Один из них, щупавший ногу слона, убеждал товарищей, что слон похож на столб, второму довелось пощупать хвост, и он говорил, что слон наоборот похож на веревку, а третий, щупавший хобот, считал слонов ближайшими родственниками змей. Спор, естественно, ни к чему не привел, и каждый слепец остался при своем мнении.
В случае со славянской верой положение осложняется тем, что и «слепцов» гораздо больше, и «слон» дошел до нас в неестественном, до неузнаваемости заляпанном виде. О сути славянской веры накопилось множество всяческих теорий и предположений - одно краше другого; чтобы убедиться в обилии и пестроте существующих взглядов, достаточно, например, попытаться посчитать предлагаемые отовсюду названия славянской веры (только самых распространенных названий около семи).
Весь этот беспорядок в современной науке происходит от точно такого же беспорядка в исторических источниках о славянской вере. Например, в древнем произведении «О истории, что о начале Русской земли…» говорится, что знаменитый князь Волхов (сын князя Словена) любил обращаться крокодилом и плавать по реке Волхову, временами топя людей, за что был прозван в народе Перуном и позже обожествлен 8, а в «Слове и откровении святых апостолов» Перун считается человеком, который служил старейшиной у эллинов и за свои подвиги стал почитаться славянами богом 9. Кому верить? Ясно, что оба эти свидетельства - неудачные попытки унизить Перуна перед народом, но официальная наука рассуждает по-другому: если и тот, и другой отрывок взяты из достоверных исторических источников, то, выходит, в народе существовали сразу несколько представлений о Перуне.
Похожая участь постигла каждую грань славянской веры: нет такого вопроса, касающегося ее, который не вызвал бы целую кучу противоречивых мнений. Официальная наука долго пыталась объять взглядом сразу всё, что было написано в минувшие времена про веру славян, создать хоть какую-нибудь систему из всех правдивых и лживых свидетельств об оной, но скоро поняла всю тщетность своих стараний и пришла к «окончательному и бесповоротному» выводу: славянская вера - это вообще не вера, а ворох первобытных суеверий. Как писал Д.С.Лихачев, выражая мнение официальной науки о вере славян:
Язычество не было религией в современном понимании… Это была довольно хаотическая совокупность различных верований, культов, но не учение. Это соединение религиозных обрядов и целого вороха объектов религиозного почитания. Поэтому объединение людей разных племен, в чем так нуждались восточные славяне в Х-XII вв., не могло быть осуществлено язычеством. Язычество не было единым. Эту мысль… следует понимать также и в том смысле, что в язычестве была “высшая” мифология, связанная с основными богами, и мифология “низшая”, состоявшая главным образом в связи с верованиями земледельческого характера 10.
Одним словом, «язычество» представляется как плод необузданной детской фантазии народа. Сидели-де древние люди после охоты и размышляли о небе, облаках, молниях и всём прочем, что их окружало, наделяя предметы своей фантазии волей и разумом, эти сказки постепенно копились, и в конце концов собрался эдакий ворох сказок, который решили назвать «язычеством»; а когда появилась государственность, князья сочли удобным использовать сказки для того, чтобы пугать и убеждать народ - так начался процесс политизации «язычества», который, считается, привел к его разделению на две малосвязанные части: излишне политизированную «верхнюю» и слишком примитивную «нижнюю». Но, как говорится, игры кончились - народ повзрослел, и «язычество» навсегда покинуло родные просторы.
Вот, в общих чертах, официальная версия жизнеописания «язычества». Со стороны все выглядит логично: человек должен ощущать, что в этом мире есть нечто выше него, а где искать древнему человеку это Нечто, как не в природе, если он ещё не способен познать настоящего Бога?
Способность-неспособность познать «настоящего» Бога, по всей видимости, ключевой момент вышеизложенной теории нынешних ученых и древних проповедников. Это хитроумное соображение неизменно сопровождает чуть каждый научный и церковный трактат о славянской вере, а что понимают под ним - трудно разобраться. Неужто свойства человеческой души зависят от объема мозга? Нет. От исторической эпохи? Тоже нет! Между тем, такое необоснованное унизительно-снисходительное отношение к предкам и их наследию церковь проповедовала испокон веков - в Библии (Второзаконие, гл. 7, стих 5), например, говорится:
Поступите с ними (с «язычниками». - А.В.) так: жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите, и истуканы их сожгите огнем.
На это не стоило бы обращать внимания: понятно, что подобные выпады в сторону «неправоверных» - плод больного мышления фанатичных священнослужителей, работавших над Библией, но христианское представление о древних людях и их вере как о чем-то первобытном и примитивном очень органично вписалось в технократическое западное сознание, которое, представляя себе историю как планомерное движение исключительно вперед, от простого к сложному, считает, что минувшие времена - это отработанный материал, пройденная ступень в развитии, у которой нечему учиться. Во времена повального увлечения российских императоров немецкой культурой многое, в частности, вышеизложенное видение истории, из европейской науки перекочевало в русскую - увы, далеко не всегда принося пользу.
А.С.Хомяков совершенно справедливо заметил, что «связь между предшествующим и последующим в мире духовном непохожа на мертвую зависимость действия от причины в мире физическом» 11. Божество - не бином Ньютона, не надо совершать насилия над собой, чтобы его ощутить, о нем не может быть правильного или неправильного понятия. Макс Мюллер, один из основоположников сравнительного языкознания и сравнительного религиоведения, писал об этом:
Коль скоро человек начинает сознавать самого себя, коль скоро он чувствует себя отличным от всех прочих предметов и лиц, он тут же сознает Высшее Существо… Мы без всякой заслуги так созданы, что, как только проснемся, сейчас же со всех сторон чувствуем свою зависимость от чего-то другого. Это первое ощущение Божества не результат мышления или обобщения, а представление столь же неодолимое, как и впечатления наших чувств 12.
Ощущение единства с Божественным не конечный пункт, а отправная точка; как раз с этого чувства начинается каждая вера, а примитивные мифы, упрощение изначально отвлеченных образов и т.п. - неизбежное следствие созревания всякой религии, ибо, как говорил Макс Мюллер, поэзия древнее прозы.
Изложенное выше понимание развития религии появилось в произведениях М. Мюллера, А.С. Хомякова и А.Н. Афанасьева: в своих трудах они описали практически один и тот же механизм становления веры, который насчитывает три ступени.
На первой ступени человек одновременно осознаёт себя и Божество, завязывается чувственное общение между Божественным миром и человеком. Боги были наших предков не рукотворными истуканами, как ныне считается, а абстрактными, отвлеченными образами: как писал М.Мюллер, «не позволим же себе заблуждаться… относительно того, что тогда существовало естественное и идолопоклонническое почитание» 13.
На второй ступени начинается продолжительная «болезнь религии» - повальное забвение народом божественных образов и метафор, которыми древний человек старался изобразить Богов. А.Н.Афанасьев говорил: «…Как скоро утрачено было настоящее значение метафорического языка, старинные мифы стали пониматься буквально, и боги мало-помалу унизились до человеческих нужд, забот и увлечений и с высоты воздушных пространств стали низводиться на землю» 14.
Третья ступень - это время частичного оздоровления веры, связанного, прежде всего, с ростом духовных потребностей человека. «Новые идеи, вызываемые историческим движением жизни и образованием, - писал А.Н.Афанасьев, - овладевают старым мифическим материалом и мало-помалу одухотворяют его: от стихийного, материального значения представление божества возвышается до идеала духовного» 15.
Заболевание и выздоровление религии, как считал Макс Мюллер, - это постоянное диалектическое движение, в котором и заключается вся жизнь религии. Остановка этого движения непременно приведет к появлению вместо живой веры - нежизнеспособной крайности: мудрёной философии или вороха сказок, которые сами по себе могут дать обществу одинаково мало.
Любая религия изначально двойственна: одновременно и абстрактна, и конкретна. В этой двойственности отражается двойственность самóй общественной жизни. Науки, произрастая из религии, были на первых порах поддерживаемы служителями культа; священнослужители, по возможности освобожденные народом от мирских проблем, довольно быстро продвигались и в религиозном, и в научном познании мира. Не нужно много времени, чтобы сформировать религиозное течение - его основы закладываются в два-три столетия, а дальнейшее развитие веры направлено скорее на понимание и совершенствование старого, чем на изобретение нового.
В то же время, вся целиком философия веры вряд ли могла быть ясна простому, в большинстве своем безграмотному населению. Пытаясь понять религию, народ создавал свое толкование религиозных откровений, облекая отвлеченные божественные образы в более понятные земные. Изначально абстрактная система веры постепенно начинала обрастать сказками, преданиями, легендами. Именно они являются отражением религиозной философии, а не наоборот, и чем богаче, разнообразнее отражение, чем множественнее простонародные представления о мире божьем, тем богаче источник, их породивший.
Судьба народной мифологии куда счастливее, чем судьба славянской религиозной философии. При христианизации Руси основной удар, разумеется, пришелся на самую «макушку» славянской веры, ее культовую составляющую: византийские «просветители» казнили волхвов, сжигали богослужебные книги, разрушали капища, стараясь уничтожить суть веры и надеясь, что осиротевшая народная культура в поисках «пищи для мозгов» вынуждена будет прийти к христианству. Славянская религиозная философия ушла в подполье, а ее народное переосмысление осталось на виду, и оттого многим исследователям казалось, что именно в этом переосмыслении и есть вся суть веры славян. Некоторые из них искренне старались найти абстрактную часть религии, но, по всей видимости, не могли или не хотели понять древних метафор и приходили к выводу, что она или умерла, или вообще никогда не существовала.
В этом-то и кроется яблоко раздора, породившее в научной среде долгие и горячие споры о сущности славянской веры. Однако, чтобы увидеть правду, нужно не так уж и много - отнестись к вере предков без предубеждения, и тогда, думается, всё непременно встанет на свои места.
