ДУХОВНЫЙ РЕГЛАМЕНТ
Главный акт петровского законодательства относительно церкви, заключающий в себе важнейшие начала реформы и целый ряд отдельных мер, из которых самое видное место занимает замена единоличной патриаршеской власти коллегиальным управлением синода. В 1718 г. Петр поручил Феофану Прокоповичу выработать план преобразования церковного управления по образцу гражданских коллегий. 11 февраля 1720 г. проект, составленный Феофаном, был исправлен Петром, а 23 февраля внесен на обсуждение сената, в заседание которого были приглашены находившиеся тогда в Петербурге 6 архиереев и 3 архимандрита. Сенаторы и духовенство утвердили Д. Р. без каких бы то ни было изменений и вслед за тем по царскому указу подписали его. После того Д. Р. был отправлен в Москву, Казань и Вологду, куда должны были съехаться другие провинциальные архиереи, архимандриты и игумены важнейших монастырей для выслушания и подписания его. К концу 1720 г. все подписи были уже собраны, и только местоблюститель патриаршего престола, Стефан Яворский, некоторое время уклонялся от подписания Д. Р., ссылаясь на неясность отдельных его пунктов, но в конце концов и он должен был уступить. Осенью 1721 г., более чем через полгода после открытия действий синода, Д. Р. был напечатан под заглавием "Регламент или устав духовныя коллегии, по которому оная знать долженства своя и всех духовных чинов, також и мирских лиц, поелику оные управлению духовному подлежат, и притом в отправлении дел своих поступать имеет" (см. П. С. З., т. VI, ¦ 5718, где Д. регламент помещен под датой 25 января 1721 г.). Автор Регламента разделил его на 3 части: в 1-ой он дает общее определение нового устройства церковного управления посредством духовного коллегиума и доказывает его законность и необходимость, во второй определяет круг ведения синода, в третьей? обязанности отдельных духовных лиц, обращая при этом особенное внимание на епископов (см. Духовенство и Синод). Д. реглам. ставил церковное управление в строгую подчиненность верховной власти. Мысль о супрематии государя в церковных делах, свойственная Петру I и Феофану Прокоповичу, нашла себе выражение не только в мотивах закона, но и в самом содержании его, так как члены синода в приносимой ими присяге обязаны были клятвенно "исповедывать крайнего судью духовные сея коллегии быти самого всероссийского монарха". По своей форме новое управление было согласовано с гражданскою администрацией, так что Д. Р. и не определяет порядка действий синода, прямо ссылаясь в этом отношении на генеральный регламент. Будучи по существу своему законодательным актом, Д. Р. в иных частях своих приближается скорее к политическому трактату. Его автор не ограничился ни описанием нового порядка, ни указанием его преимуществ, а присоединил ко всему этому еще язвительные нападки на старинные порядки управления и жизни духовенства и намеки на ту или другую личность из числа противников реформы; особенно богата ими глава "о проповедниках слова Божия", в которой рядом с наставлениями о том, как надо говорить проповеди, яркими, нередко переходящими в карикатуру чертами нарисован тип проповедника старой схоластической школы и имеется целый ряд злобных выходок по адресу Яворского. Эта оригинальная черта Д. Р. помешала ему всецело войти в жизнь и приобрести значение закона. Он охватывал притом только отдельные стороны жизни духовенства, не определял всецело отношения новых церковных учреждений к общей администрации. Посвященный преимущественно церковной иерархии, Д. Р. лишь вскользь говорил о белом духовенстве и не содержал почти никаких постановлений о монашестве. Синод тотчас же после своего учреждения нашел нужным исправить этот недостаток, тем более важный, по его мнению, что жизнь низшего духовенства, как белого, так и черного, сильно "развратилась", и выработал "прибавление к регламенту о правилах причта церковного и чина монашеского". Прибавление это было пущено в продажу вместе с Д. Р., но затем было изъято из нее по распоряжению Петра, которому оно не было предварительно представлено на рассмотрение. Просмотрев и исправив его, Петр вновь издал его в 1722 г. (см. в П. С. З., ¦ 4022). Здесь подробно определялись условия и порядок вступления в священнический сан, обязанности священника по отношению к прихожанам, духовному начальству и светской власти, порядок поступления в монашество, правила монастырской жизни. Ряд других указов царя и синода закончил как формирование церковного управления на новых началах, так и установление государственного контроля над жизнью сословия. См. Н. И. Кедрова: "Д. Р. в связи с преобразовательною деятельностью Петра В." (М. 1886).
Брокгауз и Ефрон. Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. 2012
Петр не отрицал Церкви как учреждения, но обращался к ней с прагматической стороны – как на учреждение, приносящее государству двоякую пользу: в области образования и посредством морального влияния на свою паству. Поэтому Петр последовательно стремился к превращению Церкви в часть государственного управления, имеющего воздействие на народ. Что оправдано с точки зрения рассудочной религиозности, сводившей всю религию и религиозную жизнь к морали. Такое мировоззрение определяло все направлявшиеся им мероприятия духовной власти. Петр и свои обязанности самодержца таким же образом. Долг самодержца: управление народом и преобразование жизни этого народа в направлении, угодном царю. Петр был человеком верующим, но метафизическую сторону Православия не понимал или недооценивал. В религии он признавал ценным только ее этическое содержание и соответственно воздействие на общество – важнейшая сторона религии для государственной жизни народа. Петр понимал внутреннюю связь русского народа с православием и значение православия для национального и, следовательно, государственного самосознания. Поэтому он видел в Церкви учреждение, необходимое для интересов государства.
