю страну на семинарах. Обстановка сейчас гораздо лучше, с этим не поспоришь.
Последние годы в России я работал раввином в Туле, пока не вернулся в Израиль.
-Что вы думаете о еврействе в России сейчас, оглядываясь назад, в 70-е?
Разумеется, я вижу прогресс. Но работы ещё очень много. Я уже говорил, что евреев здесь намного больше, чем кажется. Ещё недавно известная нам газета «Еврейское слово» выходила в таком виде, что, лёжа в почтовом ящике, слово «еврейское» не проглядывалось. Люди боялись упоминать о своих корнях в Москве, что уж говорить о провинции!
-Как остановить ассимиляцию?
Её можно чуть-чуть притормозить, но остановить нельзя. Главное – помнить, что любой спасённый еврей – уже спасён.
-Что глобально повлияет на положение евреев?
Приход Мошиаха!
Москве около полумиллиона евреев. Сколько из них записаны евреями? Считайте сами, но даю подсказку: по России евреями записаны 200 000. Архивы откапывают те, кто действительно в этом заинтересован. А с годами рыться в прошлом, выискивать прабабушек всё сложнее.
Поэтому мы и делаем всё, чтобы люди приходили в синагоги, узнавали об общинах и показываем, что бояться нечего…
Согласен, ХаБаД делаем очень многое и дай Б-г, чтобы так продолжалось. Но от себя хочу заметить, что не согласен с формулировкой «возрождение еврейства». Возрождение – возвращение к тому, что было. Если уж возвращаться, то лет на 100 назад, в дореволюционное время, когда среди евреев соблюдали 90%. Сейчас идёт совершенно другая. Нам бы в синагогу евреев привести!
-Всего лишь сто лет прошло…
Ассимиляция шла и продолжает идти очень быстро, но это не значит, что мы не должны с ней бороться. Каждый еврей, прочитавший эти строки, должен понимать, что его приход в какой-нибудь еврейский центр или переезд в Израиль – нечто большее, чем просто поход в новое место.
-Вы скучаете по России?
Я так отвечу: я очень люблю Израиль и мне никогда не хотелось отсюда уезжать. На протяжение 25 лет работы в России, я ощущал себя там гостем. С каждым днём проживания в Иерусалиме, я понимаю, что не хочу уезжать, хотя мне и предлагали работу в Одессе, Калифорнии, Канаде, Германии, Белоруссии. Пока что я не готов уехать отсюда…
-Что вы посоветуете евреям, читающим эти слова ?
На сайте моей бывшей Тульской общины висело два слогана.
Один из них звучал так: «Если сегодня, как вчера, то зачем завтра?»
О чём он говорит? О том, что нужно всё время двигаться вперёд. Неважно, хочешь ты соблюдать, не хочешь, планируешь уехать в Израиль или нет – иди вперёд. Ты не можешь оставаться евреем, если не посещаешь «еврейские» тусовки, не общаешься со своими, а попусту топчешься на месте.
Второй звучал так: «Евреем быть круто!». Кто-то мог спросить: «А русским? А грузином? А татарином не круто?». Может быть, не знаю, но я еврей. И в одном я уверен: быть евреем – круто.
Штерна Сара Белькина
Иерусалим, лето 2016 (5776)
Меня зовут Штерна Сара, как и жену Пятого Любавичского Ребе. Такой же мудрой, доброй и женственной мне бы хотелось быть. Окончила факультет журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова (телевизионная журналистика), училась в магистратуре на филолога в РГГУ. Успела получить опыт в различных интернет- и печатных изданиях и на телевидении, но последие годы до замужества и переезда в Израиль работала на благо Московской общины, осознавая, что именно эта работа приносит настоящую пользу миру. Переехав, я продолжаю писать, веду блог о цниюте и с авторскими мысли о Торе и еврейском образе жизни, сотрудничаю с проектами Vaikra и monoteism.ru. Люблю учёбу, особенно хасидус, дающие жизненные силы, фитнес и сноуборд, дарящие энергию и, конечно же, письмо, позволяющее мне самовыражаться и творить.
Девизом инициатора проекта Российской еврейской энциклопедии является строчка из песни Веры Брежневой. Критерии попадания в один из семи томов издания - не обязательно алахические. Почему для успешно прожитого дня нужен четкий план, что важнее в воспитании детей, отцовская традиция или «Шульхан арух», и в каком состоянии находится еврейская община СНГ.
– Как возникла идея Российской Еврейской Энциклопедии?
