«МЫ ПОПАДАЛИ В ИНОЙ МИР»
- Отец Сергий, а какие наставления давал батюшка Серафим, и вообще, чем было общение с ним для тех, кто его удостоился?
В основном, конечно, приезжающие в Ракитное назидались тем духом, настроением, которое царило в доме у батюшки, в храме. Батюшка по физической немощи не мог долго разговаривать, поэтому считалось, что 2–3 минуты беседы - это уже хорошо. Однако никто из нас не роптал, все понимали, что батюшка всех любит и всем старается помочь, но нас много, а он один.
Одно из самых первых наставлений, которое он дал мне: «Да будет Иисусова молитва вашим венцом». К великому сожалению, я его не исполнил.
Однажды я был свидетелем такой интересной сцены. Мы сидели у батюшки за трапезой: сам батюшка, один человек с сыном, которого он привез на благословение, чтобы он поступил в семинарию, и я. Батюшка о чем-то говорит, и вдруг прерывается и произносит: «Священство - это как помазание Аароново: на ком есть это помазание, тот рано или поздно, хочет он или не хочет, обязательно станет священником». То есть что Богом предопределено, то и будет.
А меня батюшка благословил на путь священства за десять лет до принятия мною священного сана. Он сказал: «Ваш путь - священство. Готовьтесь». Причем сказал даже без моего вопрошания. Я очень удивился, смутился, поскольку и не думал быть священником, не ожидал такого поворота, и сказал: «Батюшка, есть канонические грехи, которые возбраняют принимать священный сан. А если вдруг я не выдержу: я человек молодой, вдруг впаду в какой-нибудь блуд, что тогда делать?» Он посмотрел на меня и сказал: «Тогда нужно будет этот грех,- он немножко помолчал,- исповедать». То есть батюшка имел на это очень снисходительный взгляд.
Весьма удивленный, я уехал домой, и мне потом стали вспоминаться слова батюшки, я стал думать об этом, особенно о том, что он сказал: «Готовьтесь». А как готовиться? Надо у батюшки спросить.
Приехал я в Ракитное через месяц. Батюшка был, как всегда, болен. Я жил в дровах на дворе: было лето. Мы общались с одним иеромонахом, который тоже там жил, ожидая встречи с батюшкой. И он рассказывал об одном удивительном старце, который раньше был его духовником, а после смерти передал его отцу Серафиму. У того покойного батюшки был такой обычай - отвечать на вопросы своих духовных чад во время проповеди. К нему приезжали из разных мест, а он был больной, старенький. По воскресеньям он служил, а когда выходил говорить проповедь, то поворачивался к кому-то, смотрел на него и отвечал на его внутренний вопрос, потом поворачивался к другому и тоже давал ответ на вопрос, и все это в контексте проповеди. Естественно, до этого он с этими людьми не говорил, записки они ему не писали. Вот такой дар имел этот старец. Заканчивалась служба, все садились в поезд и уезжали, и свидетельствовали, что батюшка им на все вопросы на проповеди ответил.
Я удивился этому рассказу и подумал: «Надо же, какие старцы есть». На следующий день после этого разговора праздновали память святителя Иоанна Златоуста, батюшка Серафим служил Литургию. И вот он вышел говорить проповедь. Рассказал кратко житие свт. Иоанна, а в конце прибавил: «Святитель Иоанн Златоуст написал множество замечательных книг, и среди них есть такая книга, которая называется “О священстве”». У меня сразу возникла мысль: почему батюшка упомянул об этой книге, ведь свт. Иоанн написал двенадцать толстых томов? А в храме стояли одни бабушки, тот иеромонах и я. Тогда я вспомнил наш вчерашний разговор и понял: «Вот тебе, пожалуйста, ответ: найди книгу, прочитай, и она все расскажет». После службы я подошел к батюшке и сказал: «Батюшка, благословите, я поехал, мне пора». Он посмотрел на меня и ответил: «Бог благословит, поезжайте».
Нашел я эту книгу очень быстро, прочитал - и, действительно, получил самый замечательный ответ, потому что весь дух этой книги говорит о том, каким должен быть священник. Кто имеет желание и благословение стать священником, прочитайте эту книгу, и все увидите.
По милости Божией, святыми молитвами о. Серафима, прошло время, и Господь меня удостоил священного сана.
Однажды к батюшке приехал бесноватый священник. И батюшка его так успокоил: «Это с вами случилось за ваше маловерие. Ничего, ходите в храм, молитесь, причащайтесь, и постепенно, по милости Божией, Господь вас избавит от этой болезни».
Как-то во время трапезы, когда за столом сидело много священников, батюшка рассказал, что недавно кто-то привез со Святой земли терн, из которого был сплетен терновый венец Спасителя. Он говорит: «Вы понимаете, этот терн как колючая проволока. И как наш Спаситель его носил?» И заплакал прямо за столом. Все замолчали. Батюшка поднял глаза, обвел всех взглядом, потом тихонечко продолжил беседу, нашел уже другие темы. Таким образом, батюшка постоянно помнил о Спасителе, о Его крестных муках, для него распятый Спаситель был смыслом жизни. Поэтому он так свободно, легко и много о Нем говорил.
Еще помню, как-то во время трапезы, на которой присутствовали священники, батюшка сказал: «Раньше в семинариях задавали такой вопрос: священник должен идти причащать умирающего, ему нужно перейти реку, а мост ветхий, и по нему никто не ходит по той причине, что он находится в аварийном состоянии. Как должен поступить священник?» Все молчали. Вообще, когда батюшка спрашивал, братия предпочитала молча ждать, что батюшка сам скажет. Батюшка помолчал и говорит: «Ответ правильный будет такой - мост не провалится». И еще раз повторил: «Мост не провалится». Вот такой веры требовал он от пастырей Церкви.
О том, какое значение имел сам дух, царивший в доме батюшки Серафима и какое влияние батюшка оказывал на всю последующую жизнь тех, кто его знал, свидетельствует рассказ рабы Божией В.: «В годы учения я жила в Рыльске и ездила к о. Серафиму довольно часто - два-три раза в месяц. Когда посылали на обработку поля, не разгибаясь, спешила выполнить свою норму, чтобы только заработать законные дни свободы и улететь к батюшке. Ехать приходилось ночью. Сначала нужно было долго ждать поезда, потом ждать на пересадках, иногда даже идти пешком от ближайшей станции до Ракитного, не дожидаясь местного автобуса, который, конечно же, ночью не курсировал.
Шли летом 10 км с попутчиками, пели молитвы. Шли к батюшке, попадая сразу в иной мир. Он был реальным, нашим же, но уже преображенным присутствием Божиего служителя, его молитвой, его любовью ко всем, искренней, жалеющей и вдохновляющей. На что? На молитву, на жизнь по вере, на совершенное признание своей греховности, своего недостоинства, на полное согласие с тем, что все вокруг лучше, что и Господь всех любит и жалеет, если так может любить батюшка всех приходящих. Приезжавших к нему набирался полный храм и далеко не каждому удавалось получить его благословение или спросить что-то сразу же по приезде. Можно было написать о своих трудностях и волнениях, попросить помолиться, можно было даже уехать, не услышав ответа, однако - с верой, что Господь, по молитвам батюшки, все устроит. И действительно, так и было.