Продолжительное время Петр довольствовался временными мерами, но с 1718 года, когда победа над шведами не оставляла сомнений, он интенсивно занялся реорганизацией церковного управления. По убеждению Петра, государственным институтам надо было перепоручить контроль над Церковью. Такая установка недвусмысленно выражена уже в указе от 2 марта 1717 г., в котором говорится, что «духовный чин» должен подчиняться Правительствующему Сенату. Политика Сената вскоре поставила местоблюстителя патриаршего престола в зависимое положение. После учреждения коллегий (1718 – 1720), подотчетных Сенату, и реформ местной администрации (1719) определилась новая структура государственного аппарата. Теперь настало время приспособить церковное руководство к государственному механизму, включив первое во второй. Необходимость коллегиального принципа управления Церковью представлялась царю таким же самоочевидным делом, как и подчинение Церкви его царской воле. Петру было ясно, что введение этого порядка посредством официального указа выглядело решительным переворотом в глазах клириков и народа, и потому он желал дать своей реформе мотивированное и доходчивое обоснование . Когда мысль об отмене патриаршества у Петра окончательно созрела и настало время издать законодательный акт, который разъяснял бы и оправдывал это нововведение, то единственным, кому Петр мог доверить это щекотливое и ответственное дело, оказался молодой Псковский архиепископ Феофан Прокопович .
Феофан был безусловно самым образованным человеком в окружении Петра, а может быть, даже самым образованным русским человеком XVIII в. с универсальными интересами и познаниями в области истории, богословия, философии и языкознания . Феофан был европейцем, он «разделял и исповедовал типическую доктрину века, повторял Пуффендорфа, Гроция, Гоббса... Феофан почти веровал в абсолютность государства» Петру было важно не только то, что Феофан обладал всеми этими знаниями, была еще одна веская причина доверить именно ему обоснование намеченной перестройки церковного управления: Петр был убежден в преданности Феофана своим реформам. Феофан понимал это и выполнил порученное, не жалея ни сил, ни времени, вложив в дело всего себя. Он был преданным приверженцем петровских реформ и официальным апологетом правительственных мер, что проявлялось неоднократно, особенно же в его трактате «Правда воли монаршей». Взгляды Феофана на взаимоотношения между государством и Церковью целиком совпадали со взглядами Петра: оба искали подходящий образец в церковных установлениях Пруссии и других протестантских стран . Для царя было естественно поручить написание «Духовного регламента» Феофану, так же как для Феофана было естественно ждать такого поручения.
«Духовный Регламент» и есть главный акт петровского законодательства о церкви, заключающий в себе важнейшие начала реформы и целый ряд отдельных мер, из которых самое видное место занимает замена единоличной патриаршей власти коллегиальным управлением Синода. «Регламент был общим делом Феофана Прокоповича и самого Петра. В Феофане Петр нашел понятливого исполнителя и истолкователя своих пожеланий и мыслей, не только услужливого, но и угодливого. Для Петровской эпохи вообще характерно, что под образом законов публиковались идеологические программы. Феофан составил регламент именно для такой «коллегии» или «консистории», какие для духовных дел учреждались и открывались в реформированных княжествах и землях».
Думается, Петр дал Феофану некоторые директивы, но в целом содержание «Регламента» отражает церковно-политические воззрения Феофана, тогда как в стиле виден его ничем не стесненный темперамент. «Регламент» был задуман не только как комментарий к закону, но должен был сам заключать в себе основной закон церковного управления. Однако эта цель была достигнута лишь частично и далеко не лучшим образом, так как в написанном тексте нет четких юридических определений даже структуры и полномочий руководящих органов .
Автор Регламента разделил его на три части: в первой он дает общее определение нового устройства церковного управления посредством духовной коллегии и доказывает его законность и необходимость, во второй определяет круг ведения Синода, в третьей – обязанности отдельных духовных лиц, обращая при этом особенное внимание на епископов. По своей форме и отчасти по содержанию «Духовный Регламент» не есть только чисто законодательный акт, но вместе и литературный памятник. Своим тоном «Духовный Регламент» заставляет вспомнить «Левиафан» Гоббса. Она провозглашает необходимость самодержавия, так как все человеческие существа по своей природе порочны и неизбежно начинают воевать друг с другом, если их не сдерживает твердая автократическая власть, чего не происходило прежде, когда власть патриарха соперничала с властью царя. Характер его изложения весь проникнут духом современной борьбы реформы с противодействовавшими ей предубеждениями и явлениями, и потому отличается обиличительным направлением, тенденциозностью, даже страстностью . О винах новой формы церковного управления в нем говорится, что коллегиальное управление, в сравнении с единоличным, может решать дела скорее и беспристрастнее, менее боится сильных персон и, как соборное, имеет больше авторитета.
«Регламент» наполнен общими теоретическими рассуждениями, например, о превосходстве коллегиального управления перед единоличным. Регламент содержит в себе разные проекты об учреждении в России академий, а нередко впадает в тон сатиры. Таковы, например, места о власти и чести епископской, об архиерейских визитациях, о церковных проповедниках, о народных суевериях, разделяемых и духовенством. «Регламент есть в сущности политический памфлет. В нем обличений и критики больше, чем прямых и положительных постановлений. Это больше, чем закон. Это манифест и декларация новой жизни. И с намерением под таким памфлетом и почти сатирой отбирались и требовались подписи у духовных властей и чинов, – и при том в порядке служебной покорности и политической благонадежности» . Вообще Духовный Регламент излагает в строго законодательной форме только общие начала и порядок синодального управления, и только в этой части своего содержания он до сих пор сохраняет свою обязательную силу: учреждение Синода вместо патриаршества, круг деятельности центрального церковного управления, отношение Синода к высочайшей власти и к областной церковной (епархиальной администрации), – все это в существе дела остается в том же виде, как определено Петром в его Духовном Регламенте. Но этот же самый законодательный акт предоставляет Синоду право пополнять свой Регламент новыми правилами, представляя их на высочайшее утверждение.
Детали всего законодательного процесса изложены в конце «Регламента» в следующих словах: «Сия вся зде написанная первее сам всероссийский монарх, Его Царское священнейшее Величество слушать пред собою чтомая, рассуждать же и исправлять благоволил 1720 года, февраля 11-го дня. А потом по указу Его Величества преосвященныи архиереи, архимандриты, купно же и правительствующие сенаторы слушали же и, рассуждая, исправляли сего ж февраля 23-го дня. То же в утверждение и в исполнение непреложное, по приписанию рук присутствующих духовных и сенаторских персон, и сам Его Царское Величество своею собственною рукою подписать соизволил». Проект, составленный Феофаном, был исправлен Петром (заменена была главным образом личная форма документа). Этот первый момент рождения церковной реформы протекает в полном секрете от церкви и ее иерархии. Реформа – продукт воли абсолютного монарха. Далее документ был передан на рассмотрение сенаторов и ряда духовных лиц, среди которых, кроме автора документа, были такие архиереи: Стефан Яворский, Сильвестр Холмский, Питирим Нижегородский, Аарон Еропкин, Варлаам Косовский. Духовные лица, отметив необходимость небольших исправлений, заявили в отношении Регламента в целом, что «все учинено изрядно» .
