Никита Минич Минин (Минов) родился 7 мая 1605 г. в крестьянской семье села Вельдеманово Нижегородской губернии. Он пережил очень трудное детство — мачеха ненавидела мальчика, морила его голодом, била и пыталась убить. В 12 лет Никита покинул отчий дом и поступил для продолжения учения в Макариев Желтоводский монастырь.
По настоянию умирающего отца Никита возвратился домой, женился, принял на себя заботы о хозяйстве, однако его по-прежнему влекли Церковь и богослужение. Будучи человеком грамотным и начитанным, он вскоре стал приходским священником.
По ходатайству московских купцов священник Никита с семьей переехал в Москву. Десять лет продолжалась его супружеская жизнь, однако все трое его детей умерли в младенчестве, и в 1635 г. отец Никита убедил жену принять монашеский постриг в московском Алексеевском монастыре, дав за нее вклад и оставив денег на содержание. В возрасте 30 лет он также принял постриг с именем Никон в Свято-Троицком Анзерском скиту .
Через некоторое время преподобный Елеазар Анзерский, начальный старец скита, вменил в обязанность Никону совершение Литургий и заведование хозяйственной частью скита. В 1639 г. Никон был принят в Кожеозерский монастырь и в 1643 г. избран игуменом монастыря.
В 1646 г., приехав в Москву за сбором милостыни, произвел сильное впечатление на 16-летнего царя Алексея Михайловича своей высокой духовностью, глубокой аскетичностью, обширными познаниями и живым нравом. Царь оставил его в Москве, назначив архимандритом столичного , где была родовая усыпальница Романовых. Алексей Михайлович часто ездил туда молиться и еще более сблизился с архимандритом Никоном, которому приказал ездить к нему во дворец на беседы каждую пятницу.
Пользуясь расположением царя, архимандрит Никон ходатайствовал за утесненных и обиженных, и вскоре ему было поручено принимать просьбы от всех искавших царского милосердия и управы на неправду судей. Никон занял исключительное положение в Москве и приобрел всеобщую любовь.
11 марта 1649 г. Патриархом Иерусалимским Паисием, бывшим тогда в Москве, Никон был поставлен митрополитом Новгородским и Великолуцким.
В 1652 г. после смерти Патриарха Иосифа из числа 12 кандидатов митрополит Никон, согласно царскому желанию, был избран для поставления в Патриархи.
25 июля 1652 г. Никон был возведен на Патриарший престол. Во время интронизации царь дал ему обещание не вмешиваться в дела Церкви. Подобно , он имел титул «Великого Государя», который получил в первые годы своего Патриаршества ввиду особого царского расположения.
Влияние Патриарха Никона на гражданские дела было очень значительным, он являлся первым советником царя. В частности, при активном содействии Патриарха Никона в 1654 г. состоялось историческое воссоединение Украины с Россией. Земли Киевской Руси, некогда отторгнутые польско-литовскими магнатами, вошли в состав Московского государства. Это привело в скором времени к возвращению исконно православных епархий Юго-Западной Руси в лоно Матери — Русской Церкви. Вскоре с Россией воссоединилась и Белоруссия. К титулу Патриарха Московского «Великий Государь» присоединилось наименование «Патриарх всея Великия и Малыя и Белыя России».
С самого начала своего Патриаршества Никон установил строгий порядок в богослужении. Единогласие и «наречное» пение при нем стали нормой. Патриарх Никон был талантливым проповедником. Особенно ревностно проявил себя как церковный реформатор. Помимо упорядочения богослужения, он заменил при крестном знамении двуперстие троеперстием, провел исправление богослужебных книг по греческим образцам. Церковные реформы Патриарха Никона породили старообрядческий раскол, последствия которого омрачали жизнь Русской Церкви на протяжении нескольких столетий.
Патриарх Никон много заботился о церковном благолепии. Носивший в быту самые простые одежды, Предстоятель употреблял за богослужением такие богатые облачения, каких не имел никто из русских Патриархов.
Первосвятитель всячески поощрял церковное строительство, при нем были сооружены богатейшие монастыри Православной Руси: под Москвой, именуемый «Новым Иерусалимом», Иверский Святоозерский на Валдае и Крестный Кийостровский в Онежской губе.
Под влиянием Патриарха Никона в России упорядочивалась система попечения о нищих, убогих, нуждающихся людях, велась активная борьба против несправедливости и коррупции в судебных органах. По настоянию Святейшего Владыки царь принимал меры по пресечению пьянства и нравственной распущенности.
Патриарх Никон стремился противодействовать тому, что считал посягательством гражданского правительства на его юрисдикцию и полномочия. Особенный протест вызвало принятие Соборного уложения 1649 г., умалявшего статус духовенства, ставившего Церковь фактически в подчинение государству. Вследствие этого, а также интриг со стороны бояр (активная деятельность Предстоятеля часто приводила к ущемлению их интересов и вызывала недовольство со стороны правящей элиты) произошло охлаждение отношений между царем и Патриархом.
Летом 1658 г. в качестве протеста Патриарх Никон оставил Москву и уединился в основанном им Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре. В 1666 г. при участии Патриарха Александрийского Паисия и Патриарха Антиохийского Макария прошел Большой Московский Собор, в ходе которого состоялось разбирательство по делу Патриарха Никона. Решением Собора он был лишен Патриаршего достоинства, извергнут из епископского сана и стал простым монахом, отправленным в заточение: сначала в Ферапонтов монастырь, затем, в 1676 г., был переведен в Кирилло-Белозерский монастырь. При этом церковные реформы, проведенные Никоном, получили одобрение Собора.
Перед смертью царь Алексей Михайлович в своем завещании просил у прощения у низложенного Патриарха. Новый царь Феодор Алексеевич принял решение о возвращении Патриарху Никону сана и просил его вернуться в основанный им Воскресенский монастырь.