– Идея не моя, и что самое интересное – вообще не еврейская. Это был конец 91-го года. Тогда возникла первая и практически единственная из серьезных альтернативных академий, которые начали создаваться в России (сегодня их десятки), – Российская академия естественных наук. В рамках Академии ее руководство решило создать и издать энциклопедии народов, дисперсно проживающих в России: «Евреи в России», «Немцы в России», «Греки в России», «Шведы в России» и т. п. Получилось только у нас (у немцев тоже что-то получилось, но не в рамках Академии). Поэтому во всех наших изданиях указано: «совместно с Российской академией естественных наук».
Они тогда обратились со своей идеей к профессору Брановеру. А я до этого уже сотрудничал с создателями энциклопедий в Израиле и во Франции. И пошло-поехало. В 92-м началась работа по составлению словника.
– Получается, что проекту более 25 лет?
– Да. А первый том вышел в 94-м году – 23 года тому назад.
– Сколько всего томов есть уже на сегодняшний день, и что нас ожидает в ближайшем будущем?
– Сегодня есть семь томов, но сказать, что впереди, я не могу – не знаю. Думаю, что еще четыре.
– И проект располагает средствами на столь масштабное начинание?
– Деньги деньгами – их никогда нет, но если уж делать – то по-крупному!
– В чем все же заключается основная миссия, цель издания?
– Во всем, что можно связать с понятиями «российская» и «евреи». Евреи живут в России уже столетия. И все, что может объединить эти два понятия «евреи» и «Россия», – люди, которые внесли свой вклад, география, институты, термины, – должно быть включено в эту энциклопедию.
Например, третья часть – праздники – существует пока только на уровне моей идеи. Но мне, скажем, в статье «Йом кипур» не интересно описывать, что такое Йом кипур, – об этом написано много, а в энциклопедии должна быть одна фраза – вводная. После этого рассказано в полном объеме только об обычаях Йом кипура евреев России. У каждой общины есть свои обычаи: у ашкеназских нечто свое, у грузинских свое. И в таком же ключе разбираются все еврейские понятия.
– А что подразумевает понятие «еврей» в вашем понимании?
– Несмотря на то, что я – религиозный человек, для нашей Энциклопедии еврей – не обязательно тот, кого признает евреем алаха. У нас очень либеральные критерии: достаточно, что один из родителей – еврей вне зависимости от вероисповедания. Почему? Понятно: и сам человек себя считает евреем, и его окружающие. И смешно не упоминать в Российской Еврейской Энциклопедии Рабиновича, у которого русская мама.
– Могли бы вы назвать основные вехи, успехи, достижения этого проекта с 1991 года по сегодняшний день?
– То, что он есть! У нас собрано чуть больше десяти тысяч биографий, части которых больше нет нигде, включая интернет. Кроме того, тот факт, что они вошли в Российскую Еврейскую Энциклопедию, дает понять, что они – евреи. В интернете этой информации может не быть совсем. Это то, что касается биографий. Что касается географии – тут еще интересней! Когда мы еще только размышляли о географии, начинали работу, я думал, что сюда войдут еврейские местечки. Бердичев и тому подобное. Но постепенно накапливалась база данных на сотни, если не тысячи деревень, в которых жила одна-две-три еврейские семьи. Об этом нигде нет! И одна моя сотрудница, молодая девочка, сказала: «Жалко это терять!» Действительно, жалко. Мы решили всю эту информацию предоставить читателю. И если есть населенный пункт, о котором мы знаем, что там когда-то жили евреи, мы об этом пишем. Это я считаю уникальным.
– Вы можете припомнить примеры уникального использования Российской Еврейской Энциклопедии?
– Сегодня я вижу очень много ссылок на Энциклопедию и в электронном виде, и в бумажном. Раньше я еще что-то старался фиксировать, сегодня уже не фиксирую – это стало нормой. Сегодня у меня больше претензий, когда я вижу, как какой-нибудь солидный российский институт пишет статью, а наша информация – полнее, чем у них. И я удивляюсь: странно, почему они не использовали наш материал? Сегодня нашими источниками пользуются все, кто реально интересуется темой, занимается историей.
– Можете назвать имена каких-нибудь «друзей проекта»?
– Вы имеете в виду спонсоров?
– Не только. В общем, команду…
– Команда с самого начала была создана великолепная – лучшие специалисты в своей области. Например, если речь идет о науке, то статьями на эту тему занимаются те, кто лучше всего в России разбирается в истории наук – в математике, в физике, в химии. По музыке было два специалиста.