После заседания Петр отдал Сенату следующий приказ: «Понеже вчерась от вас же слышал, что проект о Духовной коллегии как архиереи, так и вы слушали и приняли все за благо, того ради надлежит архиереям и вам оной подписать, которой и Я потом закреплю. А лучше два подписать и один оставить здесь, а другой послать для подписания прочим архиереям». Однако распоряжение это было адресовано не местоблюстителю, а Сенату, по указу которого в мае 1720 г. майор Семен Давыдов и архимандрит Иона Сальников собрали подписи епископов всех двенадцати епархий (за исключением Сибирской из-за ее отдаленности), а также архимандритов и настоятелей важнейших монастырей. В инструкции Сената к уполномоченным стояло: «А буде кто подписыватца не станет, и у того взять на письме за рукою, какой ради притчины оной не подписываетца, чтоб о том показал имянно... и что у него будет чинитца, о том ему в Сенат на почте писать по вся недели». Епископы хорошо представляли себе последствия отказа, и царю не составило труда достигнуть своей первой цели: высшее русское духовенство беспрекословно подписало «акт о капитуляции» Церкви перед государством.
В результате Регламент подписали все архиереи, за исключением Белгородского и Сибирского (к последнему, видимо, далеко было ехать), 48 архимандритов, 15 игуменов и 5 иеромонахов. Только местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский некоторое время уклонялся от подписания «Духовного Регламента», ссылаясь на неясность отдельных его пунктов, но и он должен был уступить. Успешно завершив «боевую операцию», подполковник Давыдов 4 января 1721 года вернулся в Санкт-Петербург, а 25 января Петр подписал манифест об учреждении Духовной Коллегии в составе президента – Стефана Яворского, двух вице-президентов – Феодосия Яновского и Феофана Прокоповича. Манифестом президент Духовной Коллегии был наделен равными правами с другими ее членами, и тем самым была парализована его возможность оказывать какое-либо особое влияние на решение церковных вопросов. Императорский манифест обязывал членов высшего церковного органа перед вступлением в должность приносить присягу «крайнему Судье Духовной Коллегии, самому всероссийскому монарху». С 25-го января по 14-е февраля постепенно все назначенные 11 членов Коллегии являлись в Сенат, получали указ и приносили присягу, как это полагалось для всех коллегий, несущих службу государеву и состоящих под одной покрывающей их сенатской «шапкой».
Осенью 1721 года, более чем через полгода после открытия действий Синода, «Духовный Регламент» был напечатан. Печатное издание «Регламента» получило следующий заголовок: «Духовный регламент», благодатиею и милосердием Человеколюбца Бога, тщанием же и повелением Богом даннаго и Богом умудреннаго всепресветлейшаго державнейшаго государя Петра Перваго, императора и самодержца всероссийскаго и прочая, и прочая, и прочая, в святой православной Российской Церкви по соизволению и приговору всероссийскаго духовнаго чина и Правительствующаго Сената сочиненный» .
Основания для замены Патриаршего управления синодальным подробно изложены в предисловии к самому «Духовному регламенту». Собор скорее может найти истину, чем одно лицо. Определения, исходящие от Собора, авторитетнее, чем единоличные указы. При единоличном управлении дела часто приостанавливаются из-за личных обстоятельств правителя, и в случае его смерти течение дел и вовсе прекращается на некоторое время. В коллегии нет места пристрастию, от которого может быть несвободно одно лицо. Коллегия имеет больше свободы в делах правления, ибо ей нет нужды опасаться гнева и мщения недовольных судом, а одно лицо может оказаться подверженным такому страху. И главное, от соборного правительства государству нечего опасаться мятежей и смут, какие могут произойти от одного духовного правителя. Все члены коллегии имеют равные голоса и все, не исключая и ее президента, подлежат суду коллегии, в то время как патриарх мог бы не захотеть судиться у подчиненных ему епископов, и самый этот суд в глазах простого народа показался бы подозрительным, так что для суда над патриархом понадобился бы созывать Вселенский собор, что ввиду отношений России с турками весьма затруднительно. Наконец, соборное правительство должно стать школой духовного управления.
С выходом «Духовного регламента» Русская Церковь становится составной частью государственного устройства, а Святейший Синод – государственным учреждением. Русская Церковь теряет тесную связь с вселенским православием, с которым теперь ее соединяют лишь догматы и обряд. Русский правовед А. Д. Градовский определяет это так: «Святейший Правительствующий Синод, называвшийся ранее Духовной коллегией, был учрежден государственным актом, а не церковным - «Духовным регламентом»... По взгляду «Регламента», Синод должен был быть государственным установлением, зависящим от светской власти» .
Итак, Петровские реформы, направленные на секуляризацию Церкви, осуществлялись в большей мере епископом Псковским, затем – архиепископом Новгородским, Феофаном Прокоповичем. Именно он явился составителем «Духовного регламента», определившего порядок коллегиального управления Церковью. Архиепископ Феофан Прокопович, «агент Петровской реформы», принадлежал к тем немногим в рядах ближайших сотрудников Петра I , кто действительно дорожил преобразованиями. «Духовный регламент» установил церковное управление в строгие рамки «церковной государственности».
С. 156.
Самарин, Ю. Ф. Сочинения Ю. Ф. Самарина: [в 12 т.]. / Стефан Яворский и Феофан Прокопович // [авт. предисл.: прот. А. Иванцов-Платонов, Д. Самарин]. – 1880. С. 283.
Верховской, П. В. Учреждение духовной коллегии и Духовный регламент: К вопросу об отношении церкви и государства в России: Исследование в области истории русского церковного права. Исследование. Т. 1 / Верховской П. В., проф. Имп. Варш. ун-та. – Ростов-на-Дону: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1916. С. 118 – 141; / 1868. С. 625.
Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. / И. А. Чистович. – СПб.: Издание Императорской Академии Наук, 1868. С. 118.
Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия. - Париж, 1937; 2-е издание (репринт) – Париж: YMCA-Press, 1983; 3-е издание (репринт) – Вильнюс, 1991. С. 82 – 85.
Верховской, П. В. Учреждение духовной коллегии и Духовный регламент: К вопросу об отношении церкви и государства в России: Исследование в области истории русского церковного права. Исследование. Т. 1 / Верховской П. В., проф. Имп. Варш. ун-та. – Ростов-на-Дону: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1916. С. 156.
Христианство: Энциклопедический словарь в 3-х тт. Т. I . / Под ред. С. С. Аверинцева и др. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. С. 509.
Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552 – 1917). / Дж. Хоскинг. – Смоленск: Русич, 2000. С. 239.
Знаменский П. В. История Русской Церкви. / П. В. Знаменский. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, 2000. С. 199.
Флоровский Г. Пути русского богословия. / Г. Флоровский. – Вильнюс, 1991. С. 82 – 85.
Павлов А. Курс церковного права. / А. Павлов. – С.-П., 2002. С. 134.
Верховской, П. В. Учреждение духовной коллегии и Духовный регламент: К вопросу об отношении церкви и государства в России: Исследование в области истории русского церковного права. Исследование. Т. 1 / Верховской П. В., проф. Имп. Варш. ун-та. – Ростов-на-Дону: Тип. В. Ф. Киршбаума, 1916. С. 163.
Иоанн (Экономцев), игумен. Национально-религиозный идеал и идея империи в Петровскую эпоху: к анализу церковной реформы Петра I . / Игумен Иоанн (Экономцев) // Православие. Византия. Россия. – М.: Христианская литература, 1992. С. 157.
Текст «Духовного Регламента»: Духовный регламент // Сайт Якова Кротова [сайт]. URL : http :// www . krotov . info / acts /18/1/1721 regl . html (дата обращения: 07.02.2010)
Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви. Синодальный и Новейший периоды / протоиерей В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ, 2004.С. 20; Цыпин В., протоиерей. Церковное право. / Протоиерей В. Цыпин. – М.: Издательский центр РПЦ , 1994. С. 236.
Смолич, И. К. История Русской Церкви. 1700–1917. В 2 частях. / И. К. Смолич. – М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. // Церковно-научный центр «Православная энциклопедия» [сайт]. URL: http://www.sedmitza.ru/text/439968.html (дата обращения: 07.02.2010)
Регламент или устав духовной коллегии -- закон, изданный в форме манифеста Петром I, определявший правовое положение Православной Церкви в России (Православной Российской Церкви). Регламент был общим делом Феофана Прокоповича и самого Петра. В Феофане Петр нашел понятливого исполнителя и истолкователя своих пожеланий и мыслей, не только услужливого, но и угодливого. Феофан умел угадывать и договаривать не только недосказанное, но и недодуманное Петром. Принятие Духовного регламента фактически превратило русских священнослужителей в государственных чиновников, тем более что для надзора за Синодом было поставлено светское лицо - обер-прокурор.
Основные положения Регламента
Состав Святейшего Синода определялся по регламенту в 12 "правительствующих особ", из которых три непременно должны были носить сан архиерея. Как и в гражданских коллегиях, в Синоде считался один президент, два вице-президента, четыре советника и пять асессоров. В 1726 году эти иностранные названия, так не вязавшиеся с духовными санами заседавших в Синоде лиц, были заменены словами: первоприсутствующий член, члены Синода и присутствующие в Синоде. Президенту, впоследствии первоприсутствующему, принадлежит, по регламенту, голос, равный с прочими членами коллегии.
Представителем императора в Синоде был обер-прокурор. Первым обер-прокурором Синода был назначен полковник Иван Васильевич Болтин. Главной обязанностью обер-прокурора было вести все сношения Синода с гражданской властью и голосовать против решений Синода, когда они не согласовывались с законами и указами Петра. Сенат дал обер-прокурору особую инструкцию, являвшуюся почти полной копией с инструкции генерал-прокурору Сената. Обер-прокурор подлежал суду только государя. Сначала власть обер-прокурора была исключительно наблюдательная, но мало-помалу обер-прокурор становится вершителем судеб Синода и его руководителем на деле. Состав Синода был аналогичен с составом светских коллегий. Лица, состоявшие при Синоде, были таковы же, как и при коллегиях, от которых и была взята его внешняя организация. Перед вступлением в определённую ему должность, каждый член Синода должен был "учинить присягу перед св. Евангелием". Вместе с клятвой в верности служения своему делу, члены Синода клялись в верности служения царствующему государю и его преемникам, обязывались доносить заблаговременно об ущербе его величества интереса, вреде, убытке.
Как в Сенате при должности прокурора стояли фискалы, так и в Синоде был поставлены духовные фискалы, называвшиеся инквизиторами, с протоинквизитором во главе. Инквизиторы должны были тайно наблюдать за правильным и законным течением дел церковной жизни. Канцелярия Синода была устроена по образцу Сената и так же подчинена обер-прокурору. Чтобы создать живую связь с Сенатом, при Синоде была установлена должность агента, обязанностью которого, по данной ему инструкции, было рекомендовать в сенате, и в канцелярии быстрое решение дел Синода. Затем агент смотрел, чтобы синодские ведения, посылаемые в Сенат и коллегии, слушались прежде других дел, иначе он должен был протестовать и доносить генерал-прокурору. Важные бумаги, поступавшие из Синода в Сенат, агент должен был носить сам. Кроме агента, при Синоде находился ещё комиссар от Монастырского приказа. Должность его во многом напоминала должность комиссаров от губерний при Сенате. Для удобства самого заведования подлежащими ведению Синода делами они были разделены на четыре части, или конторы: контора школ и типографий, контора судных дел, контора раскольнических дел и контора инквизиторских дел.
Новое учреждение, по мысли Петра, должно было немедленно взяться за исправление пороков в церковной жизни. Духовный Регламент указывал задачи нового учреждения и отмечал те недостатки церковного устройства и быта, с которыми надлежало начать решительную борьбу.