17 августа 1681 г. Патриарх Никон, изнуренный скорбями и болезнями, скончался на пути в Ново-Иерусалимскую обитель. 26 августа в присутствии царя Феодора Алексеевича состоялось погребение.
Согласно завещанию, почивший был погребен в южном приделе (Усекновения главы Иоанна Предтечи) собора Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. В сентябре 1682 г. в Москву были доставлены грамоты четырех Восточных Патриархов, разрешавшие Никона от всех прещений и восстанавливавшие его в сане Патриарха Московского и всея Руси.
Седьмой патриарх Московский и Всея Руси, известный под монашеским именем Никон, родился в мае 1605 года в селе Вельдеманово под Нижним Новгородом в семье мордовских крестьян. Имя его в миру было Никита Минов (Минич, Минин). Мать его рано умерла, и отец женился снова. Мачеха Никиту невзлюбила. Пасынку всегда доставался последний кусок со стола, он постоянно был голоден. Однажды она даже столкнула его в погреб, надеясь, что ребенок сломает себе шею. Однако он уцелел. А когда Никита зимним утром залез погреться в остывающую печь и заснул, мачеха заложила его дровами и затопила, закрыв печь заслонкой... Спасибо бабушке, которая раскидала занявшиеся поленья и вытащила внука.
Подростком Никита обучился грамоте. Отец отвез его к учителю, у которого юноша прожил некоторое время. Но, вернувшись домой, Никита стал забывать Писание и однажды взял «нечто из дому отца своего» и ушел в Троицкий Макариев Желтоводский монастырь. Эта обитель на восемь лет стала его домом. Там он жадно читал, вникал в церковные службы, готовился постричься в монахи. Чтобы не проспать начало богослужения, даже ночевал под звонницей «у благовестного колокола». В том же монастыре он познакомился и со своими будущими заклятыми врагами - Иваном Нероновым и Аввакумом Петровым, но о них позже. По легенде, некий ясновидящий татарин предсказал юноше великое будущее: «Почто ты так просто ходиши? Блюдися и ходи опасно, ибо ты будешь государь великий царству Российскому!» «Опасно» здесь значит «осторожно».
Однако отец слег, и двадцатилетнему Никите пришлось вернуться домой. Он женился, стал священником в соседнем селе. Видимо, молодой батюшка чем-то выделялся на фоне прочих сельских пастырей, если московские купцы, приезжавшие на Макарьевскую ярмарку, уговорили его перебраться в столицу. В Москве отец Никита прослужил около десяти лет. Наладился быт, появились знакомые, будущее казалось определенным. Но мирное течение жизни оборвала страшная драма: за год один за другим умерли все трое детей, которых прижили супруги...
Отец Никита воспринял это как кару свыше за свое отступничество от монашеской жизни. Перст судьбы указывал ему путь освобождения от всего, что связывало его с миром. Уговорив супругу уйти в Алексеевский девичий монастырь, сам он принял постриг и имя Никона в далеком Соловецком монастыре. В 1642 году он оказался в Анзерском скиту на Белом море.
Увы, отношения с основателем монастыря Елеазаром Анзерским не сложились. Никону пришлось даже спешно покинуть обитель в шторм на рыбачьей лодке. Возможно, он не сошелся с Елеазаром во взглядах на то, как расходовать деньги на обустройство скита.
Скитаясь по северу, Никон набрел на Кожеозерскую пустынь. Построил на уединенном островке келью и зажил отшельником. Он стремился к одиночеству, разрыву с миром, но иная судьба настойчиво стучалась в дверь его кельи. Братия, оценив таланты инока, уговаривала его возглавить их - стать игуменом. Наконец Никон согласился, и для монастыря настали времена процветания. За три с небольшим года сюда было прислано 8 царских грамот, монастырю отдали земли на оброк, пожаловали рыбные ловли на Онеге, разрешили варить соль.
Положение обязывало Никона бывать в столице, где он в 1646 году сошелся с борцами за «истинное благочестие». Это был оплот «православного фундаментализма» во времена мягкосердечного патриарха Иосифа. В кружок входили давние знакомые Никона протопопы Иван Неронов и Аввакум, главой был Стефан Вонифатьев, духовник царя Алексея Михайловича.
Объединение «обличителей и ревнителей» возникло не на пустом месте. Смута, слабость государственной и церковной власти привели к тому, что пороки на Руси вырвались наружу: упадок нравов, разгул преступности, пьянство, равнодушие к церковной службе. Московские ревнители благочестия бичевали в своих проповедях «леность и нерадение поповское» и мирян, «которые стоят в церкви с безстрашием и со всяким небережением».
Никон столь же пламенно обличал духовенство, отошедшее от норм христианской морали, и требовал строгого соблюдения канонов богослужения. Вскоре по желанию приметившего его царя Никона назначили архимандритом московского Новоспасского монастыря - родовой усыпальницы Романовых. Теперь по пятницам он ездил во дворец, подолгу беседовал с царем. Да и сам Алексей Михайлович частенько навещал архимандрита.
В 1648 году Никон стал митрополитом Новгородским - это была первая по значению кафедра на Руси. В Новгороде он показал себя с лучшей стороны. Во время голода открыл погребную палату и кормил бедняков. Из его казны бедным раздавались деньги, для совсем беспомощных устроили богадельни. Никон получил от царя разрешение рассматривать дела узников, и, как говорили, вызволял несправедливо осужденных и отпускал покаявшихся.
В 1650 году в Новгороде вспыхнул бунт. Поводом послужила скупка немецкими купцами съестных припасов в голодное время. Восставшие ворвались в Софийский дом, где Никон укрыл воеводу и стрелецких голов. Митрополит пытался остановить толпу, был жестоко избит, но покоев, где прятался воевода, не тронули. Очнувшись, Никон собрал духовенство и пошел под колокольный звон с крестным ходом. Его речь рассеяла толпу. Погромы и самосуд прекратились, а Никон начал тайные переговоры с видными горожанами, убеждая их успокоить новгородцев.