Или возьмем кино. Мой друг, покойный Мирон Черненко, – тот, кто начал заниматься темой евреев в русском кино. И так во всех вопросах. Рядом с ним по алфавитному порядку идет Софья Черняк. Кроме того, что она – замечательный искусствовед и просто прекрасный человек, все еврейские художники учились у нее. Она сама для нас не писала, но ее рекомендации были безупречны.
Нашим консультантом по спорту был Ури Миллер, автор первой на русском языке монографии о евреях в спорте.
Нам делали словник в России и в Израиле. Если имена оказывались в обоих словниках, тут, разумеется, не оставалось сомнений. А если только в одном, то мы уже вели дальнейшее исследование. Нашим консультантом по медицине в Израиле был прекрасный врач, профессор Эмиль Любошиц, который три года тому назад выпустил солидный том «Евреи России в медицине и биологии». Кто же, как не он, должен заниматься такой работой? С другой стороны, в Москве нам составлял медицинский словник Владимир Бородулин – заместитель главного редактора Большой советской энциклопедии.
По целому ряду вопросов нашими консультантами были такие специалисты, что лучше не придумаешь! Главным консультантом был Исайя Берлин. Не для титула, а реально! Есть его письма, советы – и не только по поводу имен и персоналий, но и по поводу концептуальных вещей. Такие люди были привлечены к работе!
А если все-таки говорить о спонсорах, то первым нужно упомянуть ушедшего два года тому назад из жизни Йосефа Гриля, его энтузиазм, энергию.
Нельзя не упомянуть и Бориса Сокола, искреннего и преданного друга нашего проекта.
– Вы продолжаете работать над этим проектом, находясь в Израиле. Но чем вы, так сказать, живете?
– Энциклопедией! На все остальное практически нет времени. Да, кроме этого я даю уроки по «Скайпу» для общин России. Есть еще проект, который длится больше двух лет, – «Мудрость на каждый день» (по-моему, так это называется): каждый день – какая-нибудь цитата из хасидизма, из Талмуда, из Экклезиаста. Сколько это еще продлится, я не знаю, потому что нельзя бесконечно искать цитаты, но еще на какое-то время материал есть. Однако основное время, основная жизнь – это, конечно, Энциклопедия.
– Вы считаете Энциклопедию самым грандиозным и фундаментальным из ваших проектов?
– Не знаю. Не могу сказать, что все остальное, чем я занимался в жизни, – вторично. Да, Энциклопедия – это очень много и очень важно. Но было и многое другое. Совсем недавно в Москве проходил кинофестиваль. Черненко вспоминал, что первый кинофестиваль он сделал только с нашей помощью. Я сам и позабыл об этом. Всевозможные выставки в Москве в 90-х годах. Еще при советской власти, когда никто не знал, что через полтора года ее уже не будет. Мы организовали выставку еврейской религиозной литературы на русском языке. Эта выставка ездила и в Ленинград, и в Ригу. Период 90-91-х годов был такой разнообразный!
Никто не говорил мне, что делать. Но я брался за все, что удавалось. Потому что на самом деле я человек не упертый: если что-то не получается, значит не надо ломиться напролом, а нужно как-то обойти или переключиться на что-то другое. Я не бросаю это дело – я понимаю, что иду неправильно, хотя, казалось бы, шел так, как нужно, как все идут. Значит, нужно попытаться найти другой путь.
По такому же принципу я работаю с людьми. Я беру кого-то на конкретную работу, четко представляя себе, чем он будет занят в проекте. Но иногда видишь: не получается. А человек нравится, и нравится, как он работает. Тогда я ищу, чем бы ему заняться, чтобы у него «пошло». И, слава Б-гу, таким образом, в итоге получалась хорошая работа.
– Но предметом вашей гордости все же можно назвать Энциклопедию ?
– Я бы все-таки больше гордился книгопечатанием в целом. Всем известно имя мэтра еврейского книгопечатания в России Михаила Гринберга. Неоценима его помощь в организации моей издательской деятельности. И первое еврейское книгопечатание в России после долгого, десятилетия длившегося перерыва, я, безусловно, считаю самым важным вкладом.
– А печатание Тании в России?
Это целая история! И я был занят этим, печатал Танию.
– В каком году это было?