Один из самых распространённых мифов, придуманных некогда про славянскую веру — это миф о её крайней жестокости и кровожадности. Считается, что человеческие жертвоприношения были для наших предков делом обычным, причём совершались они на глазах у всей разношерстной публики, посетившей в праздничный день капище: на убийство человека-де смотрели и женщины, и дети, и сумасшедшие, и люди с ослабленной психикой.
Для христианской церкви, очень жёстко соперничавшей с родной верой славян, сочинение подобных мифов имело вполне прикладное значение. Разве имеет право на жизнь религия, где волхвы — профессиональные убийцы, а верующие — невольные их сообщники? Конечно, нет! Остаётся только изобразить славянскую веру таковой и заставить народ в это поверить.
Один из самых надёжных, по мнению церкви и официальной науки, источников, якобы подтверждающих, что у славян были распространены ритуальные убийства людей — древнерусские летописи. Но так ли уж серьёзны их свидетельства?
О человеческих жертвоприношениях наши летописи упоминают дважды.
«Повесть Временных Лет» рассказывает, что в 980 году князь Владимир «поставил кумиры на холме за теремным двором… И приносили им жертвы, и приводили своих сыновей и дочерей, и осквернилась кровью земля Русская и холм тот», а три года спустя, по свидетельству той же летописи, киевляне решили во что бы то ни стало «зарезать в жертву богам» молодого варяжского юношу: когда его отец отказался отдать своего сына «бесам», киевляне «кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили».
В первом случае летописец говорит, что Русская земля осквернилась кровью: если бы ритуальные убийства совершались часто и последовательно, оскверняться на Русской земле, по логике летописи, было бы уже нечему.
Как справедливо заметил С. Лесной в своей книге «Откуда ты, Русь?», «если бы до Владимира существовали человеческие жертвоприношения, то нечего было об этом летописцу писать и негодовать: дело было бы обычное; на деле же подчеркнуто, что именно с Владимира земля Русская осквернилась кровью людей, принесенных в жертву».
Впрочем, неизвестно, говорил ли вообще летописец о собственно человеческих жертвоприношениях — если наши предки приводили на капище своих сыновей и дочерей (как буддисты водят своих детей в храмы, мусульмане — в мечети и т.п.), то это ещё совсем не значит, что их там непременно убивали, а касаемо того, что, как говорит летопись, «преблагой Бог не захотел гибели грешников» — здесь речь идёт, очевидно, о духовной смерти: христианские «просветители», как известно, были почему-то уверены, что они одни обладают некой «божественной истиной», а все остальные, Богом якобы отвергнутые, глупы, слепы и нравственно разлагаются.
Что касается убийства варягов — разве можно назвать преступление, совершенное буйной толпой, религиозным жертвоприношением? Летописец не упоминает о присутствии при этом злодеянии ни волхвов, ни жрецов, совершалось оно, слава Богам, вовсе не на капище, да и религиозным ритуалом произошедшее назвать язык не поворачивается. Интересно, что киевлянам захотелось убить юношу-варяга не абы когда, а именно после того, как князь Владимир «победил ятвягов, и завоевал их землю». По всей видимости, в жителях Киева взыграли патриотические чувства и зачесались руки, а отношения с варягами, и, тем паче христианами, были тогда крайне напряжёнными. Выходит, варяги просто-напросто попали под горячую руку, причём, варяг-отец кажется, сделал всё возможное, чтобы толпа не угомонилась, буйствовала как можно дольше и с максимально возможным количеством жертв и разрушений: глумился над славянскими Богами, как только мог.
Древнерусские летописи ничего не говорят о традиции человеческих жертвоприношений на Руси, даже наоборот: ритуальное убийство человека (если таковые и совершались) было событием «сверхнетрадиционным», событием государственного масштаба. Вообще, если приглядеться ко всем признаваемым официальной наукой источникам, уверяющим, что принесение людей в жертву Богам было у славян достаточно распространённым явлением, можно заметить одну общую деталь: их авторы относились к нашим предкам и их религии с громадным предубеждением и старались перещеголять друг друга по количеству и качеству поклёпов на славянскую веру.
Яркий пример подобного «идеологического летописания» приводит Б.А. Рыбаков в книге «Язычество Древней Руси»:
«…Там, где Григорий Богослов говорит о человеческих жертвах у крымских тавров, он употребляет слово enoktonia, т.е. ритуальное убийство иноземцев, а русский автор заменил его “деторезаньем”, т.е. принесением в жертву младенцев».
Увы, трудно не согласиться с фразой из решения Синода от 1734 года: «Летописи полны лжи и позорят русский народ».
Славян пытались оклеветать даже те народы, у которых на этот счёт, мягко говоря, рыльце в пушку. Ни у кого, например, не вызывает сомнений, что у греков человеческие жертвоприношения были в ходу и приняли вид вполне устоявшегося обычая, но это не мешает современной западной цивилизации считать себя наследницей античной культуры, и, мало того, этим гордиться. В случае же со славянами ситуация совершенно обратная: традиционность принесения людей в жертву совершенно не доказана, но малейшее упоминание о том, что, вероятно наши предки всё-таки приносили людей в жертву, вызывает целую бурю эмоций у «ревнителей национальной чести», которые уже давно предлагают забыть славянскую веру и вообще древнюю «дикую» историю русского народа, как страшный сон.
Хотя, если проявить к славянской вере немного положительного внимания, то можно заметить, что не так уж и страшен чёрт, как его малюют.
В то время, как греки на праздник Аполлона, проводившийся в начале июня, выбирали двух людей (юношу и девушку), вешали им на шеи гирлянды смоквы, заставляли бегать под звук флейт вокруг города, а потом сжигали их вымотавшихся на костре и бросали прах в море, — славяне шили на Купалу две куколки, мужскую и женскую, и символически бросали их в купальский костёр, не нарушая праздничного настроения и оставляя людям светлые, добрые впечатления о прошедшем торжестве. Да и как, собственно, может быть по-другому со славянским отношением к человеческой жизни?
Узнать, каким было это самое отношение к человеку, можно, например, прочитав Влескнигу (ВК) — единственный по-настоящему независимый источник, рассказывающий о жертвоприношениях в славянской вере (справедливости ради нужно заметить, что споры о подлинности ВК в России почти утихли, а в прочих странах прекратились уже давно).
Влескнига говорит, воспроизводя послание Сварога Арию, древнему предводителю славян:
«Сотворю вас от перстов моих. И будет говориться, что [вы] есте сыны Истварега. И станете сынами Иствареговыми и будете как дети Мои, и Дажьде будет Отец ваш».
Неужто наши предки думали, что люди — потомки Богов и, одновременно, что ритуальное убийство человека, Дажьбожьего внука, может благотворно сказаться на отношениях с божественным миром? Верится с трудом.
К тому же, не зря сказано, что славяне сотворены от перстов Сварога, Творца: человек в славянской вере — не временный гость в явленном мире и не божий раб, а непременный соучастник бесконечного творения Вселенной, соратник Богов и их помощник: опять-таки, приносить человека в жертву крайне неразумно.
«Есть у нас истинная вера, — сказано в ВК, — которая не требует человеческой жертвы. А то делается у ворягов, которые поистине, всегда совершавшие её, именовали Перуна Паркуном, и тому жертву творили. Нам же следует полевую жертву давать…
Так во всяком случае, что Греци начнут говорить о нас, что мы приносим людей в жертву — а то лживая речь, и нет такого на самом деле, и у нас другие обычаи. А тот, кто хочет повредить другим, говорит недоброе».
Конечно, у славян всегда были есть и будут враги, говорящие недоброе: обидно не это, обидно, что наш народ постепенно к этому привык и начал соглашаться с клеветой, со всех сторон на него льющейся.
Миф о язычестве
В наше время принято огульно называть славянскую веру язычеством, причём само по себе «язычество» представляется многим, как детство народа, некий этап в его развитии, который рано или поздно кончается, а на смену родной вере обязательно приходит какая-нибудь из так называемых «мировых» религий — христианство или ислам.
Впрочем, это ещё не самый худший вариант: по мнению церкви, «язычник» — это потенциально опасный человек, который не просто сам заблудился в дебрях «сатанинских» знаний, но может увести туда же других людей и потому подлежит немедленному уничтожению или перевербовке.
Слово это и появилось собственно в церковной среде, где поначалу обозначало всех «неправоверных», «нехристей»: в Большой советской энциклопедии говорится, что язычество — это «обозначение нехристианских <…> религий в литературе христианских народов».
Со временем церковь перестала быть такой непримиримой по отношению к евреям и мусульманам и теперь язычниками их не именует, но взаимоотношения с религиями народными исконными как были натянутыми с самого начала, так натянутыми и остались, поэтому за славянской верой, благодаря стараниям многих поколений проповедников, было-таки закреплено название «язычество».
Можно смириться с тем, что понятие это постепенно перекочевало в науку: известный учёный Борис Александрович Рыбаков в своей книге «Язычество древних славян» писал, что «при всём несовершенстве и расплывчатости слова “язычество”, лишённого научного терминологического значения», он считает «вполне законным обозначение им того необъятного круга спорных вопросов, которые входят в понятие первобытной религии… Нужно только отрешиться от его узкого церковного понимания и помнить о его полной условности».
Действительно, в этнографической науке не суть важно, передает ли название веры её сущность или не передает, но как умудрились некоторые из современных последователей славянской веры примерить на себя звание «язычников», понять трудно.
Дело в том, что самоназвание веры должно быть, по меньшей мере, ясным и понятным, а понятие «язычество» за всю свою многовековую историю, кажется, полностью растеряло свой смысл.