Бунт был прекращен почти бескровно, это еще выше подняло авторитет Никона в царских глазах. Алексей Михайлович объявил, что если митрополит простит бунтовщиков, то и царь не станет их судить. Когда к городу подступило войско, новогородцы, собравшись в Софийском соборе, со слезами просили Никона о заступничестве. И митрополит отпустил им грехи - после трехчасового поучения.
«О, крепкий воине и страдальче Царя Небесного, о, возлюбленный мой любимче и сослужебниче, святый владыко, - писал царь двумя годами позже, приглашая Никона в Москву на выборы патриарха после кончины Иосифа. - Возвращайся, Господа ради, поскорее к нам... а без тебя отнюдь ни за что не примемся».
В июле 1652 года Никон стал патриархом и с жаром взялся за давно намеченное. Например, за «единогласие», которое вводили еще при его предшественнике - исполнять службу на несколько голосов ради ее ускорения запрещалось. «Изумительный порядок всех церемоний и священнодействий» поражал иностранцев.
Ограничиваться делами церкви Никон не собирался. При его участии разворачивалась первая на Руси «антиалкогольная кампания». Вместо кабаков открывались «кружечные дворы», где подавали «по одной чарке человеку». Но не всякому. Священников и монахов туда вообще велено было не пускать и питья им не продавать. «Прослышав о чьем-нибудь проступке, даже об опьянении, - вспоминал Павел Алеппский, прибывший в Москву со свитой своего отца, патриарха Антиохийского, - он немедленно того заточает, ибо его стрельцы постоянно рыщут по городу и как только увидят священника или монаха пьяным, сажают его в тюрьму, подвергая всяческому унижению».
Борьба за трезвость сопровождалась борьбой за чистоту веры. Тут Никон избрал самый простой путь - запретил живущим на Москве иностранцам носить русское платье и нанимать русских слуг. Им выделили «место компактного проживания», получившее название Немецкой слободы.
Царь поддерживал идеи патриарха. Первые годы патриаршества Никона и его дружбы с царем - время взлета духовной власти на Руси. Оба впечатлительные и порывистые, практичные, но с развитым эстетическим вкусом, они тем больше давали друг другу, что за патриархом было преимущество житейского опыта и решительного характера, за царем - душевной мягкости и чуткости. Никон обсуждал с царем государственные вопросы, поддержал его в деле присоединения Малороссии и благословил на войну с Польшей ради воссоединения русских земель. Отправляясь в 1654 году в поход, царь оставил Никона править государством - к недовольству родовитых бояр. А возвратясь с войны, наградил патриарха поразившим всех титулом «великий государь».
Сторонники Никона умилялись «богоизбранной и богомудрой двоице» царя и патриарха, говорили о «симфонии» - единении двух ветвей власти по образцу Византии. Далекое северное Московское царство стало главным покровителем пришедших в упадок восточных патриархатов - Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. В Москве - новой столице православного мира - заговорили об освобождении Константинополя и вообще всех единоверцев от власти мусульман и католиков. Казалось, сбывается древнее пророчество о «третьем Риме».
Чтобы грядущее объединение всех православных земель стало прочным, нужно было устранить накопившиеся различия в богослужении - результат раздельного существования патриархатов. Исправлять русские церковные книги по греческим и южнославянским образцам начали еще в XVI веке. Никон при поддержке царя ускорил дело. (Ныне признано, что образцы отнюдь не были древними, как тогда провозглашалось. Большей частью они относились к XVI веку, а византийскую традицию полнее сохранила как раз русская церковь.) Как бы то ни было, исправления не касались основ веры, вопрос казался «техническим». Но тут, как всегда на Руси, вмешался «субъективный фактор».
К концу патриаршества Иосифа все важные решения, принимались под влиянием «церковного лобби» - кружка ревнителей благочестия. Большинство его участников отличались истовостью и непримиримостью. Никон, выходец из того же кружка, не был исключением. Став патриархом, он взял управление в свои руки и теперь сам назначал архиереев и рукополагал священников. Бывших единомышленников - даже царского духовника Вонифатьева - отстранили от церковной политики. Их это, конечно, не устраивало, и искры от столкновения «церковных тяжеловесов» упали на легко вспыхивавшую пожарами почву «бунташного века». Только в середине XVII столетия на Руси произошло 20 городских восстаний!
Начало положил конфликт Никона с протопопом московского Казанского собора Иваном Нероновым. Тот клеймил пороки, которыми была заражена церковь. Под огонь его критики попадала и высшая духовная власть. Но обличения, которые прежний миролюбивый патриарх пропускал мимо ушей, теперь привели к разбирательству. На церковном соборе Неронов обвинил Никона во лжи, корил его: «доселе ты друг наш был», а теперь, когда «государь волю дал», отвернулся от товарищей... В ответ Никон сослал Неронова и его единомышленников Аввакума, Логина, Даниила Костромского в далекие монастыри.
А тут еще введение малопонятных людям новшеств. Самым болезненным было изменение формы крестного знамения с двуперстия на троеперстие. Обе формы были освящены традициями, но реформаторы избрали не русскую, а тогдашнюю греческую манеру складывать персты, принятую кроме того в западнорусских землях. Впоследствии вопрос «как крестишься?» стал символом раскола на Руси, где грамотность была достоянием немногих, но прочно вошла в быт церковная обрядность. Привычные жесты и слова сопровождали человека с рождения до смерти - и вдруг их объявляют неправильными, даже еретическими...