Годы учения и несколько последующих лет были согреты и защищены надеждой на молитвы батюшки. Всякий интерес к соблазнам мира, к увлечениям, свойственным молодости, просто таял, как ранний снег, падающий на теплую землю. Хотелось молиться, помнить о Господе, читать духовные книги, какие только попадались в руки, жить не тем, чем жили однокурсники. Да и как можно было сравнивать их удовольствия с тем, что получала душа в храме, где служил о. Серафим!
Прошли годы учения. Работать и жить пришлось далеко от Рыльска и от дома. Батюшка все больше болел, слабел. Обстоятельства сложились так, что священник, к которому я стала обращаться, относился к батюшке не просто настороженно, но резко отрицательно, веря мнению своего духовника о том, что он находится в прелести. Поехать к о. Серафиму он не разрешал, сам стал требовать от обращавшихся к нему откровения помыслов, частых и подробных.
Стоишь, бывало, у него на исповеди, и час, и больше, вроде и говорить уже нечего, а он все ждет раскрытия чего-то такого, чего я уж и не знаю в себе. От такого напряжения я уходила с исповеди больше подавленной, чем испытывающей облегчение. В следующий раз говорю ему о своем состоянии, потом хожу и думаю, что же еще нужно мне говорить. Все это скорее удручает, чем ободряет. Священник на это отвечает: “В тебе бес, ты бесноватая, ты в прелести”. Можно себе представить, как действует такой приговор. Вспоминается о. Серафим, душа рвется к нему, но теперешний духовник не пускает».
azbyka.ru/otechnik/Ignatij_Brjanchaninov/o-molitve .
святитель Игнатий (Брянчанинов). \"О молитве\".
Ученик. Некоторые утверждают, что от упражнения Иисусовою молитвою всегда, или почти всегда последует прелесть, и очень запрещают заниматься этой молитвою.
Старец. В усвоении себе такой мысли и в таком запрещении заключается страшное богохульство, заключается достойная сожаления прелесть. Господь наш, Иисус Христос, есть единственный источник нашего спасения, единственное средство нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всесвятую силу спасать нас, как же эта сила, действующая во спасение, эта единственная сила, дарующая спасение, может извратиться и действовать в погибель? Это - чуждо смысла! это - нелепость горестная, богохульная, душепагубная! Усвоившие себе такой образ мыслей точно находятся в бесовской прелести, обмануты лжеименным разумом, изшедшим из сатаны. Сатана восстал коварно против всесвятого и великолепного имени Господа нашего Иисуса Христа, употребляет в свое орудие слепоту и неведение человеческие, оклеветал имя, «еже паче всякого имени. О имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних» (Флп.2:9-10). Запрещающим молиться молитвою Иисусовою можно отвечать словами апостолов Петра и Иоанна на подобное запрещение, сделанное Иудейским Синедрионом: «праведно ли есть пред Богом, вас послушати паче, неже Бога, судите». Господь Иисус заповедал молиться всесвятым именем Своим, Он дал нам бесценный дар; какое значение может иметь учение человеческое, противоречащее учению Бога, воспрещение человеческое, усиливающееся устранить и разрушить повеление Божие, отъять дар бесценный? Опасно, очень опасно проповедовать учение, противное тому учению, которое проповедано Евангелием. Такое начинание есть произвольное отлучение себя от благодати Божией, по свидетельству Апостола (Гал.1:8)...
Ученик. Однако святые Отцы очень остерегают занимающегося молитвою Иисусовою от прелести.
Старец. Да, предостерегают. Они предостерегают от прелести и находящегося в послушании, и безмолвника, и постника - словом сказать, всякого, упражняющегося какою бы то ни было добродетелью. Источник прелести, как и всякого зла - диавол, а не какая-нибудь добродетель. “Со всею осмотрительностью должно наблюдать, - говорит святой Макарий Великий, - устрояемые врагом (диаволом) со всех сторон козни, обманы и злоковарные действия. Как Святой Дух чрез Павла всем служит для всех (1Кор.9:22), так и лукавый дух старается злобно быть всем для всех, чтоб всех низвести в погибель. С молящимися притворяется и он молящимся, чтоб по поводу молитвы ввести в высокоумие; с постящимися постится, чтоб обольстить их самомнением и привести в умоисступление; с сведущими Священное Писание и он устремляется в исследование Писания, ища, по-видимому, знания, в сущности же стараясь привести их к превратному разумению Писания; с удостоившимися осияния светом, представляется и он имеющим этот дар, как говорит Павел: «сатана преобразуется в ангела светла» (2Кор.11:14), чтоб прельстив привидением как бы света, привлечь к себе. Просто сказать: он принимает на себя для всех всякие виды, чтоб действием, подобным действию добра, поработить себе подвижника, и, прикрывая себя благовидностью, низвергнуть его в погибель 43. Мне случалось видеть старцев, занимавшихся исключительно усиленным телесным подвигом, и пришедших от него в величайшее самомнение, величайшее самообольщение. Душевные страсти их - гнев, гордость, лукавство, непокорство - получили необыкновенное развитие. Самость и самочиние преобладали в них окончательно. Они с решительностью и ожесточением отвергали все душеспасительнейшие советы и предостережения духовников, настоятелей, даже святителей: они, попирая правила не только смирения, но и скромности, самого приличия, не останавливались выражать пренебрежение к этим лицам самым наглым образом.
Некоторый Египетский инок в начале IV века сделался жертвою ужаснейшей бесовской прелести. Первоначально он впал в высокоумие, потом, по причине высокоумия, поступил под особенное влияние лукавого духа. Диавол, основываясь на произвольном высокоумии инока, озаботился развить в нем этот недуг, чтоб при посредстве созревшего и окрепшего высокоумия окончательно подчинить себе инока, вовлечь его в душепогибель. Вспомоществуемый демоном, инок достиг столь бедственного преуспеяния, что становился босыми ногами на раскаленные угли, и, стоя на них, прочитывал всю молитву Господню «Отче наш».
Разумеется, люди, не имевшие духовного рассуждения, видели в этом действии чудо Божие, необыкновенную святость инока, силу молитвы Господней, и прославляли инока похвалами, развивая в нем гордость и способствуя ему губить себя. Ни чуда Божия, ни святости инока тут не было; сила молитвы Господней тут не действовала, тут действовал сатана, основываясь на самообольщении человека, на ложно направленном произволении его, тут действовала бесовская прелесть...
azbyka.ru/otechnik/Ignatij_Brjanchaninov/o-molitve .
святитель Игнатий (Брянчанинов). "О молитве".
Ученик. Некоторые утверждают, что от упражнения Иисусовою молитвою всегда, или почти всегда последует прелесть, и очень запрещают заниматься этой молитвою.