– Тоже в 91-92-м. Немного и в 93-м. А тогда в России же еще не было копировальной техники – нам присылали из Европы. До нашего случая Любавический Ребе не разрешал печатать Танию на ксероксе – только на печатной машине. И когда он сказал, что это нужно делать в России, я понял, что этот печатный станок – такой компактный, как тот, на котором большевики печатали «Искру», только в электронном виде, – я получу в лучшем случае только через несколько месяцев. Таможня, разрешение, тогда еще была советская власть. А Ребе сказал, что нужно делать. Я спросил про ксерокс, и Ребе разрешил! Печатали всюду – в Сибири, на Украине, в Беларуси. У меня дома стоит еще несколько сотен экземпляров на память. Самые дорогие – отпечатанные в Любавичах. Печатание Тании – это тоже отдельная, уже мистическая история.
Тиражи тогда были другие – мы печатали по 50 тысяч! И они расходились. Самым забавным было то, что первые несколько книг печатали в Литве, в Вильнюсе. И когда мы отпечатали в Вильнюсе Танию, нас попросили оставить значительную часть тиража для распространения у них, в Литве. Я сначала не понял – зачем им, там же не так много евреев. А они говорят, что это – не для евреев, это они сами будут читать.
Тогда я не понял, понял только задним числом: литовцы были одним из самых религиозных народов Советского Союза, а у них существовала огромная проблема с религиозной литературой – ее практически не было. А тут издатель увидел, что это – интересно и может представлять интерес и для других литовцев.
– На этом все закончилось?
– Потом к нему пришли представители местной общины, которые практически ничего не соблюдали, многие построили смешанные семьи, но все они пребывали в полной и непоколебимой уверенности, что хасидизму не место в Литве. Хотя они просто не знали историю – в Вильнюсе до советской власти было несколько любавических миньянов и еще другие хасиды.
Мне это напоминает историю об обвинениях, будто Хабад «покушается» на Московскую Хоральную синагогу, а она «исконно» не хасидская. Но это – бред! Для меня родная синагога, где прошло мое детство, – это Хоральная. Туда ходили мои дедушка, папа и его братья – украинские евреи, хасиды. И вокруг нас в синагоге я слышал украинский идиш. Не могу сказать в процентном отношении, но там было полно этих украинских евреев.
– Подозреваю, что дети – тоже повод для отеческой гордости. Видите ли вы в них что-то, о чем с чистой совестью можете сказать: «Это у них от меня»?
– Когда встал вопрос, ехать ли в Россию всей семьей, для меня одним из мотивов был воспитательный момент. Учтите: мы говорим о 89-90-х годах. Помните, какая жизнь тогда была в России? Но для меня было важно, чтобы дети, которые родились и выросли в Иерусалиме, знали, что есть люди, которые воспитаны и живут по-другому. Тогда у нас было шестеро детей – от четырех до пятнадцати лет. Правильно ли было над ними тогда так «издеваться», я не знаю, но я понимал, что это – очень-очень важно. Я сам вдруг увидел людей, которые в этих условиях соблюдают традиции – как это тяжело, какая самоотверженность.
Однажды при мне дети сидели и обсуждали, как я их воспитывал. Но если спросить меня, как я их воспитывал, я честно скажу: «Не знаю». У меня нет особых советов по воспитанию детей. Любить – понятно, кто не любит своих детей?
– Говорят, что самые большие уроки детям родители дают своим живым примером.
– Я думаю, что потом, когда меня уже не будет, они будут рассуждать: понравилось бы папе то, что я делаю сейчас. По крайней мере, я про своего папу так думаю всегда. Я часто вспоминаю его и его роль в моем воспитании. Могу честно признаться, что я часто принимаю решения не по Шулхан аруху, а «по папе». А как воспитывать, я не знаю.
– И где ваши дети сейчас ?
– Старший сын рав Аарон раввин Иркутска, втророй рав Биньемин-Лейб раввин города Красноярск, младший сын – Леви-Ицхак – в Израиле, где он, с одной стороны, делает хорошую карьеру по работе, а с другой, «чтобы не было скучно», они два года тому назад создали в Израиле организацию «Хабад бе-алия». Ему тоже хочется помогать людям.
Одна из дочерей содержит свой детский сад, другая вместе с ней работает. Еще одна дочка четыре года была с мужем в шлихуте, а теперь их семья вернулась в Израиль. Четвертая тоже в Израиле, живет в Кфар-Хабаде.
– Сегодня уже не стать первопроходцем, но другие возможности есть?
– Думаю, что есть. Я отработал 12 лет в Федерации еврейских общин России. Была масса совершенно новых, интересных проектов. Из этих 12 лет я последние два года проработал в Туле. У нас там было свое ноу-хау, которое, к сожалению, закрылось с моим отъездом. Хотя вообще-то это можно было делать и сегодня.