Парадоксально, что сам Никон, вошедший в русскую историю как главный церковный реформатор, похоже, не считал реформу делом своей жизни. Его куда больше волновала борьба с обличителями вроде Аввакума и Неронова. Последнего Никон проклял и отлучил от церкви. Но когда Неронов в 1656 году вновь появился в Москве, репрессий не последовало. Никон велел поселить его в келье и позволил приходить к себе в крестовую палату. Даже разрешил отправлять литургию по старым служебникам: «Обои-де добры, - все равно, по коим хощешь, по тем и служишь».
В своего рода духовном завещании «Возражение, Или разорение смиреннаго Никона» патриарх ни словом не обмолвился о реформе. Однако механизм реформы был запущен: по храмам и монастырям распространялись новые, исправленные книги, вызывая ропот в народе. Ревнители «старой веры» находили себе все новых и новых сторонников.
Хозяйственная и государственная деятельность Никона шла успешнее. Неустанно заботясь о приращении церковных имуществ, он даже заслужил прозвище Скопидом. Никогда еще у церкви не было столько земли, рыбных ловель, лесов. Основывались новые монастыри. Чуть не вдвое увеличилось число принадлежащих церкви крестьян. Это было похоже на государство в государстве. Тем более что на землях патриаршей кафедры Никон взял суд в свои руки, он отрицал право судить духовных лиц в Монастырском приказе. Патриарх сам проверял счета, распределял налоги и распоряжался доходами.
Но на церковных делах он, как и прежде, не замыкался. Церковь много жертвовала на войну с Речью Посполитой и Швецией - Никон собирал с монастырей и епархий хлеб и подводы, снаряжал воинов, даже организовал производство пищалей и бердышей. Он вообще часто занимался тем, что не входило в обязанности главы церкви: во время чумы прокладывал дороги в объезд зараженных мест, устраивал заставы и карантины, а царскую семью вывез из Москвы подальше от моровой язвы.
Неудивительно, что, отлучаясь в действующую армию, царь оставлял патриарха во главе государства. Иностранцы писали: «Перед своим отъездом царь поставил на место себя полномочного наместника и несколько министров. Наблюдателем над ними он поставил патриарха; ни одно дело, важное или незначительное, не делается иначе, как с его совета и по докладу ему министрами каждое утро». Когда царь возвращался в столицу, Никон утрачивал эту власть, но добивался у Алексея Михайловича новых привилегий. Это вызывало недовольство бояр, и Никон настроил многих против себя. А как иначе? Ведь «министры царя и его приближенные сидят долгое время у дверей, пока Никон не дозволит им войти; они входят с чрезвычайной робостью и страхом».
Нажил противников он и среди духовенства. Никон был «истинный тиран по отношению к архиереям, архимандритам и всему священническому чину». Он ужесточил наказания, обложил священников налогами. Роптали, что он «возлюбил стояти высоко, ездити широко».
Наконец и царь начал тяготиться вмешательством Никона в государственные вопросы. А требовательный патриарх еще и лишил государя многих радостей. Например, «приказал Его Царскому Величеству уничтожить всех диких зверей, также собак и все, что относится к охоте». Это было уже слишком: Алексей Михайлович страстно любил соколиную охоту.
Сыграли роль и нашептывания бояр на ухо царю. Уже в 1656 году отмечали ссоры Никона с царем, вызванные «высокомерием патриарха и его грубым обращением, ибо он сделался чрезвычайно надменен». Алексей Михайлович все больше отдалялся от «собинного друга». Царь перестал бывать на патриарших богослужениях. Против Никона были настроены и бояре, и духовенство, и государь. А повод для столкновения вскоре нашелся.
В июле 1658 года Никона вопреки обычаю не пригласили на обед в честь приезда в Москву грузинского царевича Теймураза. Князя Мещерского, посланного патриархом во дворец, царский окольничий Хитрово намеренно или случайно ударил палкой. Мещерский закричал, что он патриарший стряпчий, но в ответ услышал дерзкое: «Не дорожися патриархом!»
Это был вызов. Никон потребовал наказать наглеца, но получил лишь обещание рассмотреть дело. Царь через князя Ромодановского, передал ему причину своего недовольства - мол, патриарх «царское величество пренебрег и пишется великим государем». От себя Ромодановский добавил, что царь почтил патриарха этим титулом «как отца и пастыря», а он, Никон, «того не уразумел». В тот же день Никон заявил, что оставляет патриаршество и со словами «от немилосердия ево царева иду с Москвы вон» удалился в Воскресенский монастырь. Шесть лет «симфонии» закончились. Начались восемь лет «церковного нестроения», когда патриарх формально не отрекся от сана, но фактически не был главой церкви.
По сути решался вопрос о том, каким государством будет Россия - светским или теократическим. Уход Никона исключил все промежуточные варианты. Теперь любой шаг государя навстречу патриарху означал бы выбор «византийского пути».
К счастью, главы обеих ветвей власти понимали, чем чревато силовое «продавливание» вопроса. Мог ли Никон, используя свой сан, накалить ситуацию до бунта? Возможно. Но он лучше многих знал: второй Смуты страна не переживет. Еще исполняя государственные дела и фактически замещая царя на троне, Никон видел, что войны ведутся из последних сил, любое ослабление было бы поистине губительно. И в ссылке патриарх оставался твердым, как сказали бы сегодня, государственником. Гонцы, посланные к опальному Никону Степаном Разиным с предложением стать духовным лидером восстания, ушли ни с чем.
Грозовой заряд «бунташного» XVII века пугал светскую власть. Церкви указали ее место, но пришлось долго искать законные пути, чтобы сменить Никона на более сговорчивого патриарха.
Царь оставил за ним три монастыря с вотчинами, справлялся о здоровье. Извещая о болезни боярина Морозова (бывшего воспитателя и свояка царя), попутно просил простить и его самого, если была какая-либо «досада». Но восстанавливать «премудрую двоицу» не желал.