Духовный Регламент предписывал епархиальным архиереям создавать при архиерейских домах училища для детей (мужского пола) духовенства; впервые в Московской Руси создавалась система школ. Данное нововведение имело целью удаление из среды духовенства лиц, поступающих туда не по призванию, а по расчёту. Перед поступлением в школу кандидату необходимо было выдержать экзамен, касающийся не только знаний, но и духовных качеств будущего пастыря. Священник, по мнению Феофана Прокоповича не должен быть ни мистиком, ни фанатиком. Следовало удостовериться, не имеет ли он "видений" или "смущающих снов". Особой проверке подлежали домашние духовники, "обычные орудия", -- говорит Регламент, -- "темных интриг, создатели незаконных браков". Что касается священнослужителей церквей, "содержимых вдовами", то этот институт уничтожался.
Упразднялись места чудесных явлений, не признанных таковыми Синодом. Мужчинам запрещалось поступать в монастырь до тридцатилетнего возраста; монахам вменялось в обязанность исповедоваться и причащаться по крайней мере четыре раза в год; во всех монастырях вводится обязательный труд, а монахам запрещается посещать женские монастыри и даже частные дома. Монахиням, с другой стороны, запрещается давать окончательные обеты до пятидесятилетнего возраста, и послушничество, продолжавшееся до тех пор, не может служить препятствием для вступления в брак.
Все дела, подлежащие ведению Святейшего Синода, Регламент подразделял на общи, касающиеся всех членов Церкви, то есть и светских и духовных, и на дела "собственные", относящиеся только к духовенству, белому и чёрному, к духовной школе и просвещению. Определяя общие дела Синода, регламент возлагает на Синод обязанность наблюдать за тем, чтобы среди православных всё "делалось правильно по закону христианскому", чтобы ничего не было противного этому "закону", и чтобы не было "скудности в наставлении, подобающем всякому христианину". Регламент перечисляет, следить за правильностью текста священных книг. Синод должен был искоренять суеверия, устанавливать подлинность чудес новоявленных икон и мощей, наблюдать за порядком церковных служб и их правильностью, оберегать веру от пагубного влияния лжеучений, для чего наделся правом суда над раскольниками и еретиками и иметь цензуру над всеми "историями святых" и всякого рода богословскими сочинениями, наблюдая, чтобы не прошло чего-либо противного православному вероучению. Синоду же принадлежит категорическое разрешение "недоуменных" случаев пастырской практики в делах христианской веры и добродетели.
По части просвещения и образования Духовный Регламент предписывал Синоду следить, чтобы "у нас было довольное к исправлению христианскому учение", для чего надлежит составить краткие и удобопонятные для простых людей книжки для обучения народа главнейшим догматам веры и правилам христианской жизни.
В деле управления церковным строем Синод должен был исследовать достоинство лиц, поставляемых в архиереи; защищать церковный клир от обид со стороны светских господ; наблюдать, чтобы всякий христианин пребывал в своём звании. Синод был обязан наставлять и наказывать погрешающих; епископы должны смотреть, "не безчинствуют ли священницы и дьяконы, не шумят ли по улицам пьяные, или, что хуже, в церквях не ссорятся ли по-мужичьи".
Суду Синода подлежали все дела, которые прежде подлежали суду патриаршему. По части же церковного имущества Синод должен смотреть за правильным употреблением и распределением церковного достояния.
Относительно дел собственных Регламент замечает, что Синод для правильного выполнения своей задачи должен знать, в чём состоят обязанности каждого члена Церкви, то есть епископов, пресвитеров, дьяконов и прочих церковнослужителей, монахов, учителей, проповедников, и затем посвящает много места делам епископов, делам образовательным и просветительным и обязанностям мирян по отношению к Церкви. Дела же прочего клира церковного и касающиеся монахов и монастырей подробно изложены были несколько позднее в особом "Прибавлении к Духовному регламенту".
Синодальный период заметно отличается от предыдущих периодов истории Русской Православной Церкви. Если раньше было трудно разграничить, что относится к церковной, а что к гражданской истории, то теперь, начиная с эпохи Петра, начинается секуляризация, "расцерковление" общественной жизни.
В сравнительном сопоставлении их с прежними периодами русской церкви, мы обязуемся признавать объективно синодальный период русской церкви - периодом ее восхождения на значительно большую высоту почти по всем сторонам ее жизни в сравнении с ее древним теократическим периодом. По сравнению с предыдущим патриаршим периодом, Русская Церковь почти десятикратно возросла количественно за время синодального периода. На 21 миллион всего населения России при Петре Великом, с приблизительно 15-ю миллионами православных, Россия времени Николая II, по последней переписи 1915 г., числила в себе 182 миллиона, из них 115 миллионов православных. В патриаршем периоде Россия имела 20 епархий с двадцатью епископами. Кончила свой императорский период Русская Церковь при 64 епархиях и приблизительно 40 викариатствах, возглавляемая более чем 100 епископами. Числилось в ней: свыше 50 тысяч церквей, - 100.000 духовенства, до 1.000 монастырей с 50.000 монашествующих. Она обладала 4-мя Духовными Академиями, 55 Семинариями, со 100 Духовными Училищами, 100 Епархиальными училищами, с 75.000 ежегодно учащихся. Этот количественный рост не есть только автоматический результат роста населения. Это и результат активного систематического внутреннего и внешнего миссионерства Русской Церкви в такой мере, как никогда еще раньше ею не практиковалось. С этой точки зрения слишком крутая, до болезненности революционная реформа Петра В. была благодетельным страданием для Русской Церкви, стимулировавшим ее творческие силы.
В немецкой слободе Петр встретил коллегиальную форму церковно-приходского самоуправления протестантских общин и узнал от протестантов об их общих конституциях церкви в разных странах Западной Европы. Европейские монархи советовали Петру сделаться самому “главой религии”, чтобы располагать полнотой монархической власти. Уже с этого момента Петр замыслил применить протестантский примат государственной власти у себя дома. Несколько раз бывая, в связи с войнами, заграницей он открыто демонстрировал свои симпатии к протестантской системе верховенства светской власти над церквами.