Старец. В усвоении себе такой мысли и в таком запрещении заключается страшное богохульство, заключается достойная сожаления прелесть. Господь наш, Иисус Христос, есть единственный источник нашего спасения, единственное средство нашего спасения; человеческое имя Его заимствовало от Божества Его неограниченную, всесвятую силу спасать нас, как же эта сила, действующая во спасение, эта единственная сила, дарующая спасение, может извратиться и действовать в погибель? Это - чуждо смысла! это - нелепость горестная, богохульная, душепагубная! Усвоившие себе такой образ мыслей точно находятся в бесовской прелести, обмануты лжеименным разумом, изшедшим из сатаны. Сатана восстал коварно против всесвятого и великолепного имени Господа нашего Иисуса Христа, употребляет в свое орудие слепоту и неведение человеческие, оклеветал имя, «еже паче всякого имени. О имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних» (Флп.2:9-10). Запрещающим молиться молитвою Иисусовою можно отвечать словами апостолов Петра и Иоанна на подобное запрещение, сделанное Иудейским Синедрионом: «праведно ли есть пред Богом, вас послушати паче, неже Бога, судите». Господь Иисус заповедал молиться всесвятым именем Своим, Он дал нам бесценный дар; какое значение может иметь учение человеческое, противоречащее учению Бога, воспрещение человеческое, усиливающееся устранить и разрушить повеление Божие, отъять дар бесценный? Опасно, очень опасно проповедовать учение, противное тому учению, которое проповедано Евангелием. Такое начинание есть произвольное отлучение себя от благодати Божией, по свидетельству Апостола (Гал.1:8)...
Ученик. Однако святые Отцы очень остерегают занимающегося молитвою Иисусовою от прелести.
Старец. Да, предостерегают. Они предостерегают от прелести и находящегося в послушании, и безмолвника, и постника - словом сказать, всякого, упражняющегося какою бы то ни было добродетелью. Источник прелести, как и всякого зла - диавол, а не какая-нибудь добродетель. “Со всею осмотрительностью должно наблюдать, - говорит святой Макарий Великий, - устрояемые врагом (диаволом) со всех сторон козни, обманы и злоковарные действия. Как Святой Дух чрез Павла всем служит для всех (1Кор.9:22), так и лукавый дух старается злобно быть всем для всех, чтоб всех низвести в погибель. С молящимися притворяется и он молящимся, чтоб по поводу молитвы ввести в высокоумие; с постящимися постится, чтоб обольстить их самомнением и привести в умоисступление; с сведущими Священное Писание и он устремляется в исследование Писания, ища, по-видимому, знания, в сущности же стараясь привести их к превратному разумению Писания; с удостоившимися осияния светом, представляется и он имеющим этот дар, как говорит Павел: «сатана преобразуется в ангела светла» (2Кор.11:14), чтоб прельстив привидением как бы света, привлечь к себе. Просто сказать: он принимает на себя для всех всякие виды, чтоб действием, подобным действию добра, поработить себе подвижника, и, прикрывая себя благовидностью, низвергнуть его в погибель 43. Мне случалось видеть старцев, занимавшихся исключительно усиленным телесным подвигом, и пришедших от него в величайшее самомнение, величайшее самообольщение. Душевные страсти их - гнев, гордость, лукавство, непокорство - получили необыкновенное развитие. Самость и самочиние преобладали в них окончательно. Они с решительностью и ожесточением отвергали все душеспасительнейшие советы и предостережения духовников, настоятелей, даже святителей: они, попирая правила не только смирения, но и скромности, самого приличия, не останавливались выражать пренебрежение к этим лицам самым наглым образом.
Некоторый Египетский инок в начале IV века сделался жертвою ужаснейшей бесовской прелести. Первоначально он впал в высокоумие, потом, по причине высокоумия, поступил под особенное влияние лукавого духа. Диавол, основываясь на произвольном высокоумии инока, озаботился развить в нем этот недуг, чтоб при посредстве созревшего и окрепшего высокоумия окончательно подчинить себе инока, вовлечь его в душепогибель. Вспомоществуемый демоном, инок достиг столь бедственного преуспеяния, что становился босыми ногами на раскаленные угли, и, стоя на них, прочитывал всю молитву Господню «Отче наш».
Разумеется, люди, не имевшие духовного рассуждения, видели в этом действии чудо Божие, необыкновенную святость инока, силу молитвы Господней, и прославляли инока похвалами, развивая в нем гордость и способствуя ему губить себя. Ни чуда Божия, ни святости инока тут не было; сила молитвы Господней тут не действовала, тут действовал сатана, основываясь на самообольщении человека, на ложно направленном произволении его, тут действовала бесовская прелесть...
Azbyka.ru/otechnik/Ignatij_Brjanchaninov/o-molitve.
St. Ignatius (Bryanchaninov). & About prayer & quot ;.
The pupil. Some argue that the exercise of Jesus" prayer is always, or almost always, followed by charm, and is very forbidden to engage in this prayer.
The elder. In mastering this thought and in such a prohibition is a terrible blasphemy, there is a regrettable charm. Our Lord, Jesus Christ, is the only source of our salvation, the only means of our salvation; His human name has been borrowed from the Godhead of His unlimited, all-holy power to save us, how can this power acting in salvation, this only power that gives salvation, pervert and act in perdition? This is meaningless! It is an absurdity, woeful, blasphemous, soul-destructive! Those who have assimilated this way of thinking are exactly in demons" delights, they are deceived by the false intellect, which came from Satan. Satan rebelled insidiously against the all-holy and magnificent name of our Lord Jesus Christ, uses blindness and human ignorance in his instrument, slandered the name, "even more so than any name. On the name of Jesus, every knee will bow to the heavenly and earthly and to the underworld "(Philippians 2: 9-10). Those who forbid praying by the prayer of Jesus can be answered by the words of the apostles Peter and John to such a prohibition made by the Jewish Sanhedrin: "Is it righteousness before God, to hear you more, more than God, judge?" The Lord Jesus commanded us to pray with His holy name, He gave us a priceless gift; What meaning can the human teaching, which contradicts the teaching of God, have, the prohibition of the human, increasing to eliminate and destroy the command of God, to give up the priceless gift? It is dangerous, very dangerous to preach a doctrine contrary to the doctrine preached by the Gospel. Such an undertaking is an arbitrary excommunication from the grace of God, according to the testimony of the Apostle (Gal. 1: 8) ...
The pupil. However, the holy Fathers very much caution the person who is engaged in the prayer of Jesus from the delights.