Между тем, в годы «церковного безвластия» началась деятельность легендарных старообрядцев - Спиридона Потемкина, дьякона Федора, Никиты Добрынина, архимандрита Никанора. В Москве центром недовольства стал дом боярыни Морозовой. У нее часто бывал вернувшийся из ссылки в 1663 году протопоп Аввакум, которого власти поначалу встретили, «яко ангела Божия». Царь, не желая брожения в народе, даже принял мятежного священника и велел его «поставить в Кремле на монастырском подворье». Как потом писал Аввакум, «в походы мимо двора моево ходя, кланялся часто со мною низенько-таки, а сам говорит: «благослови-де меня и помолися о мне!» И шапку в ыную пору, мурманку, снимаючи с головы, уронил, едучи верхом. Давали мне место, где бы я захотел, и в духовники звали, чтоб я с ними соединился в вере».
Аввакум даже получил сто рублей - огромные по тем временам деньги. Но неукротимого протопопа жгла «огнепальная ревность». Староверы были слеплены из того же теста, что и мятежный патриарх. Но пока еще надеялись, что для них все вернется «на круги своя».
Царь не мирился с другом Никоном и уж тем более не собирался долго уговаривать его врагов. Собор 1666 года в присутствии Антиохийского и Александрийского патриархов лишил Никона патриаршества и сослал в Ферапонтов монастырь. Никто не встал на его защиту. Затем пришла очередь «оппозиции» - на Соборе 1667 года проклинали уже всех несогласных чохом: «Если кто не послушает нас или начнет прекословить и противиться нам, то мы такового противника, если он - духовное лицо, извергаем и лишаем всякого священнодействия и благодати и предаем проклятию; если же это будет мирянин, то такового отлучаем от св. Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, и предаем проклятию и анафеме как еретика и непокорника и отсекаем, как гнилой уд. Если же кто до самой смерти останется непокорным, то таковой и по смерти да будет отлучен, и душа его пребудет с Иудой-предателем, с еретиком Арием и с прочими проклятыми еретиками. Скорее железо, камни, дерево разрушатся, а тот да будет не разрешен во веки веков».
Камень, который столкнул с горы Никон, вызвал лавину... Для старообрядцев седьмой патрирх остался «предтечей Антихриста».
Алексей Михайлович и новый (с 1667 года) патриарх Иоасаф думали, что проклятия Собора отпугнут народ от старообрядцев. Но эффект был противоположным: многие верующие, до сих пор занимавшие выжидательную позицию, увидели в этом доказательство близкого прихода Антихриста. Теперь их поведение строилось по аналогии с житиями первохристиан Римской империи: уход в катакомбы (бегство в далекие леса), а если это невозможно, то принятие смерти за веру. Чем жестче давила власть, тем упорнее ей сопротивлялись.
Аввакума, священника Лазаря, диакона Феодора, инока Епифания сослали в северный Пустозерск и бросили в яму. Их, за исключением Аввакума, подвергли казни: отрезали языки, отсекли правые руки. 
Но заточение не смирило Аввакума, а раскрыло его талант страстного публициста. За 14 лет он написал десятки произведений, включая «Житие» - первую русскую автобиографию и шедевр мировой литературы. В 1682 году «за великия на царский дом хулы» Аввакума приговорили к сожжению. Он взошел на костер, подняв сложенное в двуперстие руку.
Огромное сочувствие в народе вызвала судьба родных сестер - боярыни Феодосии Морозовой и княгини Евдокии Урусовой. За упорство в старообрядческой вере их пытали и сослали в Боровск, где в 1675 году они умерли от голода в подземелье. В них видели мучениц за веру.
Никон и сам предавал анафеме иных противников, но проклятия Собора 1667 года назвал безрассудными, наложенными на весь православный народ. Поэтому для него «режим содержания» в Ферапонтовой монастыре был жестким. К нему никого не пускали, даже дорогу отвели в сторону от монастыря. И только видя смирение бывшего патриарха, царь стал присылать ему подарки, разрешил доступ посетителям, а перед смертью и вовсе попросил у Никона отпустительную грамоту и прощения.
Десять лет пребывания в Ферапонтовом монастыре сменились для Никона более тяжелым заключением в Кирилло-Белозерском монастыре. Страдая от угара в дымных кельях, теряя остатки здоровья, бывший патриарх едва не скончался. И только царевна Татьяна Михайловна - тетка нового государя Федора Алексеевича - уговорила племянника возвратить Никона в Воскресенский монастырь.
В день освобождения Никон, словно предчувствуя его, велел своей келейной братии готовиться в дорогу. Для бывшего патриарха она стала последней. 17 августа 1681 года в Ярославле Никон скончался. Похоронили его в Воскресенском монастыре. Царь Федор сам нес гроб с телом покойного на плечах.
Уже после погребения пришли грамоты четырех восточных патриархов - с Никона снимали проклятие Собора 1666 года и восстанавливали его в патриаршем достоинстве.
Евгений Щигленко
В числе членов Освященного собора, входившего в состав Великой Земской Думы 1648-49 гг., на десятом месте встречаем подпись: «Спаса Нового монастыря архимандрит Никон руку приложил». Этого Новоспасского архимандрита Никона судьба вскоре выдвинула на передний план и заставила его играть чрезвычайную историческую роль в царствование Алексея Михайловича .
Судя по его жизнеописанию, составленному одним преданным клириком (Шушериным) по образцу житий св. подвижников, детство и юные годы будущего патриарха Никона были исполнены не совсем обыкновенных приключений и превратностей, с прибавлением предсказаний о его будущем величии. Он родился в начале XVII столетия в Нижегородском краю, в крестьянской семье села Вельдеманова (Княгин. уезда), и, по-видимому, происходил из обрусевшей Мордвы. Никита – так назван он при крещении – рано лишился матери, и много терпел от злобы своей мачехи, которая, выходя замуж за его овдовевшего отца Мину, уже сама была вдовой и имела собственных детей. Отец не раз подвергал побоям вторую жену за ее жестокое обращение с Никитой; но так как он по своим делам подолгу отлучался из дому, то она в это время вымещала свою злобу на пасынке. Не раз от ее козней самая жизнь его в детстве подвергалась опасности; но его спасали Провидение и любовь бабушки.