Достаточно сравнить вышеприведенную цитату из Большой советской энциклопедии с тем, что под язычеством понимает словарь Брокгауза и Ефрона:
«Язычество — общее обозначение всех (курсив мой. — А.В.) исповеданий, кроме христианского, еврейского и магометанского», причём, несмотря на это, относить к язычеству буддизм, даосизм, синтоизм, конфуцианство, ламаизм и браманизм, как сказано в том же самом словаре, «не совсем правильно».
Одни словари считают, что язычество — всё то, что не христианство, другие полагают, что к язычеству относятся все религии, кроме христианства, мусульманства и иудаизма, но это, согласно мнению третьих, не мешает изъять из разряда языческих религий буддизм, даосизм и другие относительно развитые религии Востока, четвёртые же, в свою очередь, считают все эти споры совсем бессмысленными и называют язычеством исключительно «первобытные» религии.
И, что самое интересное, нет правых и неправых: все довольны и счастливы, страдает только одно слово «язычество», которое, конечно, получило множество самых разных толкований, но, увы, из-за них же и лишилось смысла.
Как в таком случае славянскую веру называть?
С одной стороны, у наших предков не было потребности в каком-то определённом названии для своей веры, потому что до известного момента не нужно было выделять её из всей массы учений, на земле существующих.
В случае необходимости говорили просто «наша вера», «родная вера», в общем — «славянская вера», что, собственно, вполне может сойти за название исконной религии нашего народа.
На первый взгляд кажется, что название это говорит исключительно о славянском происхождении веры и не может ничего сказать о её сути, но это только на первый взгляд: если обратить внимание на происхождение слова «славяне», то всё встанет на свои места.
Об изначальном значении этого слова постоянно говорится в Велескниге:
«…Не будемте нахлебниками, но славными Русами, которые Богам славу воспевают, и так они славяне оттого»;
«…Славу поем Богам — и таковой славой мы и названы»;
«…Стали славными, славя Богов наших, но никогда не просили и не молили о благе своем».
Одно из основных правил славянской веры — не просить ничего у Богов и постоянно славить Их; соответственно, славянин — это человек, придерживающийся этого правила, чтящий Богов по-славянски.
Конечно, сейчас далеко не все славяне исповедуют свою родную веру, но, тем не менее, проблем с названием «славянская вера» возникнуть не должно. Мало того, в заморских словарях исконную религию нашего народа именно так и называют — в «Британской энциклопедии» (The Britannica Encyclopedia) сказано: «Slavic Religion (славянская вера) — веры и религиозная практика древних Славянских народов Восточной Европы, в том числе и Русских, Украинцев, Поляков, Чехов, Словак, Сербов, Хорват и Словен».
Так же считает и «Колумбийская энциклопедия» (The Columbia Encyclopedia, Sixth Edition, 2001): «Slavic Religion (славянская вера) — дохристианская вера Славян».
Так сложилось, что славянскую веру постоянно переименовывали и переименовывают: первые церковники называли её по-латински «поганством», позднее «поганство» заменили на «язычество», а современным излишне убеждённым церковным деятелям почему-то приглянулось ещё более бессмысленное слово — «неоязычество».
К счастью за формой содержание не меняется, но от лишних предрассудков уже пора избавляться.
Миф о раздробленности
Современное состояние споров о сути славянской веры напоминает известную притчу о трёх слепцах и слоне, рассказывающую, как однажды три слепца стали делиться друг с другом своими знаниями об этом животном: один из них, щупавший ногу слона, убеждал товарищей, что слон похож на столб, второму довелось пощупать хвост, и он говорил, что слон наоборот похож на верёвку, а третий, щупавший хобот, считал слонов ближайшими родственниками змей.
Спор, естественно, ни к чему не привёл, и каждый слепец остался при своём мнении.
В случае со славянской верой положение осложняется тем, что и «слепцов» гораздо больше, и «слон» дошёл до нас в неестественном, до неузнаваемости заляпанном виде.
О сути славянской веры накопилось множество всяческих теорий и предположений — одно краше другого; чтобы убедиться в обилии и пестроте существующих взглядов, достаточно, например, попытаться посчитать предлагаемые отовсюду названия славянской веры (только самых распространённых названий около семи). Весь этот беспорядок в современной науке происходит от точно такого же беспорядка в исторических источниках о славянской вере.
Например, в древнем произведении «О истории, что о начале Русской земли…» говорится, что знаменитый князь Волхов (сын князя Словена) любил обращаться крокодилом и плавать по реке Волхову, временами топя людей, за что был прозван в народе Перуном и позже обожествлён.
А в «Слове и откровении святых апостолов» Перун считается человеком, который служил старейшиной у эллинов и за свои подвиги стал почитаться славянами богом.
Кому верить?
Ясно, что оба эти свидетельства — неудачные попытки унизить Перуна перед народом, но официальная наука рассуждает по-другому: если и тот, и другой отрывок взяты из достоверных исторических источников, то, выходит, в народе существовали сразу несколько представлений о Перуне.
Похожая участь постигла каждую грань славянской веры: нет такого вопроса, касающегося её, который не вызвал бы целую кучу противоречивых мнений.
Официальная наука долго пыталась объять взглядом сразу всё, что было написано в минувшие времена про веру славян, создать хоть какую-нибудь систему из всех правдивых и лживых свидетельств об оной, но скоро поняла всю тщётность своих стараний и пришла к «окончательному и бесповоротному» выводу: славянская вера — это вообще не вера, а ворох первобытных суеверий.
Как писал Д.С. Лихачёв, выражая мнение официальной науки о вере славян, «Язычество не было религией в современном понимании… Это была довольно хаотическая совокупность различных верований, культов, но не учение. Это соединение религиозных обрядов и целого вороха объектов религиозного почитания.
Поэтому объединение людей разных племён, в чём так нуждались восточные славяне в Х-XII вв., не могло быть осуществлено язычеством. <…> Язычество не было единым. Эту мысль… следует понимать также и в том смысле, что в язычестве была “высшая” мифология, связанная с основными богами, <…> и мифология “низшая”, состоявшая главным образом в связи с верованиями земледельческого характера».
Одним словом, «язычество» представляется, как плод необузданной детской фантазии народа.
Сидели-де древние люди после охоты и размышляли о небе, облаках, молниях и всём прочем, что их окружало, наделяя предметы своей фантазии волей и разумом, эти сказки постепенно копились, и, в конце концов, собрался эдакий ворох сказок, который решили назвать «язычеством». А когда появилась государственность, князья сочли удобным использовать сказки для того, чтобы пугать и убеждать народ — так начался процесс политизации «язычества», который, считается, привёл к его разделению на две малосвязанные части: излишне политизированную «верхнюю» и слишком примитивную «нижнюю».
Но, как говорится, игры кончились — народ повзрослел, и «язычество» навсегда покинуло родные просторы. Вот, в общих чертах, официальная версия жизнеописания «язычества». Со стороны всё выглядит логично: человек должен ощущать, что в этом мире есть нечто выше него, а где искать древнему человеку это Нечто, как не в природе, если он ещё не способен познать настоящего Бога?
Способность-неспособность познать «настоящего» Бога, по всей видимости, ключевой момент вышеизложенной теории нынешних учёных и древних проповедников. Это хитроумное соображение неизменно сопровождает чуть не каждый научный и церковный трактат о славянской вере, а что понимают под ним — трудно разобраться. Неужто свойства человеческой души зависят от объёма мозга? Нет. От исторической эпохи? Тоже нет! Между тем, такое необоснованное унизительно-снисходительное отношение к предкам и их наследию церковь проповедовала испокон веков — в Библии (Второзаконие, гл. 7, стих 5), например, говорится:
«Поступите с ними (с «язычниками». — А.В.) так: жертвенники их разрушьте, столбы их сокрушите, и рощи их вырубите и истуканы их сожгите огнём».
На это не стоило бы обращать внимания: понятно, что подобные выпады в сторону «неправоверных» — плод больного мышления фанатичных священнослужителей, работавших над Библией, но христианское представление о древних людях и их вере, как о чём-то первобытном и примитивном очень органично вписалось в технократическое западное сознание, которое, представляя себе историю, как планомерное движение исключительно вперёд, от простого к сложному, считает, что минувшие времена — это отработанный материал, пройденная ступень в развитии, у которой нечему учиться.
Во времена повального увлечения российских императоров немецкой культурой многое, в частности, вышеизложенное видение истории, из европейской науки перекочевало в русскую — увы, далеко не всегда принося пользу.
А.С. Хомяков совершенно справедливо заметил, что «связь между предшествующим и последующим в мире духовном непохожа на мёртвую зависимость действия от причины в мире физическом».
Божество — не бином Ньютона, не надо совершать насилия над собой, чтобы его ощутить, о нём не может быть правильного или неправильного понятия. Макс Мюллер, один из основоположников сравнительного языкознания и сравнительного религиоведения, писал об этом:
«Коль скоро человек начинает сознавать самого себя, коль скоро он чувствует себя отличным от всех прочих предметов и лиц, он тут же сознаёт Высшее Существо… Мы без всякой заслуги так созданы, что, как только проснёмся, сейчас же со всех сторон чувствуем свою зависимость от чего-то другого. Это первое ощущение Божества не результат мышления или обобщения, а представление столь же неодолимое, как и впечатления наших чувств».
Ощущение единства с Божественным не конечный пункт, а отправная точка; как раз с этого чувства начинается каждая вера, а примитивные мифы, упрощение изначально отвлечённых образов и т.п. — неизбежное следствие созревания всякой религии, ибо, как говорил Макс Мюллер, поэзия древнее прозы.
Изложенное выше понимание развития религии появилось в произведениях М. Мюллера, А.С. Хомякова и А.Н. Афанасьева: в своих трудах они описали практически один и тот же механизм становления веры, который насчитывает три ступени.
1). На первой ступени человек одновременно осознаёт себя и Божество, завязывается чувственное общение между Божественным миром и человеком.