The elder. Yes, caution. They warn against the charm and obedience, and the silent, and the fast, in short, anyone who exercises any virtue. The source of charm, like all evil, is the devil, and not some kind of virtue. "With all circumspection, it should be observed," says Saint Macarius the Great, "arranged by the enemy (devil) from all sides of the plot, deceptions and malicious acts. As the Holy Spirit through Paul serves all (1 Corinthians 9:22), so the evil spirit tries to be evil for everyone, so that everyone can be reduced to death. He also pretends to be praying to those praying, that in connection with the prayer he should be brought into high regard; With fasting fasts, to deceive them by conceit and bring them to a mental process; With those who are versed in Scripture, and he rushes into the study of the Scriptures, seeking, apparently, knowledge, while in fact trying to bring them to the perverted understanding of Scripture; With the light that has received the light, he also appears to have this gift, as Paul says: "Satan is transformed into an angel of the light" (2 Corinthians 11: 14), so that she can be attracted to her with the ghost of light. Simply to say: he takes on all kinds for all, in order to enslave an ascetic to himself by an action similar to the action of good, and, covering himself with a species, to cast him into perdition 43. I happened to see the elders engaged exclusively in the intensified bodily feat, and those who came from him In the greatest conceit, the greatest self-delusion. Their spiritual passions - anger, pride, wickedness, insubordination - received extraordinary development. Self and self-domination prevailed in them definitively. They resolutely and bitterly rejected all the most heartfelt advice and warnings of the confessors, the abbots, even the saints: they, violating the rules of not only humility, but modesty and decency, did not stop expressing contempt for these persons in the most insolent manner.
Some Egyptian monk at the beginning of the IV century became a victim of the most terrible devilish charm. Initially, he fell into high mind, then, due to his high-mindedness, he acted under the special influence of the wicked spirit. The devil, based on the arbitrary lofty nature of the monk, concerned himself with developing this ailment in him, so that by means of a ripe and strengthened highness finally subjugate a monk, and involve him in a soul-killer. Possessed by a demon, the monk reached such a poor prosperity that he became barefoot on the burning coals, and, standing on them, read all the Lord"s Prayer "Our Father".
Of course, people who did not have spiritual reasoning saw in this action the miracle of God, the extraordinary holiness of the monk, the power of the Lord"s prayer, and glorified the monk with praise, developing pride in him and helping him to ruin himself. Neither the miracle of God nor the holiness of the monk was here; The power of the Lord"s prayer here did not work, here Satan acted, based on the self-delusion of man, on the falsely directed outrage of him, then the demonic charm
В 2002 году схиигумен Михаил издал этот труд в своей книге «Жизнь и наставления архиепископа Антония». В этой книге были опубликованы так же труды владыки Антония «Забытый путь опытного Богопознания или Тайна спасения» об умном делании и «Советы духовного отца». Здесь отец Михаил поместил свои воспоминания о владыке Антонии. Эти воспоминания, исправленные и дополненные, были с его согласия опубликованы в книгах священника Владимира Панковца.
О тец Сергий является духовным чадом архиепископа Антония Михайловского, который постригал его в монашество и рукополагал в священный сан иеродиакона и иеромонаха. Эти рукоположения признал законными преподобный Глинский старец схимитрополит Серафим (Мажуга), который после упокоения владыки Антония принял отца Сергия под свой омофор. Воспоминания отца Сергия о владыке Антонии читайте в книге священника Владимира Панковца «Забытый Святитель», Ч. 2. с. 273-276.
С хиигумения Антония с 1958 года подвизалась вместе с владыкой Антонием. Была его ближайшей духовной дочерью. Руководила домашним церковным хором, пекла просфоры и сопровождала владыку во всех его путешествиях. Он возвел ее в сан игумении. На ее руках владыка и упокоился. Его завещание было адресовано ей как сотруднице покаяние. В оспоминания схиигумении Антонии о владыке Антонии читайте в книге священника Владимира Панковца «Забытый Святитель», Ч. 2. с. 213-234.
На личном деле владыки Антония в заключении стоял гриф «Содержать в лагерях бессрочно – до смерти». В Священном Писании сказано: «Что невозможно человеку – возможно Богу». И владыка был освобожден премудрым Промыслом Божиим для того, чтобы написать всем нам руководство в спасении – руководство в делании молитвы Иисусовой – «единственном открытом для нас пути спасения, все другие пути закрыты», — так пишет владыка Антоний в своем Богомудром писании «Забытый путь опытного Богопознания или Тайна спасения».
Легендарный «отец Арсений» — архиепископ Антоний Михайловский своим духовным чадам пишет: «Первое Слово Воскресшего Господа: Радуйтесь!..» И первой, кто услышал это Слово, была Мария Магдалина. В Евангелии от Марка читаем: Воскресши рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила бывшим с ним, плачущим и рыдающим; но они, услышавши, что Он жив и она видела Его, - не поверили (16, 9-11).
Келейница владыки схиигумения Антония вспоминала, что он очень почитал святых равноапостольных Нину и Марию Магдалину. Святая Нина спасла его в Турции от рук фанатиков, убивших русских миссионеров, - он сам ей эту историю рассказывал. А еще как-то, замечает матушка, владыка был связан с Марией Магдалиной. Он очень дорожил иконами этих святых. Всегда, возвращаясь домой, спрашивал ее: «Где Нина, где Мария?» «Да вот они, владыка, на месте» - отвечала она.
В 1956 году после Пасхи эта матушка приехала к нему в лагерь. Владыку должны были отпустить на свободу, но в списках на освобождение его не было. Она пошла к начальнику лагеря. Тот ничего сделать не мог и посоветовал обратиться к тому, кто выше его. После его слов стена в его кабинете отодвинулась и там оказалась комната, в которой находилась женщина. Она начала слезно умолять эту женщину об освобождении «своего родного дедушки», так она называла владыку Антония. Та ее внимательно выслушала, сказала, что сделает все, что от нее зависит, и предложила ей прийти завтра.
На следующий день первым словом, которое произнесла эта женщина при встрече, было: Радуйтесь!.. А затем она вручила ей документы на освобождение. Этой женщиной, без всякого сомнения, была Мария Магдалина! Об этом владыка Антоний никому не говорил и об этом до сего дня никто не знал. Если вы этому чуду не верите, то спросите себя честно: возможно ли в реальном времени за одну ночь подготовить и согласовать все документы на освобождение того, на личном деле которого штамп: «Содержать в лагерях бессрочно – до смерти». Что невозможно человеку – возможно Богу! Промышлением Божиим он еще нужен Божьему домостроительству!
Святитель Антоний упокоился 13 апреля и в этом году это Понедельник Светлой седмицы – первый день по Пасхе. Он прославлен у Бога на небесах как вселенский Первый Святитель, в последнем веке сем ведущий православных христиан тесным и узким путем в Царствие Божие, а другого пути туда нет. Этот путь — распятие ума на словах молитвы Иисусовой – это и есть крест, не взяв который и следуя за Христом, мы Его недостойны и не можем быть Его учениками (Лк. 14, 27).
Промысл Божий вел его, и под Киевом, в Лесной Буче, он повстречался с архиепископом Антонием Михайловским (1889-1976) — легендарным «Отцом Арсением», который сам шёл путем молитвы Иисусовой и был возведён Богом на высшую добродетель — молитву зрительную, чтобы написать руководство в ее делании всем жаждущим истинного спасения. Святитель Антоний и стал Духовным Отцом архимандрита Кирилла Павлова.