Отец отдал мальчика учиться грамоте. Владея чрезвычайными способностями, Никита скоро научился чтению и письму; но по возвращении в родительский дом стал было забывать грамоту. Тогда, захватив у отца несколько денег, он тайком ушел в нижегородский Печерский монастырь, внес за себя вклад и вступил в число послушников. Тут он оказал большое усердие к церковной службе и чтению Св. Писания. Узнав о месте пребывания Никиты, отец едва упросил его воротиться домой для того, чтобы закрыть глаза ему, т. е. отцу, и бабушке. После их кончины родные уговорили Никиту вступить в брак и заняться хозяйством. Вскоре его как человека грамотного крестьяне одного соседнего села пригласили быть в их церкви псаломщиком, а потом и священником. Отсюда Никите удалось переместиться в Москву. Но и здесь он пробыл недолго. Беспокойный нрав и жажда аскетических подвигов влекли его в пустыню, к подражанию тем угодникам, жития которых возбуждали его благочестие и настраивали его воображение. Потеряв всех детей, Никита после десятилетнего супружества уговорил жену поступить в один из московских монастырей, а сам ушел на далекий север и поселился в уединенном Анзерском скиту, который состоял из нескольких келий, разбросанных на острове Онежской губы, и отличался строгим монашеским уставом. Здесь он постригся в иноческий сан с именем Никона, и казалось бы вполне мог удовлетворять своему стремлению к уединенной подвижнической жизни, посвященной молитве и борьбе с плотью, посреди дикой суровой природы севера. Однако и тут недолговременно было его пребывание. Вместе с настоятелем скита он побывал в Москве за сбором денег на сооружение каменной скитской церкви. Но когда настоятель стал отлагать построение и собранные деньги лежали без употребления, Никон предложил отдать их на хранение в Соловецкий монастырь, ссылаясь на опасности от разбойников. Его советы и упреки не понравились настоятелю. Происшедшие отсюда столкновения побудили Никона покинуть Анзерский скит. Он отправился в Кожеезерскую пустынь; причем едва не погиб от морской бури. Его лодку прибило к одному островку (Кию); тут он водрузил крест в память своего спасения и дал обет построить на этом месте церковь или монастырь, если получит к тому возможность.
В Кожеезерской обители (на озере Кожо, Каргопольского уезда) с трудом приняли Никона, так как вместо вклада он мог предложить только две бывшие у него богослужебные книги. Общежительный устав этой обители не пришелся по вкусу новому иеромонаху; он отпросился у игумена и братии на близлежащий островок, где устроил себе особую келию, по образцу Анзерского скита, предавался уединению и питался рыбной ловлей. Когда же в Кожеезерской пустыни скончался игумен, братия на его место выбрала Никона, приобретшего ее уважение своей строгой жизнью и знанием Св. Писания. Снабженный заручным челобитьем братии, Никон поехал в Новгород Великий, где митрополит Афоний поставил его во игумена. В этом сане Никон впервые мог проявить свои властительские наклонности и домостроительные способности, в то же время подавая братии пример трудов, богослужебных и хозяйственных. Но бедный монастырь, расположенный в глухом краю, очевидно, не удовлетворял своего нового игумена, и он пробыл здесь не более трех лет. Его влекло в столицу, где у него уже были некоторые связи и знакомства и где представлялась возможность сделаться известным при самом Царском дворе. По каким-то делам или нуждам своего монастыря Никон отправился в Москву. Жизнеописатель не сообщает нам, при каком именно посредстве он получил доступ к нововоцарившемуся Алексею Михайловичу. Начитанный в божественных книгах, обладавший внушительным даром слова, звучным, вкрадчивым голосом и видной наружностью, Кожеезерский игумен по всем признакам произвел большое впечатление на юного, благочестивого и книголюбивого государя, и очень понравился ему своей душеспасительной беседой; особую силу и приятность этой беседе придавала способность Никона подкреплять свои слова удачными, примерами из Священной истории или изречениями из Писания, которыми он обильно украшал свою речь, благодаря превосходной памяти. Алексей Михайлович пожелал иметь сего игумена поближе к себе, и, по его соизволению, патриарх Иосиф посвятил Никона в архимандриты московского Новоспасского монастыря, часто посещаемого царем; ибо здесь, как известно, находилась семейная усыпальница бояр Романовых.
На сем новом месте Никон получил возможность широко развернуть свои таланты и свою энергию. Он деятельно занялся благоустроением и украшением своего столичного монастыря; ввел в нем более строгое исполнение монашеских правил и церковного благочиния, и выхлопотал утверждение за ним некоторых вотчин. А главное, он сумел возбудить большое к себе расположение в добром чувствительном сердце государя. По царскому приказу, он каждую пятницу приезжал к утрене в дворцовый храм; а после нее царь наслаждался его беседой. Пользуясь сим расположением, Никон начал ходатайствовать за несчастных вдов и сирот, вообще за слабых, притесняемых сильными, за обиженных неправедными судьями. Царь благосклонно относился к его ходатайству и даже назначил ему день для представления челобитных, по которым давал милостивые решения. Разумеется, по Москве скоро распространилась слава Новоспасского архимандрита как усердного заступника бедных и сирых, и они стекались к нему отовсюду. В этом сане Никон принимал участие в заседаниях Великой Земской Думы 1648-49 гг. Вскоре дотом новгородский митрополит Афоний за старостью лет и болезнями покинул свою кафедру и удалился на покой в Спасский Хутынский монастырь. По царскому соизволению, патриарх Иосиф торжественно в Успенском Соборе рукоположил на Новгородскую митрополию Никона, 9 марта 1649 г. В сем рукоположении вместе с Освященным собором сослужил Иосифу пребывавший тогда в Москве иерусалимский патриарх Паисий, который дал новопоставленному митрополиту грамоту на право носить мантию с червленными источниками.