Боги были наших предков не рукотворными истуканами, как ныне считается, а абстрактными, отвлечёнными образами: как писал М. Мюллер, «не позволим же себе заблуждаться… относительно того, что тогда существовало естественное и идолопоклонническое почитание».
2). На второй ступени начинается продолжительная «болезнь религии» — повальное забвение народом божественных образов и метафор, которыми древний человек старался изобразить Богов.
А.Н. Афанасьев говорил: «…Как скоро утрачено было настоящее значение метафорического языка, старинные мифы стали пониматься буквально, и боги мало-помалу унизились до человеческих нужд, забот и увлечений и с высоты воздушных пространств стали низводиться на землю».
3). Третья ступень — это время частичного оздоровления веры, связанного, прежде всего, с ростом духовных потребностей человека.
«Новые идеи, вызываемые историческим движением жизни и образованием, — писал А.Н. Афанасьев, — овладевают старым мифическим материалом и мало-помалу одухотворяют его: от стихийного, материального значения представление божества возвышается до идеала духовного».
Заболевание и выздоровление религии, как считал Макс Мюллер, — это постоянное диалектическое движение, в котором и заключается вся жизнь религии. Остановка этого движения непременно приведёт к появлению вместо живой веры — нежизнеспособной крайности: мудрёной философии или вороха сказок, которые сами по себе могут дать обществу одинаково мало. Любая религия изначально двойственна: одновременно и абстрактна, и конкретна. В этой двойственности отражается двойственность сам?й общественной жизни. Науки, произрастая из религии, были на первых порах поддерживаемы служителями культа; священнослужители, по возможности освобождённые народом от мирских проблем, довольно быстро продвигались и в религиозном, и в научном познании мира.
Не нужно много времени, чтобы сформировать религиозное течение — его основы закладываются в два-три столетия, а дальнейшее развитие веры направлено скорее на понимание и совершенствование старого, чем на изобретение нового. В то же время, вся целиком философия веры вряд ли могла быть ясна простому, в большинстве своём безграмотному населению. Пытаясь понять религию, народ создавал своё толкование религиозных откровений, облекая отвлечённые божественные образы в более понятные земные. Изначально абстрактная система веры постепенно начинала обрастать сказками, преданиями, легендами. Именно они являются отражением религиозной философии, а не наоборот, и чем богаче, разнообразнее отражение, чем множественнее простонародные представления о мире божьем, тем богаче источник, их породивший. Судьба народной мифологии куда счастливее, чем судьба славянской религиозной философии.
При христианизации Руси основной удар, разумеется, пришёлся на самую «макушку» славянской веры, её культовую составляющую: византийские «просветители» казнили волхвов, сжигали богослужебные книги, разрушали капища, стараясь уничтожить суть веры и надеясь, что осиротевшая народная культура в поисках «пищи для мозгов» вынуждена будет прийти к христианству. Славянская религиозная философия ушла в подполье, а её народное переосмысление осталось на виду, и оттого многим исследователям казалось, что именно в этом переосмыслении и есть вся суть веры славян. Некоторые из них искренне старались найти абстрактную часть религии, но, по всей видимости, не могли или не хотели понять древних метафор и приходили к выводу, что она или умерла, или вообще никогда не существовала.
В этом-то и кроется яблоко раздора, породившее в научной среде долгие и горячие споры о сущности славянской веры.
Однако, чтобы увидеть правду, нужно не так уж и много — отнестись к вере предков без предубеждения, и тогда, думается, всё непременно встанет на свои места.
Миф о приземлённости
Слово «пантеизм», считающееся самой меткой и полной характеристикой славянской веры, — непременный спутник любого рассуждения официальной науки о древней вере нашего народа. У слова этого довольно большой объём значений и смыслов, но его многозначность почему-то резко сокращается, когда речь заходит о родной вере славян.
Можно сколько угодно говорить о сложности европейской пантеистической философии или о глубокомыслии пантеистических мифов древней Греции, но применительно к «языческому» пантеизму оно может означать только одно: слепое поклонение природным стихиям. Почему славяне считали себя «Дажьбожьими внуками» и венчались «круг ракитова куста»?
Когда встречаешься с чем-то таким же непонятным, возникает ощущение, что это всё или слишком гениально, чтобы быть понятно обычному современному человеку, или слишком глупо. Церковь и официальная наука, разумеется, остановились на последнем варианте, полагая, что пантеизм древних народов был напрочь лишён всякого смысла и основывался на одном только поклонении бездушным силам природы.
Вообще, взаимоотношения с пантеистической философией у церкви не складывались с самого начала: олицетворение «естественного» пантеизма — это ненавистное христианству «язычество», а философы-пантеисты в большинстве своём очень далеки от христианского видения мира.
Церковь считает, что пантеизм — это всего лишь неудачная попытка смешать чистое, светлое Божество с нашим «грубым», «грязным» вещественным миром: растворяя Бога во Вселенной, пантеисты якобы делают совершенно бессмысленной для человека саму веру в Бога, и, плюс ко всему, уравнивают между собой добро и зло, делая слово «грех» (особенно так называемый первородный) пустым звуком. Впрочем, всю прелесть объективной критики привелось испытать только европейской пантеистической философии, а несостоятельность «языческого» пантеизма показалась многим настолько очевидной, что мнение о примитивности многих древних вер было принято официальной наукой совершенно бездоказательно.
Слово «пантеизм», при всём своем безобидном значении (если верить известному философу Э. Радлову, пантеизм — это «учение, отожествляющее в известном отношении Бога с миром»), стало для этнических религий чем-то вроде намёка на их примитивность. Априорное убеждение в бесконечной приземлённости славянской веры владычествует на русском учёном олимпе так давно, что возникает чувство, будто не убеждение это строилось на представлении о славянских Богах, а как раз наоборот.
Макс Мюллер писал: «Не много заблуждений так сильно распространилось и так глубоко укоренилось в нас, как заблуждение, вследствие которого мы смешиваем религию древних народов с их мифологией».
Если приглядеться, то можно увидеть, что именно на этом заблуждении и основывается по большей части общепринятое представление о вере славян. Велес, к примеру, в большинстве официальных научных изданий считается богом скота: иногда (довольно-таки редко) пишут, что Он имел какое-то отношение к мудрости, искусству и религии, но основной функцией Велеса, как правило, называют покровительство над скотоводством. О Его связи с искусством, наверное, не писали бы вообще, но автор «Слова о полку Игореве», к счастью, имел неосторожность назвать Бояна Велесовым внуком, а Боян, как известно, был поэтом, а не пастухом. Официальная наука нашла этому свидетельству следующее объяснение: «Бог торговли оказывался и богом вообще культуры, отчего Велес представлялся в XII в. книжникам родоначальником всей древней культуры и искусства, в частности и песнетворчества».
Как так может быть, что Велес стал покровителем песнетворчества только в конце XII века?
Представление о Нём, как о Боге мудрости и творчества, несомненно, появилось гораздо раньше и было изначальным, о чём свидетельствует, например, Влескнига: не нужно углубляться дальше обложки любого её издания, само название говорит о многом. «Книга Велеса» повествует вовсе не о разведении скота, она рассказывает об истории Руси и славянской вере. Зачем же посвящать научно-религиозное произведение Богу скотоводства?
Древний образ Велеса за долгую историю своего существования распался на две половины: собственно Велеса, покровителя наук и искусств, и Волоса — «скотия бога». Велес относится к славянской религиозной философии, а Волос, по-видимому, — результат его преломления сквозь призму народного сознания.
Трудно сказать, права или неправа была официальная наука, объединив двух этих Богов в одного, но называть Велеса в первую очередь покровителем скотоводства — уже лишнее (впрочем, это не самое страшное, к чему можно прийти, взяв за образец родной веры славян их мифологию). В подобную неприятную ситуацию вместе с Велесом попали практически все славянские Боги.
Перун, Бог сражения и борения (не только физического, но и духовного), которого наши предки метафорически называли Громовержцем, стараниями современных учёных превратился в метателя молний, Бога-поджигателя.
Сварог, Бог-Творец, считавшийся славянами небесным Отцом всего сущего — в небесного кузнеца, Белобог стал олицетворением добра, Чернобог — зла и т.д. Увы, такими темпами официальная наука вряд ли когда-нибудь поймёт, что из себя представляет славянская вера. К сожалению, вполне закономерен вопрос, изредка попадающийся в разного рода исследованиях о «язычестве»: была ли вообще у наших предков своя религия, не ограничивалась ли их культура одной только примитивной, приземлённой мифологией?
Допустим, что никакой религии у славян не было; куда девать, в таком случае, например, Коляду, Лада, Ладу, Числобога?
Боги эти даже в народном представлении не олицетворяли природных стихий и не имели непосредственного отношения к Яви, вещественному миру.
Коляда — Божество годового круга, «Кола Времян», Лад — Бог порядка, согласия, внутреннего покоя, Лада — олицетворение любви во всех её многочисленных проявлениях, а Числобог, как сказано во Влескниге, «считает дни наши и речет Богу числа все — да быть дню небесному или же быть ночи, и уснуть».
Божественные образы не возникают стихийно, отдельно от остальных, поэтому там, где есть одно абстрактное Божество, обязательно отыщутся другие — и, главное, найдётся религиозная философия, на отсутствие которой у славян так много жаловалась официальная наука. Философия религии — это остов, на который крепятся составные части веры, порядок, согласно которому она «работает».
Неудивительно, что учёные, которые не увидели или не захотели видеть этого порядка в родной вере славян, мнили её приземлённой, направленной исключительно на удовлетворение житейских, земных потребностей человека.
Считается, что у наших предков не было даже единого божественного пантеона: Боги якобы рождались, умирали, меняли свой характер сообразно образу человеческой жизни или политическому положению Русского государства.