Петра подозревали в неправославии, иные даже в безбожии. Но атеистом он не был. Вера его была твердой и по-своему сильной. Выражалась она в том, что в воскресные и праздничные дни он неопустительно молился за Литургией, часто становился на клирос и читал Апостол; всякое своё дело, всякий военный поход он начинал с молитвы о ниспослании Божия бла гословения, а всякий успех и всякую победу сопровождал благодарственным молебном. О его живой вере в Промысл Божий свидетельствуют часто повторявшиеся им слова: "Кто забывает Бог и не исполняет заповедей Его, тот сколько бы ни трудился, не сделает многого, ибо не осенен благословением свыше".
О вольнодумцах Петр I говорил со свойственной ему грубоватой крепостью выражений: "Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, или с природы безумный. Зрячий Творца – по творениям познать должен". Характерна одна из его бесед с историком Татищевым, который, увлекшись в Европе крайним рационализмом, позволил себе однажды в присутствии царя издевательски издеваться и насмехаться над Библией и церковными установлениями. Ударив вольнодумца за эти речи своей знаменитой дубинкой, царь поучал его: "Не соблазняй верующих чистых душ, не заводи вольнодумства, пагубного благоустройству – не на тот конец старался я тебя выучить, чтобы ты был врагом общества и Церкви".
Но искренность христианской веры Петра не мешала ему на все смотреть глазами государственного человека, под углом зрения государственной пользы. А его политические и правовые воззрения складывались под влиянием западных протестантских учений о примате государства во всех сферах народной жизни, из чего выводилась и ложная доктрина о главенстве монарха над Церковью. Однако он не спешил в осуществлении своего замысла поставить Церковь на место одного из подвластных ему ведомств, а действовал осторожно и расчетливо. Да и сам замысел не сразу обрел характер до конца продуманного плана. План складывался постепенно - и переходный период, который поначалу мыслился как время межпатриаршества, затянулся на двадцать лет.
По смерти патриарха Адриана (1700 г.) Петр легко принял как бы простое техническое предложение правительственной боярской московской среды: отсрочить вопрос о выборе нового патриарха и править церковными делами “соборно”. Он считал, что имеетправо как самодержец активно вмешиваться в церковные дела: создание церковной власти по выбору государя, создание новых учреждений для дел административных и хозяйственных иназначение их руководителей и служебного персонала, хотя бы из лиц духовных, но по выбору государя. В отношениях с архиереями Петр сделал ставку на выходцев из Малороссии. Петру казалось, что через этих церковных западников русская церковь перестанет быть ему тормозом в насаждении западного просвещения и западного типа реформ. Он назначил самого младшего митрополита Рязанского и Муромского Стефана Яворского местоблюстителем патриарха.
Благодаря деятельности последнего власть в Русской Церкви постепенно перешла в руки киевских ученых. Митрополит Стефан, воспитанный в католических школах, был горячим поборником высокого авторитета Церкви и ее независимости от государства. Он ждал своего назначения на патриаршество, однако когда осознал свое положение, то перешел в консервативную оппозицию. Ревнители старины в Москве вскоре поняли, что в лице столь нежеланного для них чужака они обрели если и не единомышленника, то союзника, к тому же человека неуступчивого, твердого, мужественного. Вместе с ними Местоблюститель не одобрял второго брака царя, заключенного при жизни насильственно постриженной царицы Евдокии Лопухиной.
Особую остроту отношения между монархом и Местоблюстителем приобрели после дела Тверетинова. Московский лекарь Дмитрий Тверитинов, учившийся в Немецкой слободе, собрал кружок вольнодумцев, увлеченных протестантским учением. Его сторонники отвергали почитание святых угодников, мощей, икон, отвергали авторитет иерархии, не признавали таинств и предания святых отцов. В то же время в тверитиновском кружке по богословскому невежеству, отвергали и краеугольный камень протестантизма – учение о спасении единой только верой. Повторяя древних стригольников, Тверитинов думал, что человек спасается не верой, а своими делами и заслугами, без посредничества Церкви. "Я сам себе Церковь", – говорил ересиарх. В 1713 году существование ереси обнаружилось. Митрополит Стефан немедленно организовал расследование, которое велось гласно и было известно в Москве. Петр, опасаясь, что этот шумный процесс повредит столь любезным его душе немцам, распорядился перевести розыск из Москвы в Петербург в новоучрежденный тогда Сенат. В Сенат дело закончилось быстро и легко для подсудимых. От них потребовали отречения от ереси и препроводили их обратно в Москву. Местоблюстителю было приказано присоединить раскаявшихся к Церкви. Но митрополит Стефан, подозревая вероотступников в лицемерии, велел разослать их по монастырям для проверки искренности их покаяния. Тогда-то и обнаружилась обоснованность его недоверия к столь легко избавившимся наказания еретикам. Заключённый в Чудовом монастыре Фома Иванов, одержимый неистовством, бросился с косарем на резной образ Святителя Алексия и изрубил его. После этого злодеяния митрополит Стефан созвал Освященный собор для суда над преступниками. Новоявленные иконоборцы были преданы анафеме, а Фому, как злостного и нераскаявшегося еретика, сожгли на костре. Гнев Петра, узнавшего об исходе нового розыска, был страшен. Он заподозрил его в подстрекательстве москвичей к погромам иностранцев. Петр приказал объявить Местоблюстителю выговор через Сенат.