По настоящее время мало кто знал, в чём состоит секрет духовного преуспеяния отца Кирилла, ставшего братским духовником Лавры, а позже духовником трёх Русских Патриархов. Его доброе имя широко известно всему современному православному миру. А весь секрет в том, что архимандрит Кирилл шел забытым путем опытного Богопознания — деланием молитвы Иисусовой под руководством своего Духовного Отца — архиепископа Антония Михайловского. Отец Кирилл и своих духовных чад учил молитве Иисусовой.
Вот ее письмо к отцу Кириллу: «Дорогой, милый Батюшка! Отче Кирилле! Пишет Вам матушка Антония. Пишу в машине. Светлое, прошедшее о Вас всегда в моём сердце. Верю в Ваше большое любящее сердце, готовое каждого принять, обласкать. Маленькую частичку сердца оставьте для моего недостоинства. Мне нужен маленький уголок согреться, успокоиться и не свернуть с указанного пути, без страха с сестрами пройти назначенный Господом путь. Помогите, не оставляйте в Ваших святых молитвах. Искушений много, соблазнов уйма. Скорбь, крик души, даже отчаяние бывает. О Господи, помоги! С нижайшим поклончиком схиигумения Антония. 14.10.1998 г.»
Батюшка отвечает: «Дорогая матушка Антония! Вспоминаю теплое, радостное прошлое, и дай, Господи, нам теперь настоящее время тяжёлое, смутное как-то разумно прожить, не оставлять Господа. Я спасаюсь и утешаюсь только Святым Евангелием, Словом Божиим. Впереди нас ждут еще большие испытания. Помоги Вам, дорогая матушка, управлять монастырским кораблем, чтобы Вам переплыть пучину и пристать к тихому берегу. С любовью А. Кирилл».
В его книге «Отец Арсений», часть третья «Дети», есть рассказ «Отец Платон Скорино». Он написан в форме воспоминаний отца Платона о том, как он пришел к Богу. Из повествования мы узнаем, что отец Платон стал верующим христианином во время Великой Отечественной войны. Войну начал солдатом, а закончил старшим лейтенантом. Фронтовой разведчик. Полный кавалер ордена Славы, что приравнивалось к Герою Советского Союза. После войны, по обету, данному Богу, поступил в Духовную Семинарию и стал священником. Духовный сын отца Арсения – священника, главного героя книги. После встречи с отцом Арсением он говорит: «Благодарю за это Бога. Всю жизнь свою в его руки отдал, уезжаю прямо-таки обновленным».
Поэтому и проследим жизнь архимандрита Кирилла Павлова в этом плане. Верующим стал в Великую Отечественную войну, в Сталинграде, при защите легендарного дома «сержанта Павлова», названного его именем. За этот подвиг был награжден золотой звездой Героя Советского Союза. За отказ вступить в коммунистическую партию его бросили в фронтовую разведку. Закончил войну старшим лейтенантом и поступил в Московскую Духовную Семинарию. Стал иеромонахом, а впоследствии и духовным сыном Святителя Антония Михайловского – автора и главного героя книги «Отец Арсений».
Как духовно прекрасно начинается рассказ «Отец Платон Скорино»: «В старинном Патериконе прочел я когда-то сказанное святыми отцами о том, что Господь предоставляет каждому человеку возможность оглянутся на пройденный жизненный путь, осмыслить его и определить свое отношение к Богу и сделать шаг к познанию Господа или оттолкнуться от Него. В жизни постоянно происходят события, которые дают возможность всем ощутить и осознать Бога и прийти к Нему. Право выбора принадлежит человеку. Господь, создавая вокруг человека цепь определенных событий, хочет помочь мечущейся человеческой душе прийти к Нему, и вина наша, если мы оттолкнем путь к спасению.
Схиигумения Антония Сухих, келейница Святителя, вспоминает: «Владыка говорил, что мученичество и кровь тех, кто пострадал в революцию и во время коммунистических гонений, освободила на время нас от внешних страданий, они как бы взяли их на себя. Христианам теперь даны лишь внутренние страдания и скорби. Так продлится до антихристовых времен, а тогда уже придется пострадать и телом».
Возлюбленные в Господе нашем Иисусе Христе, братия и сестры, эти строки пишет тот, кто по милости Божией вернул доброе имя святителю Антонию Михайловскому, архиепископу Брянскому, оклеветанному сатаной так, как ни один святитель во все века не был оклеветан. Эту клевету по сей день распространяет богоборческая власть и Московская Патриархия. Эта клевета перешла и на меня.
На епархиальном и Общецерковном судах от меня требовали, чтобы я не говорил и не писал об архиепископе Антонии Михайловском, так как такого человека, по их мнению, нет. Меня даже обвинили в том, что это мой литературный псевдоним, да и труды владыки – это мои, а, следовательно, они богословски несостоятельны и вредны. От меня требовали, чтобы я отказался от правды о владыке Антонии, на что я не согласился, и за это меня лишили священного сана.
Преподобный Лаврентий Черниговский, упокоившийся в 1950 году, своим духовным чадам говорил: «Наступает время последнее, когда и духовенство увлечется мирским суетным богатством. Будут иметь свои машины, дачи, будут посещать курортные места. А молитва Иисусова отнимается. Они и забудут про нее. Поэтому они и сами пойдут не тем путем, которым нужно идти, и людей малодушных поведут за собой. Но вы будьте мудры и рассудительны. Красивые их слова слушайте, а делам их не следуйте».
В пасхальной радости 9 мая я встречался с схиигуменом Михаилом Лаптевым. Наш общий духовный отец владыка Антоний Михайловский по его настоятельной просьбе и написал руководство в делании молитвы Иисусовой. Отец Михаил рассказал мне: «Владыка написал на ста листах в общей тетради. Передает ее мне и говорит: «Эта тетрадь будет книгой. Она будет в Америке, Англии, Франции…»
Сейчас мы работаем над новыми трудами владыки Антония. Их сохранила его келейница схиигумения Антония (Сухих) и передала на хранение сотруднице своего покаяния. Матушка ей сказала: «Храни, придет время – они пригодятся». Это прекрасная повесть о жизни в девичьем монастыре до революции в России. Новый богословский труд в защиту православия, проповеди и стихи.
Прииди, Свете истинный!.. Прииди, жизнь вечная!.. Прииди, сокрытая Тайна!.. Прииди, сокровище безымянное!.. Прииди, вещь несказанная. Прииди, лицо, бегущее от человеческаго постижения. Прииди, непрестанная бодрость!.. Прииди, всех спасаемых истинная надежда. Прииди, мертвых воскресение! Прииди, могущий: Ты все всегда делаешь, преобразуешь и меняешь одним только мановением!.. Прииди, вполне невидимый, неосязаемый, неприкосновенный. Прииди, всегда пребывающий, недвижимый, хотя Ты ежечасно весь передвигаешься, и приходишь к нам, лежащим в преисподней, хотя Ты Сам живешь выше всех небес. Прииди, имя вожделеннейшее и чаще всего встречающееся; но сказать о Тебе, что — Ты или знать каков Ты и какого рода нам решительно отказано.