Совсем по-другому на славянских Богов смотрит Влескнига, которая говорит:
«А будь блудень какой, который будет пересчитывать Богов тех, отделяя их от Сварога, извержен будет из рода, потому как нет у нас Богов кроме Вышня. И Сварог, и иные суть множество, потому как Бог есть Един и Множествен. Да не разделяет никто того множества и не речет, что имеем Богов многих».
Иными словами, каждая грань Бога — Бог. Боги славян — проявления единого Первоначала, единой Первопричины, которую Влескнига называет Вышнем (Всевышним), однако это вовсе не говорит о том, что славянская вера относится к монотеистическим религиям.
Образ Вышня по своей сути очень далёк от монотеистического Бога-Творца, некогда создавшего мир и извне управляющего им: Вышень, скорее, сам есть мир — единый мировой организм, олицетворение Вселенной. В Голубиной Книге говорится:
Солнце красное от лица Божьего,
Самого Христа, Царя Небесного;
Млад-светел месяц от грудей его,
Звезды частые от риз Божиих,
Ночи темные от дум Господних,
Зори ясные от очей Господних,
Ветры буйные от Свята Духа,
Дробен дождик от слез Христа,
Самого Христа, Царя Небесного.
Несмотря на то, что Голубиная Книга за всю свою жизнь претерпела множество редакций и искажений, непредвзятому человеку несложно будет заметить в вышеприведённом отрывке главную мысль, которая, думается, мало изменилась с арийских времён: Бог везде и во всём, Природа и Бог — единое, неразрывное целое.
Славянская вера учит, что Вселенная есть Бог, но нельзя утверждать, что для наших предков Богом была исключительно Вселенная — представление о Боге в славянской вере гораздо шире. Как писал известный русский философ Н.О. Лосский, «Если мир есть систематическое единство, пронизанное отношениями, то выше мира, как основа его, стоит Сверхсистемное начало, “Божественное Ничто”».
Вышень — это что-то вроде принципа, согласно которому «работает» мир; Вышень не может входить в мировую систему, и, в то же время, Он сам есть эта система. Думается, что слово «приземлённость» в разговорах о славянской вере гораздо логичнее было бы заменить словом «реалистичность».
Человек, исповедующий родную веру славян, находится в постоянном общении с Богами, он не столько верит в Них, сколько чует, ощущает: не чувствовать рядом с собой Божественное — всё равно, что не чувствовать живой Мир вокруг себя или не замечать собственную душу. Интересно, что даже во времена насаждения на Руси христианства никто из «просветителей» не позволил себе отрицать само существование славянских Богов: их считали бесами, чертями, нечистой силой, детьми Сатаны, — но, так или иначе, нисколько не сомневались в их существовании. Не будем спорить, что славянская вера — пантеистическая по своей сути, но это совсем не тот пантеизм, который представляет себе официальная наука, рассуждая о родной вере славян.
Можно видеть Бога в Природе — ощущать в ней Его присутствие, а можно видеть в природе бога — обожествлять природные стихии.
Славянская вера, безусловно, относится к первому случаю.
Почему я выбрал именно эту тему? Есть такая хорошая пословица:
«Если выстрелить в прошлое из пистолета, то будущее выстрелит в тебя из пушки».
Как нельзя основать дом на песке, так невозможно и построить здоровое общество, не зная своих корней.
А сейчас все идет к тому, чтобы отсечь нас от них.
В учебниках по истории сразу после княгини Ольги с ее совершенно убогой внешней политикой, идет Владимир. прятавшийся от врагов под мостом, и пропускается Князь Святослав Игоревич, основавший первую (!) русскую Империю.
Празднуется 300-летие Питера, и забывается о первейшей во всей Европе каменной крепости – Ладоге…
И все чаще и чаще в последнее время на страницах газет, по телевидению и в Интернете мы слышим слово «язычник».
Первое, что приходит на ум – это образ немытого, косматого и глупого дикаря, все свободное от войны время проводящего в оргиях и людских жертвоприношениях. Именно такой образ в течение прошедшего тысячелетия прививался Русскому человеку, и, с началом «демократии» и «гласности», начал прививаться вновь.
Но, если бы мы знали о религии славян чуть больше, чем мы можем узнать из пропитанных антирусскими настроениями книжонок в глянцевых обложках, то мы бы не думали о язычниках – наших Предках! – как о бескультурных дикарях.
Что же большинство из нас знает о Вере славян?
То, что она называлась «язычество», и потому была аморальной; что был какой-то Перун; что славяне приносили человеческие жертвы. Это – «джентельменский» набор, впитанный нами из СМИ, дальше которого не продвигается почти никто. Почти никто.
Мифы вокруг славянской веры
Начну развеивать мифы вокруг Веры Предков по порядку.
Но, для начала, хочу сказать, что наши Предки не называли никаким особенным словом ни свои верования, ни себя в свете своих верований. И не потому, что был так называемый и часто упоминаемый «мрак язычества». Нет, было огромное, сильное и дерзкое государство. А потому, что они не стремились обособляться от других народов. От языческих – потому, что и сами были язычниками; от христианских и мусульманских – потому, что язычника никак не спутаешь ни с тем, ни с другим.
Наши Предки не верили в Бога никак – а как можно верить в Солнце или Землю. – и поэтому нужды не было в названии веры.
[!] В первую очередь слово «язычник» происходит от слова «язык», то есть – «народ».
Не «чужой, другой народ», как зачастую можно услышать сейчас. Именно «народ вообще». Следовательно, «язычник» — это народный человек, человек своего народа.
Суффикс «ник » аналогичен английскому «er » (например: помощь – помощник, холод – холодильник); таким образом, можно сказать, что «язычник» – этот тот, кто делает что-то народное, живет жизнью своего народа.
Римляне употребляли слова «pagan» и «paganus», называя ими земледелие и земледельцев (если не дословно — то это слово будет означать человека, живущего не в городе), то есть, людей, близких к земле, к природе (в отличие от горожан).
Итак, сложив все значения этого слова, мы получаем, что «язычник» – это человек своего народа, делающий что-то народное и находящийся в тесной связи с землей и природой.
А тот факт, что христиане придали словам «язычник» и «паганый» значения «дикарь» и «мерзкий, отвратительный» является личным делом христиан. По сути, этим они говорили:
«Откажись от своего народа, зови себя лучше гражданином-горожанином, стыдись своей веры и Предков».
Но, так как у подавляющего большинства населения нашей страны еще крепко сидит в умах стереотип «язычник = дикарь», мы прибегаем к другому названию:
«Славянская Родная Вера», или «Родноверие».
Слово это отражает саму суть Веры славян.
[!] В-первую очередь, Вера славян монотеистична.
И славяне политеисты не больше, чем христиане, почитающие трех богов в одном.
Например, ко мне можно обратиться «Павел», «Павлик», по отчеству, и каждый раз мое отношение к обращающемуся изначально будет разным – хотя это не будет означать, что меня много. Один человек может иметь несколько профессий, приблизительно так же славяне понимали сущность Рода ; и Перун и Сварог не имена разных богов, а личностные качества Бога – Удар Молнии, Светлый Кузнец…
[!] По сути, Родноверие в частном, и язычество в целом, было – и остается – древнейшей монотеистической религией.
[!] О едином Боге славян свидетельствует Прокопий Кесарийский в VI веке, и, полтысячи лет спустя, немец Гельмольд. Об этом говорят договоры Руси с греками: в 945 году:
«А те из них (русов), кто не крещен, да не имеют помощи от Бога и от Перуна».
В 971 году воинствующие язычники Святослава клянутся:
«от Бога, в него же веруем, в Перуна, и в Волоса Скотья Бога».
Род – имя единого Бога славян
Несмотря на века воинствующего христианства и 70 лет не менее воинствующего атеизма, до нас дошло имя нашего, русского Бога.
В одной из древнерусских книг сказано:
«Всему бо есть творец Бог, а не Род».
[!] В «Слове Исайи пророка о Роде и Рожаницах» именно Род, как полномочный представитель и заместитель всего сонма Богов, противопоставляется единому богу христиан.
Тем, кому интересна эта тема, я хотел бы порекомендовать книги Б. А. Рыбакова «Язычество древней Руси» и «Язычество древних славян».
В чем же принципиальное отличие представления язычников о Едином от представления христиан?
[!] Род, как ясно из самого Его имени, порождает мир из Себя, а не творит его. Мир – тело Рода, а не принципиально отдельная от него «тварь», как у иудеев. христиан и мусульман.
[!] Но для его существования Род пожертвовал Своей целостностью. И так мы получаем культ жертвенности и Жертвы, Бога, принесшего Себя в жертву за мир. И отношение к миру – телу Бога, жертвенному дару Его.
В «Голубиной книге», духовном стихе, сохранившем под тонким покровом христианских словес древнейший миф русского язычества, эта Жертва описывается так:
«Оттого зачался наш белый свет –
От святаго духа Сагаофова;
Солнце красное от лица Божья;
Млад ясен месяц от грудей Божьих;
Утренняя заря, заря вечерняя
От очей Божьих…»
Обратите внимание на глагол «Зачался» – не «создан», не «сотворен»!
Отсюда и отношение славян к природе (вслушайтесь в само слово: при-РОДа) – отношение не «царя природы», который должен «владычествовать… над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле».
В отличие от более поздних монотеистических религий авраамического толка (иудаизм, христианство, ислам), Родноверие не обладает присущими им чертами, такими как:
[!] И именно поэтому Родноверие было и остается мировой религией.
Несмотря на то, что славяне говорили «Род», норвежцы «Один», а индийцы – «Шива», они всегда могли договориться друг с другом без злобы и обмана. Норвежец, придя на славянское капище. спокойно мог принести на нем жертвы, как и славянин – в Норвегии.
[!] Почитая отчих Богов, славяне считали, что другие народы почитают Их же, только по иному.