Особенно дурно отозвались на положении Стефана, да и всей вообще иерархии два политических дела 1718 г. дело царевича Алексея и дело его матери, бывшей царицы Евдокии Лопухиной. B них замешано было несколько важных лиц из духовенства. Дознано было, что духовник царевича Яков Игнатьев был злейшим врагом Петра, внушал Алексею ненависть ко всем делам и к самому лицу его отца, однажды на исповеди, когда Алексей со страхом признался ему, что желает отцу своему смерти, успокоил его, говоря: Мы и все желаем ему смерти. Духовник царицы Евдокии Федор Пустынный, ростовский архиерей Досифей и юродивый Михайло Босой говорили ей о близкой смерти Петра и скором возвращении ее на царство, подкрепляя свои уверения разными пророчествами и видениями. Царевич, бежал за границу, откуда переписывался с Досифеем, Крутицким митрополитом, Игнатием Смолой, и Киевским Иоасафом Кроковским. В этой переписке он обсуждал план перехвата власти при помощи близкого себе духовенства: «когда будет время без батюшки, тогда я шепну архиереям, а архиереи приходским священникам, тогда меня и нехотя владетелем учинят». Был заподозрен в связи с царевичем и сам Стефан, которого партия царевича и сам он считали своим и на которого рассчитывали, что он снимет с царевича присужденное ему царем пострижение в монашество. По окончании розысков Яков Игнатьев, Федор Пустынный и митрополит Досифей были преданы смертной казни; Иоасаф Кроковский умер скоропостижно еще раньше розыска на дороге из Киева в Петербург; Игнатий Смола по старости был уволен на покой (уже в 1721 г.) в Нилову пустынь. Против Местоблюстителя улик не оказалось. Во все время розысков царь находился в таком же страшном раздражении, как во время стрелецких казней, и высказывал крайне резкие отзывы ο духовенстве. Β 1718 году он решительно высказал мысль об отмене патриаршества и об устройстве для церковного управления духовной коллегии, наподобие учреждавшихся тогда же государственных коллегий. Яворский уцелел во время розысков: ему предназначалось даже место президента в новой духовной коллегии; но отношения к нему царя были окончательно испорчены. Президентом он должен был сделаться только номинальным. Петр убедился, что не все киевляне могли ему сочувствовать, и стал приближать к себе из них новых людей, более соответствовавших его взглядам.
Еще одним поводом для ропота духовенства было создание Монастырского приказа. В результате его деятельности все больше церковного имущества и земель уходило государству. Большая часть великорусских архиереев и церковных сановников, как игумены и архимандриты больших многоземельных монастырей, воспринимали новый контроль Монастырского Приказа над их хозяйством с решительной оппозицией. Тамбовский епископ Игнатий привлечен был к суду и лишен сана за открытое сочувствие раскольнической пропаганде о том, что Петр антихрист. А он был одним из многих сочувствующих раскольникам. В 1707 году Нижегородский митрополит Исаия был также снят с кафедры и сослан на покой за открытый неплатеж налогов Монастырскому Приказу.
Вообще к монашеству Петр относился по протестантски. Особенно ярко это отношение проявилось в "Объявлении ο монашестве" 1724 г. Программа того, как сделать монашество полезным для общества состояла в следующем. Простых, неученых монахов предполагалось занять при монастырях разными ремеслами и земледелием, а монахинь женскими рукоделиями; других, избранных монахов готовить к высшим церковным должностям посредством ученых занятий, для чего завести при монастырях школы и ученые братства. Кроме того, монастыри предназначались к обязательному благотворительному служению; при них велено заводить богадельни, больницы и воспитательные дома для младенцев.
Более близким Петру стал Феофан Прокопович, иерарх-западник, либерал и убежденный реформатор, так же психологически протестантствующий, как и сам Петр. Поначалу он стал ректором Киевской академии, затем в 1718г. архиепископом Псковским с резиденцией в Петербурге. Подобралась двоица великих людей, которой мы обязаны церковной реформой со всеми ее и положительными и отрицательными качествами. Архиепископ Феофан (Прокопович), как и Стефан Яворский, получая образование на Западе, был вынужден отречься от Православия и перейти в унию. Выучившись и вернувшись на родину, он принес покаяние. Но помимо того, что Феофан Прокопович учился в католических учебных заведениях, много путешествовал по протестантским странам, поэтому склонности у него были протестантские. Библиотека Феофана на три четверти состояла из протестантских авторов. Пользуясь готовой теорией естественного права и ее доктриной о верховной власти, Феофан вручал Петру волшебный аппарат для оправдания его государственной революции сверху.
Архиепископ Феофан был убежденным сторонником реформы, поэтому ему и было поручено выработать проект церковных преобразований. Во многом этот проект был заимствован у протестантов и осуществлялся под сильным влиянием протестантских друзей царя в России и иноземных протестантских монархов. Феофан написал Духовный "Регламент" 1820 г., содержавший план проведения церковной реформы. Это был сырой проект, по форме являвшийся не законом, а агитационно-публицистическим произведением в защиту реформы, проповедью, убеждавшей в том, что единоличная власть хуже коллегиальной и что единоличный церковный владыка введет в соблазн народ, т.к. будет поставлен на одну ногу с царской властью. Аргументация была весьма сомнительной, т.к. подрывала и основы монархической государственной власти. Ко всему прочему царь был назван не помазанником Божиим, а "Христом Господним".
Изначально было ясно что регламент не получит соборного одобрения, поэтому Петр не стал собирать архиереев, а поручил собрать их подписи под ним, а у тех, кто не согласен, взять развернутое объяснение. Т.о. регламент был утвержден, но русский епископат смог значительно изменить эти решения на протяжении нескольких лет, когда коллегия начала свою деятельность. Но реформа «пошла», т.к. идеология просвещенного абсолютизма, тоталитарно покоряющего своему контролю и церковь, стала адекватной государственному правосознанию.
Духовный регламент подразумевал создание коллегии ведующей церковными делами и, подчиненной сенату (т.е. не непосредственно царю). Она была собрана в январе 1721 г. и сразу же было изменено ее название на Синод. В состав синода входили архиереи, президентом его был сделан Стефан Яворский (должность была упразднена в 1722г. после его смерти), был и вице-президент; входили туда и пресвитеры, и представитель царя – обер-прокурор (последний в первое время был чисто номинальным лицом, не имевшим веса в глазах синода, но к началу 19 в. они стали настоящими министрами церкви).
Члены синода указали на предварительность и недостаточность своего согласия на реформу. Это вынудило обратиться Петра за благословением к Константинопольскому патриарху. В письме, излагавшем суть реформы, нецерковные положения были опущены. Ответ пришел через два с лишним года. Все патриархи признавали синод равным себе в патриаршем достоинстве и обещали поддерживать с ним и с Русской Церковью полное церковное общение, если он будет блюсти Православие и полностью сохранять все церковные уставы.