Прииди, Великого Бога и Владыки нашего богряница. Прииди, опоясание, как кристал прозрачное, и разсвеченное драгоценными каменьями. Прииди, прибежище неприступное. Прииди, царская богряница и священнаго величества десница!.. Прииди. нуждалась и нуждается в Тебе жалкая душа моя!.. Прииди, одинокий к одинокому: виждь я одинок, как видишь. Прииди, Ты отделил меня и сделал меня на земле одиноким.
Прииди, дыхание и жизнь моя! Прииди, неизреченный — души моей утешение!.. Прииди, радость и слава и беспрестанная утеха моя. Воздаю благодарность Тебе, потому, что здесь, среди смятения, перемены, кругообращения Ты сделался единым со мною духом и хотя Ты — Бог превыше всего, однако сделался для меня всем во всем. Прииди, Питие неизъяснимое! Ты никак не можешь быть отнят и непрестанно вливаешься в уста души моей и обильно течешь в источнике сердца моего. Сияющая одежда, и демонов попаляющая!
Ты омываешь меня непрестанными и святыми слезами, обильно источаемыми от Твоего присутсвия у тех, к кому приходишь — Ты!.. Возношу благодарность Тебе, потому что днем невечереющим Ты сделался для меня и солнцем по сю сторону заката: Тебе негде скрыть Себя, и славою Своею Ты наполняешь вселенныя. Никогда Ты не скрывал Себя от кого-нибудь, но мы сами всегда скрываемся от Тебя, покуда не хотим придти к Тебе. Ведь, где бы Ты сокрыл Себя, когда нет для Тебя нигде места отдохновения? Или зачем бы Ты сокрыл Себя — Ты, никого из всех не презирающий, никого не боящийся? Сотвори же ныне во мне скинию Себе, кроткий Господи, и обитай во мне, и до смерти моей не отторгайся, не отделяйся от меня, раба Твоего, чтобы и я при кончине моей и после кончины в Тебе находился и царствовал с Тобою!.. — Богом над всеми царствующим. Останься, Господи, и одинокого не оставляй меня, чтобы, когда придут враги мои, которые постоянно ищут пожрать мою душу, и Тебя обрели пребывающим во мне, и совершенно — убежали и не одержали верха надо мною, потому что заметят Тебя, сильнейшего всего, внутри, в униженной душе моей поселившимся!..
По истине, как помнил Ты меня, Господи, когда я был в мире, и как без ведома моего Сам Ты избрал мене и от мира удалил и пред лицем славы моей поставил: так тоже и сейчас охраняй меня чрез Свое пребывание во мне совершенно поставленным, всегда недвижимым, чтобы каждодневно созерцая Тебя я, смертный, жил, чтобы обладая Тобою я, нищий, вседа был богатым. Так я буду могущественнее любых царей: и вкушая и испивая Тебя и ежечастно одеваясь в Тебе — буду наслаждаться нерасказуемою утехою благ. Так как Ты всякое благо и всякое украшение, и всякая услада, и Тебе подабает слава, Святой и Единосущней Троице, Которая прославляется во Отце, и Сыне, и Духе Святом и познается, и чтится, и почитается всем собранием верных теперь и всегда и по бесконечности веков. Аминь.
Как воину нельзя отдавать свое личное оружие другому, так и книги владыки не следует отдавать другим, ибо их надо всегда иметь под рукой, изучать ежедневно и очень тщательно. Есть лукавый оборот – взять у вас книги и оставить вас без них, да и другой не воспользуется ими достойно, ибо они ему по праву не принадлежат. Желающих почитать их ориентируйте на серьезный подход к ним и рекомендуйте им приобрести их и иметь во всегдашнем пользовании. Благо, что эти книги есть!
ЕЖЕДНЕВНО: — упражняться в молитве Иисусовой – в правило утреннее и вечернее можно прибавлять сотен пять к читаемому по молитвеннику, со вниманием делая так: пред правилом вообще класть 33 поклона земных, а когда будешь читать молитву Иисусову, то после каждой сотни класть по 3 поклона земных, а после каждого десятка – 1 поясной, по окончании же всего правила – снова 33 поклона земных (О МОЛИТВЕ ИИСУСОВОЙ. Руководство в делании);
Иисусову молитву старец Сергий считал наивысшей формой молитвы. Сам он стяжал благодать творить ее в сердце без остановки. Вместе с тем он не отвергал и других форм молитвы, каждое утро и каждый вечер вычитывая молитвенное правило, предписанное Церковью, и совершал в монастырском приходе и в скиту, где он был игуменом, богослужения без сокращений и в точном соответствии с Типиконом. Следовательно, он не отдавал Иисусовой молитве предпочтения в ущерб остальным формам молитвы.
Так как эта молитва представляет собой повторение краткой формулы, то она лучше, чем всякая другая, позволяет выполнить завет, данный апостолами, святыми отцами, а вслед за ними – и самим старцем Сергием: завет "непрестанно молиться", и, в частности, молиться тогда, когда времени мало или когда мы заняты, или находимся рядом с другими людьми, так как ее можно внутренне произнести за очень короткий промежуток времени и даже сопровождать ею большую часть своих занятий.
Иисусова молитва a priori общедоступна. Но, с одной стороны, это делание должно быть результатом свободного выбора, проистекать из личной потребности или желания. С другой стороны, ее особый характер предполагает предварительное благословение, а также постоянное руководство духовника, так как при неверном осуществлении она может представлять немалую опасность: духовную, психическую и телесную. Наконец, ее совершение требует определенных духовных условий.
Практика Иисусовой молитвы является неотъемлемой частью предания Православной Церкви и ее духовного учения. Поэтому старец Сергий настойчиво говорил о необходимости творить Иисусову молитву только в лоне Церкви, параллельно с участием в богослужении и с приобщением к Таинствам, а также в тесной связи с прочими сторонами и проявлениями духовной жизни.
Эта молитва должна сопровождаться деятельной борьбой со страстями и не менее деятельным взращиванием добродетелей; оба эти делания могут привести к результату только в лоне Церкви, силой благодати, подаваемой нам через Таинства.
По словам старца, вне Церкви и без борьбы со страстями эта молитва не имеет ни смысла, ни ценности.
Это делание несовместимо, в частности, с гордостью, нечистотой и всяким проявлением злобы, направленной на ближнего. Напротив, творить Иисусову молитву можно лишь в состоянии покаяния, смирения, целомудрия и любви к Богу и к ближнему.
Вот почему этот вид молитвы нельзя отождествлять с какой-то техникой. "Христос, – говорил старец, – пришел не для того, чтобы принести нам технику, но чтобы научить нас покаянию". Еще одна причина заключается в том, что благодатная помощь никогда не бывает результатом некоторых приемов, которые употребляет человек, но всегда остается бескорыстным даром Божиим. Молитва – это всегда некое пространство личного общения с Богом, и в этом общении сосуществуют просьба и созерцание.