[!] Более того, в Гаме, будущем Гамбурге, славяне в храме Юпитера – Хаммона стали чтить своего Громовержца Перуна и прочих Божеств, оказывая почести античным статуям.
[!] То же было и на Балканах, согласно житию Григория Святогорского: там славяне почитали свою Богиню-Мать в древнем мраморном изваянии.
Были ли храмы на Руси?
Да, были.
[!] Их упоминает Иаков Мних в «Похвале и памяти князю русскому Владимиру», утверждая, что он «храмы идольские раскопа и посече «.
[!] Храм в Северной Руси упоминает «Сага об йомсквикингах».
[!] Храм найден и в Ладоге, на варяжской улице (см. фото 1).
«Посреди города (Арконы) была площадь, на которой стоял храм из дерева, изящнейшей работы… внешняя стена здания выделялась аккуратной резьбой, включавшей формы разных вещей…
Отличием этого города (Коренице) были три храма, заметные блеском превосходного мастерства».
[!] Гельмольд говорит, что Святовит имел в Арконе «величайшей пышности храм «.
[!] А в Рерике, вокруг священных дубов Перуна стояла «искусно сделанная ограда «.
[!] «Житие Оттона» о храмах Триглава в Волыне: «С большим старанием и искусством сооруженные «.
[!] Герборд о кумирне того же Триглава в Щецини:
«была сооружена с удивительным старанием и мастерством. Внутри и снаружи она имела скульптуры, выступавшие из стен изображения людей, птиц и зверей, столь соответственно своему виду переданными, что казались дышащими и живущими… Краски внешних изображений никакая непогода, снег или дождь не могли затемнить или смыть, таково было мастерство художников».
[!] Титмар Мезербургский о городе Радигощ (Ретра) и святилище Сварожича:
«В нем нет ничего, кроме храма из дерева, искусно сооруженного, который, как основы, поддерживают рога разных зверей. Его стены снаружи украшают изображения Богов и Богинь, удивительно вырезанные, как видно рассматривающим».
И это пишут западноевропейские монахи, знакомые с античным искусством, стоявшие у колыбели готики. Немцы, разорители славянских земель, захлебываясь от восторга, описывают языческие храмы славян.
Человеческие жертвоприношения – еврейская выдумка
Теперь пришла пора разобраться с человеческими жертвоприношениями. Для начала я приведу строки из Велесовой Книги. говорящие о жертвах.
1-я дощечка, 5а: «Вот жертва наша — это мед Сурья о девяти силищ, людьми на Солнце — Сурье оставленный на три дня, затем сквозь шерсть процеженный. И это — есть и будет нашей жертвой богам истинной, какую суть наши праотцы [давали]. Ибо мы происходим от Дажьбога …» 2-я дощечка, 7а: «Слава богам нашим! Мы имеем истинную веру, которая не требует человеческих жертв. Это же делается у варягов, приносящих такие жертвы и именующих Перуна — Перкуном. И мы ему приносили жертвы, но мы смели давать лишь полевые жертвы, и от трудов наших просо, молоко, жир. А также подкрепляли Коляду ягненком, а также во время Русалий. в Ярилин день. а также на Красную гору «. 1-я дощечка, 4б: «Боги русские не берут жертв людских, только плоды, овощи, цветы и зерна, молоко, питную сурью, на травах забродившую, и мед, и никогда живую птицу, рыб. И это варяги и эллины дают богам жертву иную и страшную — человеческую. Мы же не желали делать это, так как мы сами — Дажьбоговы внуки и не стремились красться по стопам чужеземцев».
Жертва человеческая приносилась только тогда, когда народу угрожала страшная опасность, и в этом нет ничего мерзкого, страшного или дикого.
А для кого так есть — то тот пусть открыто и признает, что САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ Матросова или Гастелло — суть дела мерзкие и дикие.
Наш предок, принося себя (сам! по своей воле «закрывая грудью амбразуру!») в жертву, спасал народ своей жизнью.
И суть жертвоприношения была не в «кормлении кровью идолов», как многие сейчас считают.
Сам Род — что ясно из Его имени — не сотворил весь мир, а родил его, то есть, отдал часть себя. Мир для Рода — не нечто отделенное и несвойственное Ему, а, как раз — родное.
[!] Так что, можно сказать, что Род принес себя в жертву для того, чтобы появился мир, для того, чтобы Дажьбог Сварожич взял в жены Живу и произвел на свет Орея . от которого все славянские роды свой счет ведут.
И наш предок, принося себя в жертву, поступал так, повторяя действо Рода — отдавал себя, чтобы жил мир. И не жертвоПРИНОШЕНИЕ было это, а САМОпожертвование. Чувствуется разница?
Иудей Владимир приносил кровавые жертвы
Только единожды приносились кровавые требы на Руси — кровавые и бессмысленные, и было это при князе Владимире, сыне рабыни-еврейки от Князя Светослава.
Как донес до нас так называемый «Начальный Свод», Владимир в 983 году н. х.л. устроил жертву человеческую; дружинники, метнув зернь, указали на такого же дружинника, но обращенного в христианство.
Пишут (например, Костомаров Н. И.), что-де поступок этот был не жертвоприношением, а был местью, ибо для жертвы был выбран христианин.
Да, действительно, для жертвоприношения никогда не выбрали бы христианина хотя бы потому, что жертву не выбирали. Славянин сам шел на нее. Да и если бы и выбирали жертву, то христианина не выбрали бы никогда: противна была бы такая треба для богов, и не взошла бы она – ведь жертва отправлялась прямо в Ирий, а как туда мог попасть христианин?
Варяги, входившие в дружину, тоже не стали бы посылать к Одину христианина. А если мстить — то причем здесь жертвование? И так, и так — не по Духу нашему. Захотели бы мстить — так не читали бы Константин с Мефодием Библию на славянском языке, и не стояли бы церкви в Киеве.
Несмотря на то, что в Проложном сказании сборника XV в. указывается, что жертвоприношение было содеяно в честь победы над ятвягами (не все ли равно, какой повод избрал Предатель?), а совещался Владимир со «старцы градския», то есть с городскими старейшинами — это ничего не доказывает. Ну и что с того, что они были главами родов?
Владимир-то вообще князем был, а вот семитскую веру принял.
[?] И еще: чего же эти «старцы» раньше-то в жертву никого приносить не требовали — при Святославе, например, или при Игоре? Чего же в летописи записали такой случай только при Владимире?
И еще: если бы жертвоприношения были повсеместны и часты, стали бы о них вообще писать в летописях, куда заносятся все важные и необычные (я бы сказал, из ряда вон выходящие) события?
Вначале скажу слова столь любимого некоторыми Льва Диакона:
«И вот, когда наступила ночь, и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра. Говорят, что скифы почитают таинства эллинов, приносят по языческому обряду жертвы и совершают возлияния по умершим, научившись этому то ли у своих философов Анахарсиса и Замолксиса, то ли у соратников Ахилла».
Итак, славяне собрали своих погибших соратников и возложили на костры.
Затем они закололи «множество пленных, мужчин и женщин». По-моему, греки перепутали два разных события. Славяне НИКОГДА не укладывали погибших вместе с пленными на костер. Зато южные и, особенно, западные славяне имели обычай приносить в жертву богам пленных.
Относительно детей…
Здесь Лев Диакон повсеместно называет славян «скифами», совершенно не учитывая разницы между скифами-кочевниками и скифами-земледельцами (которые, собственно, и являются предками славян).
Кочевники-сарматы, обитавшие в северном причерноморье и близко сносящиея с эллинами, действительно могли перенять некоторые их обычаи («Говорят, что скифы почитают таинства эллинов»).
Но оседлые скифы жили ГОРАЗДО севернее, и не так близко общались с эллинами (собственно, в греческих рукописях о них и сказано-то только один раз).
То есть, Лев Диакон, увидев скифов — да, это были, несомненно, скифы, но не скифы-сарматы! — и вспомнил, что слышал о жертвоприношениях кочевых скифов. После чего значительно расцветил свой рассказ.
[. ] И я могу сказать, откуда пошли слухи о человеческих требах: от семитских преданий. Вот, например.
[!] В согласии с обетом, который дал Яхве Иеффай, — «вознести на всесожжение» первое живое существо, которое он встретит на пороге своего дома после победы над аммонитянами, — он принес в жертву свою дочь (Суд 11:29-39).
[!] Аврааму только вмешательство ангела помешало принести в жертву Иегове своего сына Исаака.
[!] В Библии рассказывается, как некто Ахиил Вефилянин построил город Иерихон после его разрушения: «на первенце своем Авираме он положил основание его и на младшем своем сыне Сегубе поставил ворота его» (3Цар 16:34).
[!] Раскопки установили, что построение городских стен и отдельных зданий на костях приносимых в жертву младенцев были отнюдь нередким явлением.
«В постройках ряда древнееврейских городов (Мегиддо, Гезер, Иерихон) были найдены скелеты замурованных в стены детей . Не исключено, что найденные в Иерихоне скелеты и есть останки несчастных детей Ахиила Вефилянина, действовавшего, как уверяет Библия, «по слову господа» (3Цар 16:34)».
(Крывелев Иосиф Аронович, «Книга о Библии»).
Русь языческая – великая цивилизация
Именно Родноверие привело славян к тому величию, о котором можно прочесть в летописях:
Славяне, не погрязшие в усобицах и ведущей к пандемиям чумы и холеры антисанитарии, не убивавшие своих же сородичей из-за того, что они по-другому называли Богов, смогли сделать невозможное:
Все дело в том, что исконная Вера славян не разъединяла, не заставляла «возненавидеть отца своего и мать свою», а воспитывала культ равенства и терпимости.
У славян не было какого-то единого «пантеона» Богов: где-то больше чтили Перуна. где-то – Велеса. а в землях редариев – и вовсе Митру. Так что рассказ обо всех ипостасях Единого занял бы слишком много времени.