Кроме этих документов, был еще и царский манифест о церковной реформе. Т.е. имелось три проекта преобразований. В общем государственная власть все взяла в свои руки. Суть их была в том, что единственным источником правотворчества для Церкви осталась только верховная светская власть. Каноническое правотворчество для русской церкви этим было закрыто. Чрезвычайные органы канонического законодательства, церковные соборы, полным их замалчиванием в Духовном Регламенте, были воспрещены. А текущее мелкое законодательство в сопроводительном Духовному регламенту манифесте предоставлено Синоду, но и оно не оставалось бесконтрольным.
Синод по государственному уровню был равен сенату. Петр вытребовал разрешение на браки с инославными, в архиерейскую присягу были включены слова о том, что они исповедуют помазанника-царя как крайнего судию этой коллегии. Реформа не пошла по протестантскому пути, т.к. этого не принял бы народ, да и политически это могло привести к расколу общества и подрыву монархической государственности. Именно с этого момента происходит раскол между элитой (аристократия, дворяне) и народом (крестьяне, духовенство). Сокращение монастырей привело к падению уровня грамотности народа, росту суеверий из-за уменьшения подлинно церковного, православного просвещения.
Вопросы для самостоятельного повторения материала.
1. Дайте общую характеристику синодального периода Русской Церкви.
2. Изложите церковно-политичские взгляды Стефана Яворского. Как сложились его отношения с Петром.
3. Как вызревали взгляды Петра на отмену патриаршества? Что стало окончательным поводом для решения этого вопроса.
4. В чем состояла церковная реформа Петра?
Духовный регламент, ставший законом 25 января 1721 г., говорил о новом высшем церковном учреждении - Духовной коллегии . Регламент пояснял, почему единоличное управление, в отличие от коллегиального, нежелательно государству: "простой народ", удивленный той честью и славой, которой окружен патриарх, "может помыслить, что то второй государь, самодержцу равносильный или и больше его".
После утверждения Духовной коллегии Петр понял, что духовное ведомство по своему универсальному статусу не могло быть приравнено к узкоспециализированному статусу обычной коллегии и что это унижало привычное иерархическое самосознание. Поэтому вскоре Петр учредил Святейший Синод . Чтобы придать ему надлежащий статус и не допустить превращения в узкоцерковное учреждение, царь позволяет ему именоваться Правительствующим , т.е. имеющим государственные полномочия по подобию Сената.
Структурно Духовный регламент делится на три раздела. В первом разделе Коллегия обязывалась следить за правильным совершением богослужения и цензурой книг.
Второй раздел включал в себя три подраздела. Первый подраздел посвящен вопросам епархиального управления и содержит правила об управлении епархиями, об отношении к подчиненному духовенству (которое не следовало чрезмерно обременять налогами), о епархиальном суде и о надзоре за епископскими слугами. Здесь подчеркивалось, что епископы подлежат юрисдикции Святейшего Правительствующего Синода . Предписывалось составлять ежегодно два отчета о состоянии епархии. В сомнительных случаях следовало подробно изложить дело, предоставив его решение на усмотрение Святейшего Синода. Регламент подробно очерчивал круг дел епископов, придавая их статусу черты рачительного чиновника: надзор за поведением духовенства, заботы о духовном просвещении и нравственности мирян, контроль хозяйства вверенных ему епархиальных монастырей и церквей. В 1721-1727 гг. Святейший Синод располагал даже штатом инквизиторов для ревизий и контроля за епархиями. Наряду с Духовным регламентом главными руководящими документами для епархиальных управлений являлись указы Святейшего Синода, которые часто издавались по повелению императора.
Второй подраздел содержал указания об учреждении епархиальных училищ. Для подготовки священников рекомендовалось открывать школы, доступные для юношей всех сословий, а не только духовного. При этом епископов обязывали следить за тем, чтобы выпускники семинарий имели преимущество при поставлении во священники или монашеском пострижении перед теми, кто не имел образования. Предписывалось также в каждой епархии открыть архиерейскую школу "для детей священнических или и прочих, в надежду священства определенных", причем на средства из доходов архиерейского дома. При этом указывался конкретный и очень высокий процент отчислений: 30% хлеба с земель церковных и 20% с монастырских и архиерейских.
Опираясь на положения Духовного регламента, епископы приступили к организации в своих епархиях духовных школ. В течение XVIII столетия Духовный регламент был для Синода и епископов основой их деятельности в области духовного образования и содействовал его развитию. К концу века Россия располагала 4 духовными академиями, 46 семинариями и обширной сетью начальных школ в епархиях.
И наконец, еще один подраздел содержал положения, относящиеся к деятельности самого Святейшего Правительствующего Синода . Святейший Синод состоял из 11 членов: президента, 2 вице-президентов, 4 советников и 4 асессоров из среды черного и белого духовенства. В обязанности членов Синода входило: 1) наблюдение за всем церковным управлением и церковными судами; 2) оценка проектов всякого рода улучшений; 3) цензура; 4) изучение и удостоверение чудес; 5) рассмотрение новых сектантских учений; 6) исследование неясных вопросов совести; 7) испытание кандидатов на звание епископа; 8) выполнение функций бывшего патриаршего суда; 9) надзор за использованием церковного имущества; 10) защита епископов и прочего духовенства перед мирскими судами; 11) проверка подлинности завещаний; 12) искоренение нищенства и обновление благотворительности; 13) борьба с симонией (продажей церковных должностей).
В Регламенте был пункт о присяге, имевшей чисто государственную природу: в присяге монарх объявлялся верховным судьей в Церкви. Кроме того, духовенство давало присягу на верность не церковным догматам, а только монарху и династии.
Третий раздел Регламента предусматривал меры по сокращению численного состава духовенства, усилению сословной замкнутости и наследственного порядка замещения церковно-приходских должностей, а также правила монастырской жизни.
Для постоянного государственного надзора за деятельностью Синода в 1722 г. Петром была учреждена должность обер-прокурора Синода, который возглавлял аппарат наблюдения за духовенством на местах. Лица, составлявшие этот аппарат, получили название инквизиторов. В компетенцию обер-прокурора входило представление императору докладов и ежегодного отчета от имени Синода, заведование синодальными учреждениями: канцелярией Синода, хозяйственным управлением, учебным комитетом, типографией и т.д. То, что обер-прокурор занимал ключевую позицию в секретариате Синода, создавало предпосылку для будущего возвышения института обер-прокуратуры.