Эти духовные состояния предшествуют молитве, сопровождают ее и сообщают ей ее ценность. Молитва, произносимая с нечистыми помыслами или в гордости, не только бесполезна, но даже наносит ущерб тому, кто молится. Старец Сергий говорил об этом очень емкими фразами: "Блудный грех делает молитву невозможной", "Иисусова молитва без смирения – это катастрофа". Еще он говорил, что если мы принимаемся молиться, не примирившись перед этим с Богом через покаяние, то из-за этого "наша молитва будет гнилой", напоминая историю о конокраде, который часто молился святителю Николаю и, упав однажды в яму, где находились гниющие трупы лошадей, увидел, как ему является святой со словами: "Твоя молитва подобна этому гноищу".
Иисусова молитва может произноситься вслух или внутренне. Предпочтительнее, чтобы эта молитва была безмолвной, так как в этом случае она является более глубокой. Выражение "умная молитва" означает "внутренняя", а не "рассудочная". Иисусова молитва не должна твориться одним только разумом; в этом делании ум должен соединиться с сердцем и действовать в единстве с ним. Это означает, что рассудок должен соединиться с чувствами и с волей.
Старец Сергий, как и все святые отцы, поучения которых содержатся в "Добротолюбии", говорил о необходимости "укоренения" ума в сердце и утверждал, что оно должно стать предметом постоянного внимания. Однако это не означает, что такого состояния достичь легко, – напротив, это требует времени и терпения.
Соединение ума с сердцем – то средство, которое позволяет человеку участвовать в молитве наиболее целостно и глубоко, а также помогает нам защититься от искушений и бесовского воздействия, ибо "окопавшись в глубине своего сердца, мы оказываемся в безопасности". Благодаря этому соединению мы можем все понимать "сердцем".
Ум входит в сердце и соединяется с ним благодаря смирению и покаянию.
Соединение ума с сердцем во время молитвы дается нам не сразу, но требует времени и большого терпения.
Иметь молитву в себе непрестанно, так, чтобы она стала одновременно самопроизвольной и постоянной, человек может тоже только в результате долгого и регулярного подвига. В силу дисциплины и регулярности молитва в итоге проникнет в нас, как вода, капля за каплей, наконец начинает проникать в камень, на который она капает.
В учении старца Сергия об Иисусовой молитве ключевыми являются два слова из традиции "Добротолюбия": трезвение и внимание. Молящийся должен стремиться постоянно внимать содержанию молитвы (однако это усилие никогда не должно оборачиваться судорожным состоянием и напряжением). И поэтому ему следует бдительно следить за тем, чтобы отсекать искушения, которые непрестанно предстают перед ним в форме помыслов (т.е. мыслей или образов). Следует не только избегать дурных помыслов, но и простых мыслей, которые могут рассеять наше внимание.
Эти различные помыслы могут поражать нас своим количеством и своей силой (старец сравнивает их с роем мух, снующих вокруг, или со сворой собак, лающих возле нас), а также своей природой. Тем не менее в их возникновении нет ничего ненормального. Не молитва порождает помыслы: внутри нас, в глубине, они существуют незаметно для нас, а молитва лишь выявляет их.
Старец Сергий объяснял, что молитва для нашей души – как палка, которая мутит воду в болоте и заставляет подниматься на поверхность все нечистоты, которые лежат на дне, в глубине. Думать, будто бы наша душа чиста, – такое же заблуждение, как и мысль о том, что вода в болоте прозрачна.
Среди помыслов, которые смущают нашу душу во время молитвы, одни приходят к нам из нас самих, а другие имеют бесовскую природу, и их целью является помешать нам молиться.
Когда мы молимся, искушения в виде дурных помыслов приходят в куда большем количестве, чем когда мы не молимся. Это не означает того, что, когда мы не молимся, мы будто бы пребываем в лучшем состоянии. Это бесовская хитрость: заставить нас поверить в это и в итоге внушить нам: "Молиться я все равно буду плохо, а если не буду молиться, то не придут эти дурные помыслы, и все будет хорошо".
Нет ничего странного в том, что нас мучают помыслы или что нам трудно сосредоточиться; отцы-пустынники тоже постоянно подвергались таким искушениям.
Прежде всего не следует отчаиваться и бросать молитву – нужно проявлять терпение, постоянство и стойко держаться. Проявляя упорство, мы выходим победителями при любых искушениях, нам удается постепенно очиститься, и вслед за этим молитва творится легче.
Противостояние помыслам состоит в том, чтобы отсекать их всякий раз, когда они возникают, и отсекать сразу же. Нужно постараться игнорировать их, так как чем больше на них обращаешь внимания, тем сильнее они делаются, и затем становится уже сложно от них избавиться. Напротив, чем меньше на них обращать внимания, тем слабее они становятся. Старец объяснял, что когда бесы начинают искушать нас на молитве, то они пытаются привлечь наше внимание и войти с нами в собеседование, чтобы проникнуть в наше сердце. Нельзя ни в коем случае позволять им проникать в нас, и поэтому следует отвергать любое собеседование с ними, противостоять им категорическим отказом и продолжать молиться, не принимая во внимание то, что они нам предлагают.
Некоторые мысли являются простыми помыслами, то есть обыкновенными представлениями, которые безвинны. Они вредоносны, так как рассеивают внимание и мешают сосредоточиться, и поэтому возмущают молитву и мешают ей быть чистой, то есть такой, единственным предметом которой является Бог. Их следует просто отвергать. Другие же мысли являются страстными помыслами (то есть связанными со страстями), и вызывают искушения, которые, если им уступить, могут привести ко греху и развить или усилить соответствующие страсти. Следует не только их отвергать, чтобы помешать им проникнуть в глубь нас, но и каяться в них. Покаяние состоит в том, чтобы признать, что часть ответственности за то, что в нас возникают дурные помыслы, лежит на нас, так как мы являемся для них благодатной почвой или же провоцируем их возникновение своими грехами и страстями. Кроме того, если не уступать помыслам, возникающим перед нами, то на нас не лежит при этом ни вины, ни ответственности: они остаются искушениями, но не грехами. Это тем более верно, если помыслы приходят от лукавого и не имеют никакой связи с нашим внутренним состоянием в прошлом или настоящем (ибо нечистый являет нам часто такие искушения, к которым мы не имеем никакого отношения). А покаяние помогает признать пред Богом собственное бессилие и дать уму сойти в сердце, чтобы там он был в безопасности.
Если мы привыкнем так поступать, то искушения, которые существуют всегда (ибо дьявол и бесы не перестают действовать против нас и даже, бывает, начинают действовать еще сильнее), прежде находившие в нас для себя пищу, отныне ее не обретут: благодаря нерассеянной молитве и покаянию наше сердце очистится и мы лишим их этой пищи, так что они отступят вовне и их власть над нами уменьшится, как сказано в Псалтири: Я вижу врагов моих вокруг себя, но они бессильны. Старец сравнивал бесов, которые внушают нам помыслы во время молитвы, со стаей собак, лающих вокруг нас. "Мы не можем не слышать их, – говорил он, – но можем не слушать".