Да и не о Богах и Богинях я делал этот доклад, а целью его было развенчивание лживых небылиц, сочиняемых в огромных количествах для того, чтобы мы боялись своих предков и их дел.
Славянское Язычество – это не религия с ее догматами, закостенелыми во времени правилами и борьбой с наукой.
Родноверие – это путь.
Путь Защиты, путь Истории, путь Культуры и Развития.
И, свернув с этого пути, мы – уже навсегда – погрязнем в поклонении современным божкам: масс-медиа и кайфу.
Когда нам говорят, что православие - истинная вера наших предков, мы соглашаемся и демонстрируем нашу невежественность. Мы идем в храмы и молимся всеблагому богу, призывающему подставить дру
Истинная вера наших предков
С чего вдруг последние примкнувшие к христианству объявляют его своей истинной верой? Сложный, сложный вопрос, на который нет ответа... Известно, что христианская церковь уже предавала однажды свою паству, когда пошла на сговор с татарами. В церквях запели молитвы во славу и здоровье татарских ханов. Всякое сопротивление татарам осуждалось церковью. За это татары не грабили монастыри. На первые сто лет татарского владычества приходится самый быстрый рост богатств монастырей во всей истории христианской церкви. Теперь вот история с этим гимном. Как известно, его восстановление было поддержано главой нынешней русской церкви. Забыто недавнее кровавое прошлое, когда под звуки этого гимна большевики уничтожали и разграбляли храмы и расстреливали священников. Увы, в угоду конформизму будут возложены на священный алтарь и память, и боль, и истина.
Мы молимся сегодня многим богам, русские парни и девушки поют "Харе Кришна", другие русские парни и девушки почитают Будду, третьи танцуют танцы Индии, четвертые ищут мудрость в Тибете, пятые на прямом контакте с Шамбалой... А кто такой Сварог, кто Род, кто Перун, Велес, Хорс? Неужели почти все славяне, почитавшие этих богов, переродились лишь за последние двадцать лет настолько, что готовы принять в свое сердце кого угодно чужого. Было крещение славян, когда их сжигали, топили, распинали, затаптывали лошадьми... Создавалось государство и нужна была вера рабов божьих, безропотных и послушных. Истинные славяне выстояли, хотя и ушли в леса, тайно поклоняясь там своим богам. Но невидимый круг все сужался и сужался, чтобы затянуться на шее веры предков наших мучительной петлей. Был период постройки социализма и потом коммунизма, когда все, что имело отношение к рунам, славянским богам, древним знаниям, сжигалось, уничтожалось, а люди лишь по подозрению в причастности к древним культам сгонялись в ГУЛАГ. И все равно крупицы магических знаний сохранялись и передавались от поколения к поколению.
Религия славян складывалась на протяжении тысячелетий. Ее формировала окружающая среда, окружающий славян мир. Славяне за свою многотысячную историю прошли через все. Они испытали расцвет, поражения и возрождения. Они жили в идеальном мире, где было все, и жили в тех местах, где природная стихия выступала в облике смертельного врага. Ирий давал им все и не требовал ничего взамен, но когда славяне пошли на Запад и на Восток, они столкнулись не только с чуждым народом, они столкнулись с иным мировоззрением, иным отношением к жизни. На Западе они основали Семиречье, на Востоке - Асгард. И в той и в другой стране условия жизни были несравненно сложнее. Приходилось не только добывать пищу, но и защищать свой род, свою семью. Славяне столкнулись с пренебрежительным отношением к природе (чего они не могли ни понять, ни принять), они столкнулись с неуважительным отношением к зверям и птицам (что для славян было равнозначно уничтожению своей крови), они столкнулись с другими богами, непонятными и злыми. В таких условиях сохранить жизненный дух и здоровье можно было только одним путем - правильно вписаться во все происходящее, в действующие в природе законы. Знания об этих законах давались нелегко, по крупицам. Их берегли и умножали, они служили руководством к действию, к правильной организации всех и вся. В этих условиях человек сумел правильно понять свое место в окружающем его мире. Он четко знал, что с природой нужно жить в мире, не унижая и не побеждая ее. Тогда человек правильно воспринимал и единство всего мира и то, что этот мир управляется едиными для всех без исключения законами. Славяне также понимали, что Бог, творец этих законов, не может быть личностью, Бог не может быть конкретно чьим-то, Бог - это субстанция, которая пронизывает всю и всех, содержится во всем и проявляет себя во всем. Наши предки также чувствовали себя частицей этого всего и строили практическую жизнь исходя из этого.
Славяне создали систему поведения, которую не разрешалось нарушать никому. Законы поведения принимали форму культов. Так создавалась культура, делающая общество жизнеподобным. И в этой культуре все было целесообразно. Религии и народной традиции следовали тысячелетиями и тысячелетиями сохранили славянскую общность. Утратив свои традиции народ погибает, рассеивается, теряет свое лицо, свою самобытность, свой дух. Наши предки верили в единого Бога Вседержателя, не приносили жертв никаким идолам, были высокоморальными, и знали кто за что отвечает и к кому в каждом конкретном случае необходимо обращаться. И так было тысячи лет. Даже когда славяне "вышли" из Семиречья и Асгарда и вынуждены были бороться с навязавшими им войну другими народами, величайшим отступничеством считалось принять другого бога и другую веру. Славяне сжигали своих умерших, они складывали костер и клали на вершину тело, считая, что душа сразу же уйдет к богам. Когда Ирий перестал ассоциироваться с прародиной, славяне, сжигая умерших, считали, что душа возвращается в Ирий небесный. Смерть не считалась для славян чем-то катастрофическим, они грустили, провожая в последний путь умершего, они вспоминали его былые дела, но не рыдали и не рвали на себе волосы, они - праздновали начало новой жизни. И лишь когда находился тот, кто жил по неправым законам, кто нарушал взаимодействие с птицами и зверями, кто принимал чужую веру, его хоронили в гробу, закапывая в землю. Душа умершего человека, положенного в гроб и закопанного в землю, сотни лет будет привязана к разлагающемуся трупу и будет неприкаянной. Это страшное наказание и для наших далеких предков было самым страшным, что могло их ждать за чертой смерти. Но предателей становилось все больше и все больше могил появлялось на приграничным территориях. Славяне всегда были свободолюбивыми и не мыслили насилия над своими мыслями, своим образом жизни, своим правом жить по законам природы и Прави. Свои решения, касающиеся родовых и общественных дел, славяне принимали на сходе, на всенародном вече.
Тысячу лет назад князья решили поломать народные традиции ради укрепления собственной власти над собственным народом. Князьям надоело подчиняться решениям вече и лучшим способом было призвать монархическую силу из-за границы. Самой выраженной монархической силой в те временами была христианская церковь, которая давно отошла от принципов выборности и голосования. В христианской церкви действовал принцип: не церковники для общины, а община для церковников. Именно в интересах властьпридержащих было проведено крещение Руси, которое обернулось не только страданиями людей, но и уничтожением культуры, истории, традиций.
Все это самоуничтожение надо было чем-то оправдать. Поэтому появился миф о дикой Руси, которой Запад принес свои знания и культуру. Русская православная церковь до сих пор считает своей главной заслугой перед русским народом - создание государственности на Руси. Почему-то все забыли о том, что государственность (и далеко не худшая) была на Руси за тысячи лет до крещения.
Истинная вера наших предков
Князья затоптали в грязь религию своего народа. Стройность веры была нарушена и практически все последнее тысячелетие прошло под знаком борьбы (духовной и физической) с собственным народом. То, во что верил народ, заплевывалось и искажалось. Добрые боги представлялись злодеями, хорошие обычаи изображались как служение демонам. Все это не могло не сказаться на духе народа. Насилие все больше и больше заполняло Русь, пока оно не вылилось на всех, в том числе и на самих князей, правителей, царей, генеральных секретарей КПСС, президентов и на церковь. Россия находится в постоянном периоде борьбы. Мы не можем создать чего-то стабильного, как только в нашей стране хоть что-то стабилизируется, так тут же должен последовать обвал, крах... Русские не могут уже жить без потрясений. Нам нужны страдания, нам нужны междуусобицы, мы не можем уже жить в мире. Наши боги с недоумением смотрят на нас, наши традиции принесены в жертву князьям-правителям, наши герои нам же самим и не нужны.
В "Слове о полку Игореве" сказано, что все русские являются внуками Дажьбога. Родословная славян доводилась до самого главного бога. Главный бог считался дедом, предком, пращуром. Он охранял род, он был дающим, подателем земных благ. Он был одним из рода, самым древним, самым старым, самым мудрым. Дажьбог не знал слова раб, его просто не было у славян и потому славяне никогда не могли сказать: "Я, раб Божий...". Бог был для них всем, но он был одним из них, он не считал своих потомков рабами. Хранителем и подателем добра, удачи, справедливости, счастья и вообще всех благ является Белбог. Белбога изображали с куском железа в правой руке. Отсюда "право", "правосудие". Световид был богом даров и урожая. В дар богам приносили жертвы собранные с полей, садов, им приносили в жертву и молодых животных. Но это была разумная жертва. Никогда славяне не приносили жертвы бездумно и бесцельно. Животных не сжигали на жертвеннике, а просто тут же съедали во время пира. Славяне относились к своим богам, как к своим предкам, и если боги уже не могли есть вместе с потомками, то они могли незримо присутствовать во время пира, радуясь и наслаждаясь эмоциями своих потомков. И это главное в языческом веровании: БОГАМ НУЖНЫ ЭМОЦИИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ. Эмоции счастья, радости, удовольствия. Никогда славяне не приносили в жертву людей, зачем богу испытывать страдания? Никогда славяне не сжигали животных на жертвеннике, разве богу нужно бесцельное уничтожение и страдание животных? Наши историки договорились до того, что якобы во время сжигания на кострах умерших, здесь же убивали женщин и бросали их тоже в костер. Не путайте язычество с инквизицией, сжигали людей на кострах церковники, но не наши предки, не внуки Дажьбога. Только Нияну приносили в жертву людей, богу подземного царства. И эти люди были преступниками, убийцами, изгоями. Они не были нормальными людьми, они нарушали законы Прави, но даже им изначально предлагалось исправиться, им давали одну возможность, вторую, третью и лишь потом отправляли к Нияну. Жить в гармонии с природой значит не причинять беспричинных страданий. И никакие иные религии не могли быть приняты славянами. И именно потому их сжигали, топили, загоняли в дремучие леса, "крестили". И даже тогда ничего не получилось. И тогда пришли ложь, обман, подлог...