Заняв место в ряду важнейших иерархов Русской церкви, Никон еще в больших размерах продолжал свои труды благотворения и церковного благоустройства. В Новогородском краю случился голод, и митрополит отвел у себя при архиерейском доме особую странноприимную палату, в которой ежедневно кормили нищих и убогих, а раз в неделю раздавали денежную милостыню из архиерейской казны. Кроме того митрополит устраивал для сирот и бедных богодельни, на которые испрашивал вспомоществование у государя. Сам посещал темницы; причем не ограничивался подачей милостыни заключенным, но и рассматривал их вины, и нередко возвращал свободу неправедно осужденным, так как государь поручил ему надзирать за гражданским управлением и правосудием в его митрополии. Алексей Михайлович успел так привязаться к Никону, что скучал по нем, поддерживал с ним оживленную переписку и требовал, чтобы он каждую зиму приезжал в Москву для доклада о нуждах своей епархии, а главное для личной с ним беседы и богослужения. В то время для русских иерархов никто более Никона не обладал даром и уменьем устроять церковное благолепие и благочиние. Митрополит заботился о внешнем украшении церквей, благообразии и приличном одеянии клира, о чинном и благоговейном служении; завел в Новгородской Софии греческое и киевское пение, выбирал хорошие голоса для архиерейского хора, и усердно наблюдал за его обучением. Скоро его певчие стали славиться не только в Новгороде, но и в Москве. И когда он приезжал с ними в столицу, то царь в праздники поручал ему отправлять церковную службу в своих придворных храмах. Сравнивая его благолепное служение с существовавшим в столичных церквах нестроением и разногласием в чтении и пении, государь, с благословения своего духовника Стефана Вонифатьева, начал требовать от московского духовенства изменения церковных порядков по образцу новгородскому; но встретил Немалое прекословие со стороны патриарха Иосифа, не желавшего вводить никаких перемен.
При таких обстоятельствах застигло Никона народное возмущение на его митрополичьей кафедре .
"Житие святейшего патриарха Никона, писаное некоторым бывшим при нем клириком" (Шушериным). Спб. 1817. К сожалению, для детства и молодых лет Никона это единственный источник, основанный на собственных рассказах патриарха, и у нас нет средств его проверить. Все последующие биографические труды о нем в отношении сих лет основаны на том же источнике. Каковы: Новоспасского архимандрита Аполлоса "Начертание жития и деяний Никона". (У меня изд. 4-е. М. 1845). "Никон, патриарх Всероссийский". Соч. Н. А. А. С изображением. (Чт. О. И. и Д. 1848. № 5). "Жизнь святого Никона патриарха Всероссийского". Издание Воскресенского монастыря. М. 1878. Снегирева "Новоспасский монастырь". Досифея "Описание Соловецкой обители". Т. П. "История Рос. иерархии". (О Кожеезерской обители). У Востокова в "Рукописях Румянцевского музея". № LII. Погодина "Замечания о родине патриарха Никона и его противниках". (Москвит. 1854. № 19). О поставлении Никона в Новгородского митрополита см. П. С. Р. Лет. III. 190 и 273. О приемах патриарха Иерусалимского Паисия во Дворц. Разр. III. 113 – 116. Грамота Паисия Никону о червленых источниках в С. Г. Г. и Д. III. № 135. Переписка митрополита. Никона с софийским казначеем Никандром (три письма) в XV выпуске "Вестника Археологии и истории", изд. Археологическим Институтом. Спб. 1903. Переписка царя с Никоном во время его путешествия в Соловки в С. Г. Г. и Д. III. №№ 147 (молебная грамота к св. Филлипу), 149 – 154. Письмо царя о кончине патриарха Иосифа в Акт. Эксп. IV. № 57. Далее, Дворц. Разр. III. 296 – 323. Выходы. 260 – 261. О кружке Стеф. Вонифатьева и его отношение к Никону, см. "Материалы для истории раскола", изд. братством св. Петра митрополита I. 47 и V. 17 – 19. Избрание Никона в патриархи и сцены в соборе. См. письмо самого Никона Константин, патриарху Дионисию (Записки Отд. Рус. и Слав. Археологии. II. 511 – 513) и возражения Никона Стрешневу и Паисию Лигариду (Ibid. 480–481). Митроп. Макарий в своей "Истории Рус. Церкви". (XII. Прим. 2) указывает на чин избрания, наречение и посвящение патриарха Никона, сохранившийся в Московском Архиве Мин. Ин. Дел; причем справедливо отрицает рассказ в житии Илариона, митрополита Суздальского (Казань. 1868), будто вместе с Никоном были избраны еще два кандидата, будто брошенный жребий пал на иеромонаха Антония, отца Иларионова, будто Антоний, за старостью, отказался от избрания.
Дата рождения: 7 мая 1605 г. Страна: Россия Биография:Никита Минич Минин (Минов) родился 7 мая 1605 г. в крестьянской семье села Вельдеманово Нижегородской губернии. Он пережил очень трудное детство — мачеха ненавидела мальчика, морила его голодом, била и пыталась убить. В 12 лет Никита покинул отчий дом и поступил для продолжения учения в Макариев Желтоводский монастырь.
По настоянию умирающего отца Никита возвратился домой, женился, принял на себя заботы о хозяйстве, однако его по-прежнему влекли Церковь и богослужение. Будучи человеком грамотным и начитанным, он вскоре стал приходским священником.