В Тульской области шли бои в 1941 году, и, соответственно, там есть множество братских могил, в которых захоронены представители разных национальностей, в том числе и евреев. Над их могилами никто никогда не читал ни Кадиш, ни Изкор. Это – несправедливо по отношению к ним. И мы начали это делать. Разработали метод, как искать эти могилы. Понятно, могли быть и какие-то ошибки. Но я это делал. Ездил и в Тверскую область, и в Калужскую, еще куда-то заезжал, но главной была, конечно, Тульская область – мы и ее не всю объездили. Это – ноу-хау, чем не «первооткрытие»?
К сожалению, я сам еще многое не успел сделать. Например, у меня была идея сделать своеобразный лекторий «Евреи в мировом искусстве». Я не имею в виду писателей или художников евреев, а еврейскую тему – в живописи, в музыке. Я даже успел договориться с Тульской областной филармонией, и они были готовы разрабатывать эти программы. Не говорю, что такого вообще не было. Но скорее, на самодеятельном уровне, в начале 90-х. Я же планировал нечто на уровне профессиональном. Но, к сожалению, это даже не началось.
– В конце интервью у меня всегда ко всем есть три вопроса. Первое: что для вас значит успешный день?
– Я составляю план. Есть план на месяц, есть – на каждый день. Если я выполнил план, поставил галочку, значит, все хорошо, все нормально. Успешный день. Вот как все просто.
– Что дает вам энергию, подпитку, служит источником вдохновения?
– Сложно ответить. Сказать, чтобы все шло по инерции, – не могу, понимаю, что нет. Говорить какие-то красивые слова тоже не хочу.
– Представьте себе, что у вас есть возможность сказать несколько слов всем евреям бывшего Советского Союза. И все они вас услышат! Что бы вы сказали?
– Когда я был в Туле, мы делали сайт. На сайте было два слогана. Один из них: «Быть евреем – круто!» Это не значит, что для татарина быть татарином – не круто. Но я обращаюсь к евреям, чтобы они знали, что для них быть евреем – это здорово!
Второй слоган был более стандартным, но, к сожалению, не все понимают его суть: «Если сегодня, как вчера, то зачем завтра?»
– Откуда эта цитата?
– Вообще-то это есть и в Талмуде, и в хасидуте. Не точно в таких выражениях, но есть. Надо постоянно двигаться, не стоять на месте. По принципу Хануки: еще одна свеча, и еще одна свеча, и еще. Надо всегда что-то делать, нельзя быть статичным.
– Это напоминает модное сегодня выражение: «Чтобы оставаться на месте, нужно очень быстро бежать»…
– Нельзя оставаться на месте! Нельзя! Потому что если ты будешь бежать только для того, чтобы оставаться на месте, ты скатишься!
В советской и русской попсе иногда бывали очень хорошие тексты и отдельные фразы. В советское время, помню, было что-то вроде: «Вперед, только вперед, дети орлиного племени!» В общем, только вперед! Это нужно знать.
Еще несколько лет назад я любил цитировать: «Я знаю пароль, я вижу ориентир, я верю только в это: любовь спасет мир». Чудесные слова! Я их услышал в машине (за свою работу я проездил по России несколько сот тысяч километров). Действительно, любовь к ближнему – это самое важное, что есть.
– Да это же Вера Брежнева! Я думаю, что такого комментария к этой песне еще никто не давал!
– Потом уже я увидел клип и был просто в ужасе! Порнография! Одна из самых гнусных, какую я когда-либо видел! Она показывает, что такое «ориентир». После этого я перестал ее цитировать. Но отличные фразы я слышал и у Аллы Пугачевой, и у самой-самой попсы вдруг встречаются какие-то удивительно точные слова.
– И последний вопрос: планы на ближайшие три года. Есть ли у вас Мечта?
– Не могу сказать, что у меня есть разнообразные мечты. На все меня не хватает. Да и Энциклопедия отвлекает от любых других планов. И все-таки я ищу возможности помимо этого. Знаю, как важно помогать людям. У меня есть в этом какой-то опыт, я знаю, что у меня это получается.
– И это – Мечта?
– Я могу сказать, что я мечтаю о приходе Машиаха. Но приход Машиаха зависит только от нас. Мы должны работать.
Община СНГ – самая большая еврейская община в мире! И находится в таком же плохом состоянии, как и во всем мире: и в Америке, и во Франции – всюду плохо. И те, кто может помогать, должны помогать! Я считаю, мы обязаны это делать! А если человек что-то может и не делает – это неправильно.
– При этом вы сами, в принципе, открыты к любым проектам и предложениям?
– Абсолютно! Конечно, если это не противоречит моим принципам.