В какие-то моменты молиться бывает легко, в иные – трудно. Мы находимся в падшем состоянии, и поэтому нам приходится пересиливать себя, к особенности чтобы достичь регулярности или продолжительности в молитве. Усилие в молитве не должно быть чисто рассудочным; это может быть даже опасно. Оно вместе с тем и не должно быть только волевым. Все способности и силы должны действовать сообща, а усилие должно быть и душевного, и духовного свойства. Мы не должны сожалеть о том, что приходится совершать усилие: когда молитва идет легко от того, что мы пребываем в состоянии эйфории, то в этом нет никакой нашей заслуги; более того, такая легкость может нам внушить гордые помыслы. Напротив, когда молитва дается с трудом, то качество нашей привязанности к Богу измеряется именно в соответствии с нашим усилием.
Как все современные духовные наставники, старец Сергий питал недоверие к молитвенным "техникам" – с одной стороны потому, что может нозникнуть неверное представление о том, что получаемая в молитве благодать есть механический результат самой техники, а с другой стороны – по той причине, что применение техники может пойти в ущерб тому, что имеет первостепенную важность, то есть духовному настрою. Старец старался отговорить от их применения всех новичков, считая, что не техника помогает стяжать молитву, что она может быть полезной лишь для того, чтобы молитву сохранить. В любом случае она никогда не является необходимой. Истинный источник чистой и постоянной молитвы – чувство потребности в Боге, ощущение того, что без Него мы ничто (этому способствуют покаяние и смирение), и любовь к Богу, которая заставляет нас непрестанно желать соединения с Ним.
А вот практиковать Иисусову молитву сообща, совместно, он считал неуместным. С одной стороны, у каждого – свой собственный ритм, к которому нужно относиться с уважением. С другой стороны, молитва – это что-то очень личное, и в ней должна присутствовать определенная личная свобода. "Каждый, – говорил он, – должен располагать свободой молиться Богу так, как ему хочется". В частности, каждый должен иметь возможность остановиться, когда достигнет того состояния, к которому стремится молитва (но которое при этом не является его самоцелью). В связи с этим старец Сергий вспоминал слова преподобного Серафима Саровского: "К чему призывать к себе Бога, если Он уже во мне?"
Старец считал, что утром и вечером для Иисусовой молитвы нужно выделить особое время, в которое она бы совершалась особенно сосредоточенно и напряженно. Эти моменты можно определить каким-то фиксированным промежутком времени (не обращая внимания на количество произносимых молитв) либо числом молитв (не обращая внимания на время). Важно одно: иметь постоянное правило и придерживаться его. Вместе с тем эти периоды должны быть лишь "сильной долей в такте" и способствовать общей практике молитвы. Важно не прекращать молитву после самых насыщенных моментов, но продолжать ее более просто и свободно, чтобы не оставить дом пустым (см.: Мф. 23:38; Лк. 13:35) и не дать устремиться в него бесам.
Иисусова молитва всегда должна быть сокровенной. Тот, кто творит ее в присутствии других людей, не должен никоим образом давать это понять. Более того, шумные и видимые проявления – такие, например, которые мы можем наблюдать в кругу "харизматиков", должны быть исключены и никогда не являются характерными для здоровой молитвенной практики.
Коль скоро просьба, которую мы формулируем в молитве, должна быть исполнена веры и надежды, то нам не следует искать какого-то "высшего" состояния. Мы не должны искать состояния "удовлетворенности" и радости, сопровождающих молитву. Если, когда мы молимся, их нет, то мы не должны испытывать тоску по этому поводу; не следует вообще беспокоиться об этом, но нужно упорствовать в молитве, даже если этой радости и не будет вовсе никогда.
Техники, приводящие в состояние восхищения и экстаза, которым учат некоторые западные и восточные духовные деятели, неприемлемы; медитация – в таком виде, в каком она пропагандируется, – явление нездоровое. Получение быстрых результатов в молитве – чаще всего есть свидетельство прелести.
Как правило, Бог медлит дать нам эту радость, чтобы предостеречь нас от гордости, чтобы мы не думали, будто бы полученная нами благодать является плодом нашей молитвы, нашей воли и наших усилий.
Нужно просто молиться и ждать с терпением и смирением, даже если душа наша черства и молиться нам в тягость.
Мы всегда должны говорить самим себе, что мы недостойны получить ответ на нашу молитву, что мы ничем не заслужили от Бога вознаграждение или удовольствие.
Мы должны искать только Бога, а не своего собственного удовольствия.
Если мы все же раз-другой испытываем состояние удовлетворенности (как свидетельство ощутимого присутствия благодати), мы должны рассматривать это как дар Божий, а не как результат наших собственных усилий. Говоря об этом, старец повторял слова, которые произносил и в других обстоятельствах: "Нужно богатеть в Бога, а не в самих себя".
Практика Иисусовой молитвы требует руководства со стороны опытного духовного отца – не оттого, что он поможет "овладеть ее техникой", но оттого, что он способен к духовному различению. Много уже было сказано об опасностях, которые может представлять это делание для психического и физиологического здоровья того, кто его практикует по собственному почину и вслепую. Особенно настойчиво старец Сергий говорил о духовных опасностях: практика Иисусовой молитвы порождает, если оценивать ее с точки зрения результатов, немалую опасность впасть в прелесть.
Этот риск в большей степени подстерегает не начинающих, а тех, кто уже начал преуспевать в молитве. "Для того, кто много молится, велик риск впасть в прелесть", – говорил старец Сергий. Духовный отец, к которому следует обращаться, должен быть не таким же практикующим (и уж тем более не приверженцем молитвенной "техники"), но тем, кто прошел все рифы и удостоился принять от Бога дар различения и может благодаря этому наверняка определить, какие молитвенные состояния являются эмоциональными, а какие – духовными, какие – от Бога, а какие – от лукавого.
Тот, кто творит молитву, сможет избежать большинства опасностей, если имеет глубокое смирение и не ищет из ряда вон выходящих "результатов" и "плодов". Малейшая гордость в сочетании с молитвой порождает отклонения и даже психические расстройства. С связи с этим старец Сергий повторял, что практика молитвы несовместима со страстями, и что тот, кто творит молитву, пребывая, например, в состоянии гордости или нечистоты, бежит по направлению к собственной катастрофе и даже может быстро дойти до сумасшествия. Иисусова молитва для того, кто ее творит, становится светом, позволяющим видеть ясно свою душу изнутри. Проникая в сердце, она позволяет жить более глубоко, жить не для самого себя, но для Бога. К тому же она помогает проникнуть разумом в глубь людей и вещей и жить, воспринимая их не поверхностно, но сердечно понимая и любя их.