По ходатайству московских купцов священник Никита с семьей переехал в Москву. Десять лет продолжалась его супружеская жизнь, однако все трое его детей умерли в младенчестве, и в 1635 г. отец Никита убедил жену принять монашеский постриг в московском Алексеевском монастыре, дав за нее вклад и оставив денег на содержание. В возрасте 30 лет он также принял постриг с именем Никон в Свято-Троицком Анзерском скиту .
Через некоторое время преподобный Елеазар Анзерский, начальный старец скита, вменил в обязанность Никону совершение Литургий и заведование хозяйственной частью скита. В 1639 г. Никон был принят в Кожеозерский монастырь и в 1643 г. избран игуменом монастыря.
В 1646 г., приехав в Москву за сбором милостыни, произвел сильное впечатление на 16-летнего царя Алексея Михайловича своей высокой духовностью, глубокой аскетичностью, обширными познаниями и живым нравом. Царь оставил его в Москве, назначив архимандритом столичного , где была родовая усыпальница Романовых. Алексей Михайлович часто ездил туда молиться и еще более сблизился с архимандритом Никоном, которому приказал ездить к нему во дворец на беседы каждую пятницу.
Пользуясь расположением царя, архимандрит Никон ходатайствовал за утесненных и обиженных, и вскоре ему было поручено принимать просьбы от всех искавших царского милосердия и управы на неправду судей. Никон занял исключительное положение в Москве и приобрел всеобщую любовь.
11 марта 1649 г. Патриархом Иерусалимским Паисием, бывшим тогда в Москве, Никон был поставлен митрополитом Новгородским и Великолуцким.
В 1652 г. после смерти Патриарха Иосифа из числа 12 кандидатов митрополит Никон, согласно царскому желанию, был избран для поставления в Патриархи.
25 июля 1652 г. Никон был возведен на Патриарший престол. Во время интронизации царь дал ему обещание не вмешиваться в дела Церкви. Подобно , он имел титул «Великого Государя», который получил в первые годы своего Патриаршества ввиду особого царского расположения.
Влияние Патриарха Никона на гражданские дела было очень значительным, он являлся первым советником царя. В частности, при активном содействии Патриарха Никона в 1654 г. состоялось историческое воссоединение Украины с Россией. Земли Киевской Руси, некогда отторгнутые польско-литовскими магнатами, вошли в состав Московского государства. Это привело в скором времени к возвращению исконно православных епархий Юго-Западной Руси в лоно Матери — Русской Церкви. Вскоре с Россией воссоединилась и Белоруссия. К титулу Патриарха Московского «Великий Государь» присоединилось наименование «Патриарх всея Великия и Малыя и Белыя России».
С самого начала своего Патриаршества Никон установил строгий порядок в богослужении. Единогласие и «наречное» пение при нем стали нормой. Патриарх Никон был талантливым проповедником. Особенно ревностно проявил себя как церковный реформатор. Помимо упорядочения богослужения, он заменил при крестном знамении двуперстие троеперстием, провел исправление богослужебных книг по греческим образцам. Церковные реформы Патриарха Никона породили старообрядческий раскол, последствия которого омрачали жизнь Русской Церкви на протяжении нескольких столетий.
Патриарх Никон много заботился о церковном благолепии. Носивший в быту самые простые одежды, Предстоятель употреблял за богослужением такие богатые облачения, каких не имел никто из русских Патриархов.
Первосвятитель всячески поощрял церковное строительство, при нем были сооружены богатейшие монастыри Православной Руси: под Москвой, именуемый «Новым Иерусалимом», Иверский Святоозерский на Валдае и Крестный Кийостровский в Онежской губе.
Под влиянием Патриарха Никона в России упорядочивалась система попечения о нищих, убогих, нуждающихся людях, велась активная борьба против несправедливости и коррупции в судебных органах. По настоянию Святейшего Владыки царь принимал меры по пресечению пьянства и нравственной распущенности.
Патриарх Никон стремился противодействовать тому, что считал посягательством гражданского правительства на его юрисдикцию и полномочия. Особенный протест вызвало принятие Соборного уложения 1649 г., умалявшего статус духовенства, ставившего Церковь фактически в подчинение государству. Вследствие этого, а также интриг со стороны бояр (активная деятельность Предстоятеля часто приводила к ущемлению их интересов и вызывала недовольство со стороны правящей элиты) произошло охлаждение отношений между царем и Патриархом.
Летом 1658 г. в качестве протеста Патриарх Никон оставил Москву и уединился в основанном им Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре. В 1666 г. при участии Патриарха Александрийского Паисия и Патриарха Антиохийского Макария прошел Большой Московский Собор, в ходе которого состоялось разбирательство по делу Патриарха Никона. Решением Собора он был лишен Патриаршего достоинства, извергнут из епископского сана и стал простым монахом, отправленным в заточение: сначала в Ферапонтов монастырь, затем, в 1676 г., был переведен в Кирилло-Белозерский монастырь. При этом церковные реформы, проведенные Никоном, получили одобрение Собора.
Перед смертью царь Алексей Михайлович в своем завещании просил у прощения у низложенного Патриарха. Новый царь Феодор Алексеевич принял решение о возвращении Патриарху Никону сана и просил его вернуться в основанный им Воскресенский монастырь.
17 августа 1681 г. Патриарх Никон, изнуренный скорбями и болезнями, скончался на пути в Ново-Иерусалимскую обитель. 26 августа в присутствии царя Феодора Алексеевича состоялось погребение.
Согласно завещанию, почивший был погребен в южном приделе (Усекновения главы Иоанна Предтечи) собора Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря. В сентябре 1682 г. в Москву были доставлены грамоты четырех Восточных Патриархов, разрешавшие Никона от всех прещений и восстанавливавшие его в сане Патриарха Московского и всея Руси.