Христианство не смогло задушить язычество, но оно смогло обмануть людей. Так появился праздник Ивана Купала. В день летнего солнцестояния славяне праздновали Купало. В этот день солнце (Хорс, Коло) выезжает из своего небесного чертога в колеснице навстречу месяцу. Было принято караулить встречу месяца с солнцем в ночь на 24 июня. Не ложились спать и наблюдали, как играет солнце. Наблюдали это с ритуальных холмов или собирались на полянах у рек. Прыгали через костер, испытывая не только ловкость, но и судьбу. Тут же пели, водили хороводы, ручейки. Высокий прыжок через костер означал исполнение задуманного. На рассвете все празднующие купались. Так они омовением снимали с себя злые немощи и болезни. День летнего солнцестояния - это время максимального развития творческих сил природы, ее потенциала. Естественно, в купальскую ночь происходили разные чудеса. И это был праздник КУПАЛО. Христианская Церковь придумала на этот день праздник Иванова дня (имеется в виду Иоанн Креститель). Естественно, он не прижился. Естественно, славяне продолжали праздновать Купало и совершенно не понимали пришлого Иоанна Крестителя. Но шло время. Церковь была настойчива, она уничтожала волхвов, она убивала тех, кто почитал "старую" веру. И вот уже появился Иван Купала. Уже не Купало, хотя и не Иоанн, но все-таки Иван Купала. Так и Масленица осталась в христианской Руси. Ранее это был символ сожжения зимы и встречи весны в день весеннего равноденствия. Именно в это время день побеждает ночь (становится после этого длиннее ночи), а тепло побеждает холод. Христианская церковь не смогла победить языческий праздник, но смогла деформировать его, перенеся за многие сотни лет саму дату праздника. Когда язычники праздновали равноденствие (24 марта) это было понятно и была понятна суть праздника, а что празднуют сейчас? Славяне праздновали Солнце (не Иисуса Христа, не Богоматерь) и пекли изображение солнца (блины). Одновременно сжигали идола, который мешал солнцу давать тепло. Мало кто знает, что поедает в праздник не просто блин, а солнце. Люди не просто устраивали карнавал, чтобы повеселиться, а праздновали переломный момент в развитии естественного природного процесса. Никакой мистики, никаких жертвоприношений (кроме блинов), никакого насилия. Только радость по поводу наступления весны, за которой последует лето и обильный урожай. А вот когда церковь сдвинула дату, то временная логика была потеряна. Осталась только гулянка, повод, чтобы повеселиться, чтобы напиться (еще одно христианское нововведение).
Славяне всегда праздновали праздники змей. 25 марта время, когда змеи выползают из-под земли. Земля теплеет, можно приступать к сельскохозяйственным работам. Второй праздник змей - 14 сентября. В это время змеи уходят, а земледельческий цикл завершается. То ли это праздники змей, то ли праздники начала и конца земледельческих работ. Но все праздники были связаны с природными явлениями, от которых зависела жизнь людей. Христиане не могли отмечать праздник змей, это противно их вере, этого не может быть. Но они были вынуждены праздновать Юрьев день, иначе люди бы ушли от церковников. И тогда праздник в течение сотен лет стал сдвигаться, уходя от его истинного значения и переместился аж к 23 апреля. Удивительно, но и работы на земле стали начинаться все позже и позже. У нас украли почти месяц, теплый, весенний месяц. Боги следовали за людьми и если люди решили сместить день поклонения богам, то и природа изменяла свой цикл, расширяла границы зимы. Сегодня мы исковеркали природный календарь полностью, мы сместили все, что могли. Боги пытаются подстроиться под своих потомков, они все еще служат нам. Наши Боги. Они пытаются следовать за нами, но уже взбунтовалась природа. Она не поспевает за неразумными людьми и новыми религиями, отсюда землетрясения, наводнения, смерчи, потопы... Мы сами, предав веру предков, нарушив законы природы, обрекли себя на вымирание. Согласно пророчеству Алексиса, мы вступили в тот век, который уничтожит большую часть людей. Все приговорены и об этом знали маги семь тысяч лет назад. Но есть еще шанс. Не для всех, для немногих, для тех, кто знает и следует.
Согласно пророчеству Алексиса, все народы с 2000 году должны обратиться к своим богам. К своим, истинным. Это не всегда легко и не всегда возможно без крови и жертв. В Афганистане стреляют в статуи Будд, ислам набирает силу на своей территории, происходит возврат к религии предков. В Китае понемного начинается изгнание христианской религии со своей земли. В храмах запрещается вести службы, православные храмы просто закрываются. В Германии и Англии, Швеции и Дании все более и более популярны изображения древних богов. Кельтские талисманы носят все большее количество людей, рунические надписи украшают уже и одежду. В храмы ходят туристы, Папа Римский просит прощения у приверженцев "старой" веры за преследования и уничтожение в течение многих сотен лет. Вы все это видели, слышали, читали, но неужели не увидели системы и не обнаружили повсеместного возвращения к религии предков. По всему миру. Кроме России, где все еще верят в пришлых богов, которые не поддерживают, не дают, не защищают. Алексис говорил, что веру предков в России восстановить не успеют, не смогут и не поймут необходимости.
Истинная вера наших предков
Сегодня Россия украшена византийским гербом (чужим). Россия слушает гимн страны (бывшей), которая просуществовала всего семьдесят лет. Россия верит в воскресшего еврея (при этом очень не любит самих евреев). В России нет своих национальных героев и Россия имеет искаженную намеренно историю. Народ современной России имеет огромное желание покинуть собственную страну. Выйти замуж за иностранца (свои мужчины тунеядцы, алкоголики и наркоманы), работать за границей (в своей стране не нужны ни умные, ни работящие, ни талантливые, ни гении, да и не платят денег). И просто уехать, сбежать, уплыть... Народ России не хочет жить в России. Мы стали злобными, завистливыми, ленивыми... И при этом пытаемся говорить о возрождении России в эпоху Водолея. Возрождение страны начинается с обращения к духовным истокам (собственным), к вере предков (хотя бы просто пониманию), к приори
Какую религию проповедовали в те стародавние времена, когда о христианстве еще и слыхом не слыхивали? Религия древних славян, которую принято называть язычеством, включала в себя огромное количество культов, верований и воззрений. В ней уживались как архаичные примитивные элементы, так и более развитые представления о существовании богов и человеческой души.
Религия славян зародилась более 2-3 тысяч лет тому назад. Самым древним религиозным воззрением славянских народов является анимизм. Согласно этому верованию у любого человека есть бестелесный двойник, тень, дух. Отсюда и зародилось понятие души. По мнению древних прародителей душой обладают не только люди, но и животные, а также все явления природы.
Славянская религия богата и тотемическими верованиями. Тотемы зверей — лося, кабана, медведя, как священных животных, являлись предметом поклонения. Впоследствии, каждое стало символом какого-либо славянского бога. Например, кабан — это священное животное а медведь — Велеса. Были и растительные тотемы: березы, дубы, вербы. Многие проводились около отдельно стоящих священных деревьев.
Боги в славянской религии.
У славян не было единого бога для всех. Каждое племя поклонялось разным. К общим богам религия древних славян относит таких персонажей, как Перун, Велес, Лада, Сварог и Макошь.
Идолы древних славян.
Религия древних славян имела не только своих богов, но и своих идолов — изваяний, передающих образ того или иного божества, которого больше других почитали в племени. Это были деревянные или каменные статуи, которым поклонялись во время религиозных обрядов. Чаще всего идолы устанавливались на берегах рек, в рощах, на пригорках. Они очень часто были одеты, в руках держали чашу или рога, рядом с ними можно было увидеть богатое оружие. Были и домашние идолы меньших размеров, которые прятали в жилищах. Древние славяне отождествляли идолов с самим божеством, поэтому было великим грехом повредить изваяние идола.
Древние «капища» и волхвы в славянской религии.
Обитавшие на территории современной России никогда не возводили храмов: все ритуальные действия и молитвы они проводили под открытым небом. Вместо храма они оборудовали так называемое «капище» - место, где размещались идолы, располагался алтарь и осуществлялись жертвоприношения. Причем религия древних славян позволяла любому из верующих приблизиться к идолам, поклониться им и сделать какое-либо подношение. В качестве жертвоприношений, как правило, использовались разные животные, человеческих жертвоприношений древние славяне не практиковали.
В качестве хранителей знаний, провидцев и целителей у древних славян существовали волхвы. Они хранили и передавали из поколения в поколение древние мифы, составляли календари, предсказывали погоду, выполняли функции колдунов и магов. Волхвы имели большое влияние на киевских князей, которые по всем важным государственным вопросам советовались с ними.
Таким образом, можно с уверенностью заявить, что религиозные представления древних славян — это хорошо развитая система, включающая в себя огромное количество различных языческих верований, исповедуемых славянами до принятия христианской религии. Она сыграла огромную роль в формировании мировоззрения, мировосприятия и культуры славянских народов. Ее отголоски до сих пор присутствуют в нашей жизни.
